Пляски вуду.
...На часах 2 ночи...
Почему я опять не сплю? И вообще, кому я задаю этот вопрос? А этот? Пора завязывать с вопросами, а то им не будет конца.
Вот так иной раз сама себя в постели застаешь лежащей и смотрящей в одну точку, любимая книга отброшенна в сторону, кажется, что даже артист кукольного театра с обложки смотрит с укоризной: зачем ты так?; коричневое одеяло напоминает вздыбленный кусок почвы после взрыва; свет в настольной лампе подрагивает - затухает на доли секунд- перепады давления, совсем, как мое сердце...и тишина. И только кошка разрывает непрерывное отсутствие каких либо звуков звонким чавканием - водные процедуры у одного из котят. Это то и вытягивает из неподвижности, из этого нежелания что-либо делать, чем-либо шевелить. Кошка. Она, как близкий человек у кровати больного в коме, который, надеясь на чудо и насмотревшийся-начитавшийся литературы, наговаривает,напевает этому больному колыбельные из детства или “их” песню, особое значение которой знают только они. И, о, чудо, человек начинает еле заметно шевелить пальцами, уголками губ - он “ожил”, вернулся - занавес. И, о, чудо, кошка спрыгнула на пол и с остервенелым хрустом поедает свой сухой корм - я вернулась из своего забытья, из своей подводной тишины.
И, как заново, я начинаю различать, как оказывается, очень много звуков: сирены скорой помощи, от которых уже не вздрагиваешь, как еще 2 месяца тому назад от первых секунд звука сирены "Воздушная тревога", не обманули, на самом деле все проходит; где-то внизу соседи-выходцы из жарких африканских деревень судя по всему играют свадьбу, озаряя окрестности песнями "у ИХ костра", все как положенно - выкрики гласных букв, прыжки, монотонность до дырки у меня в голове; наверху кто-то тоже танцует, но другое - натужное танго со шкафом, именно в этот час ночи шкаф должен поменять свое местоположение по секретной схеме, и сосед трудится, шкаф стонет, подволакивая тяжелую ногу по полу; кошка переговаривается с котятами: переполняющееся от нежности через край мррр - тщедушное пиии в ответ, я улыбаюсь. Переваливаюсь через край кровати посмотреть: 7 пушистых маленьких разноцветных свернувшихся гусениц и Шоколадный Сфинкс в одной коробке. Ради этого стоило “очнуться”. Протягиваю руку дотронуться до одного из котят, и сразу срабатывает встроенная сигнализация - котенок начинает истошно пищать, в коробке начинается броуновское движение. Кошка меняет положение из Сфинкса в скатерть-самобранку со слезящимися от умиления и материнской гордости глазами, котята молекулярным образом распределяются по раздаточным точкам. Правда, для всех семи никогда не хвататет места, и тогда начинаются котячьи бои: в ход идут все средства: беззубые ротики, истошные угрожающие пищалки, тонюсенькие игрушечные лапки с уже ярко-выраженными и острыми коготочками, голодным остается самый ленивый. Наблюдаю...сытые вновь сворачиваются в свои двухцветные кошачьи инь-яни - носик к хвостику и хвостик к носику:” Так теплее. Мама еще полминуты не даст поспать спокойно, усердно прошершавит языком там, где я еще маленький, а потом уже совсем сладко и сухо можно спать”...
...На моей гигантской кровати, где можно одинаково растянуться как вдоль, так и поперек, я снова откидываюсь на подушки безмолвия и недвижимости. Интересно, как долго человек может лежать, не двигаясь, не спя. Я могу долго. В моем состоянии тем более. Есть столько всего, чем можно занять свой мозг, подвигать мозгом, навести реальную движуху в комнате, не пошевелив и мизинцем...
Пляски Вуду снизу, квартирный вопрос сверху, а посередине я, на всю комнату двигающая в мозгу валунами разных размеров. И звонкие чавкания кошки - водные процедуры у одного из котят.
февраль 2013