На день Рождения Президента.
Снимок был сделан в мизерный промежуток перемирия в смутные времена.
К тому времени половина улицы Рубинштейна была захвачена буржуинами-гайдаровцами и несмотря на условность побед уже перестраивалась под кабаки и пабы.
Коммунисты кое-где огрызались пулемётами из красных уголков. ГэБэШники жгли в подвале дома 13 свои бумаги, фотографии Конрада и фирсовские кассеты с записями квартирников Цоя.
Наташа Васильева в комиссарской кожанке и с хуёвым, ржавым маузером, намедни обмененном на свой такой же хуёвый зенит сипло кричала им: ссуки только не Цоя, только не квартирники!
Маузер постоянно давал осечку. ГэБэШники в ответ бросили в её её - же зенит и чуть не убили, - тот был тяжёл и углоостр.
Силя этажом ниже орал: гандоны с вещами на ВЫХОД! Все постоянно смотрели друг на друга - кто гандон? Остальные не понимали, где же выход?
В это самое время в доме напротив три - четыре гада осторожно, из-за оконного косяка наблюдали, как снизу Мишка Борзыкин, угнав полуторку, развернул её, и у стенки того, с жёлтой окраской дома выставил два пулемёта максим, с криком: фашисты! расстреливал отцов всех знакомых и не очень дам.
Четыре зелёных аэроплана с непонятной символикой заходили на бомбёжку со стороны Пяти Углов, но Оля Слободская, опоясанная патронташами, в тельняшке, постоянно говорящая по телефону: "Барышня, барышня, милая, я вам ещё раз повторяю...блядь, дура, ты меня слушать будешь?" непонятно где умудрилась достать 88-мм немецкую зенитку FLAK, которую Панкер выбив окна стволом выворачивал на северо-запад и уже готов был давить гашетку.
Степанов с крыши рок-клуба разбрасывал свежайший тираж своей многолистовой газеты РАБИНОВИЧ с портретом Толи Гуницкого на обложке а тот бежал по лестнице наверх, с ледорубом в руке, надеясь наконец выяснть несколько принципиальных, чисто филосовских вопросов по жизни.
Тропилло в ближайшем салоне Художественной фотографии среди реквизита нашёл детскую бескозырку с надписью АВРОРА, напялил её на седые волосы, взбодрился и рванул со своими антихристами на крейсер, захватил его окончательно, под псалмы евангелической церкви развёл пары, выдрал бетонное основание и вывел судно на основной форватер, затем свернул к Фонтанке и с криком: а ну их на хуй! протаранил последовательно Прачечный, Пантелеймоновский, и Белинского мосты, приближаясь к Аничкову. На котором голые мужики не смогли удержать перепугавшихся коней и те со страшным грохотом бронзы об асфальт понеслись к Зимнему.
Где совершенно неожиданно, не предполагая, что такое вообще возможно, глядя на весь этот беспредел вдруг обосрался Пиотровский.
Коля, до сих пор удивляюсь, как ты это всё разруливал?
Всех люблю, извините, если вдруг кого-то пропустил.
(Это тоже не полный текст)