SaaS, DaaS и пидарас
Все эти новомодные облака, словечки типа "стартап" и социальные сети... о, как вы появляетесь, знали бы вы! Какими муками и мытарствами, насилием над "еб@ными идиотами" вы прокладываете себе путь в этот мир и иногда выходите монстрами и пузырями из клоаки промоутеров с креаторами. Эх, лихие девяностые, эпатажные и пафосные нулевые и ебнутые десятые! Все вы так близки...
В расцвете своего нелёгкого, подкошенного китайской тушёнкой, прогоркшей сайрой и душистым роллтоном детстве у меня был кладезь идей, словно прорвавшиеся фекалиями минеральный источник он бил и фонтанировал. Идеи рождались и умирали под седьмую и последнюю мелодию "монтаны", а лучшие вымучивались в перерывах между какой-то пожёванной трофейным видиомагнитофоном через кабельное, спаянное соплями, телевидением, щедро орошающим плодородную почву неокрепшего пуберантного организма помесью неприкрытой эротики и оторванных конечностей с душевным, терзающим душу гнусавым отстающим переводом. Лучшие же из лучших идей я старался воплощать в жизнь. Какие-то сам (например кинуть в чужое окно кусок горящей туалетной бумаги "52м"), какие-то вместе с единомышленниками (устроить перестрелку грязью, попадая в белые мерины), а для каких-то искал покровителя и клиента.
Так, у меня однажды появилась идея издавать периодическое школьное издание. И-таки дошло до кустарной печати за свой счёт на скрипящем лазернике, царапанном ещё не распроданными с советских времён скрепками, заправленным вторичным тонером, и обрело популярность и огласку. Но вот "инвестор" в лице педагогического состава и администрации остался для меня недостижим, но всё-таки по-отечески погладил по головке, отметил что в-общем-то неплохо, но не положено... и отдал идею своей белокурой дочурке, которая на казённой бумаге типа "Снегурочка" на казённом принтере, сверкающем новыми корейскими деталями, распечатывала официальные издания газеты обо всём и школьном. О ней написали в популярной газете, приезжали комиссии и гладили по головке, затем вручили золотую медаль и посадили на должность в окружной администрации по образованию готовиться к выпуску из какого-то института переходного периода имени всех бизнесменов.
Но это было потом, а тогда, утратив эту идею, я плюнул в колодец из которого все пили и стал много и грязно ругаться. Меня ставили и вызывали к директорам, но всё-таки знали, что я достаточно прав, поэтому убеждали в моей интеллигентности и взывали к моему светлому и успевающему в учёбе уму-разуму. Так что если это "старая толстожоп@я пизд@", то значит всё-таки кому-то надо поменьше жрать тыренных из столовой Wagon Wheels, коих не доедали подчас школьники. Я с превеликим удовольствием отдирал памятные доски, подрисовывал им большое человеческое достоинство, ломал стулья и учился. За это, пожалуй, меня и не любили. А я, напротив, любил школу. Хотя и считал всех в ней еб@ными идиотами. В мои идеальные границы мир не вкладывался, блYди оставались блYдьми, а прекрасный идеал с родинкой на бедре, которому я носил конфеты и болгарские компакт-диски (купленные на настоящие и зелёные доллары за эникейство) кто-то имел, самым изощрённым половым еб@нием. Поэтому, по прошествии времени я решил свои границы вписать в этот мир. И бодрой походкой пошёл к новому, единственно правильному и главному боссу.
Сходу открыв дверь, я застал расплывающееся от серой зарплаты тело директриссы на единственном в школе кожаном стуле, за столом, на котором был разложен глянцевый журнал для девочек. Опешив, она сказала от неожиданности что-то вроде: "Ну вообще-то я тут работаю". Ну, необъятная вы моя, я как раз по поводу неё. И сказал я что-то вроде: "А давайте создадим соревновательную образовательную систему, с поощрениями и статистикой, вон, если что и компы стоят, и не только в учёбе, но и в кружках, например". Только сказал что-то более убедительное и пафосное. Она ласково посмотрела на мои каракули, вычерченные толстой шариковой ручкой на тетради в клеточку, но без полей, ответила, что тоже думала, и интересно, и что нечто схожее подумывала сама, как раз в "гарри поттере" это написано (а он тогда только вышел и все так же задавали вопросы: "хуйс мисис Роулинг?"). Но это сложно исполнить, да и когда, но мы подумаем. И она конечно подумала, правда без меня, и правда узнал я об этом уже после окончания школы, когда все должности с собачьей приставкой "зав" заняли свои, то есть её люди. Правда не на долго. Не знаю почему, но поймали её на бухгалтерии в неизвестной синей программе и, наверное, отправили куда-то на повышение показателей. Личных или общественных - даже не предполагаю.
Такие дела. Дело в том, что я из этого не вынес никакого урока, как оказалось, и когда ушастых сменили девяносто девятые в Бирюлёво, а ракушки оквадратились, подъезды поменяли цвет с синего на зелёный, запечатлев на себе новые следы рвотных масс, я так же думал, что: ба, не умею я удержать и вывести идею, прокатиться на ней. Но всё равно, чёрт подери, как оказывалось, моё деяние шло на благо, о нём писали и ставили как инновацию и потихоньку получали за это должности, откаты. Всем было хорошо и принимающим - и участвующим школьником. Идея работала. Моя, хоть и под чужим именем. Сейчас никто и не вспомнит, что лицейские классы, награды, митинги, брейнштормы и поездки за границу показать себя в этой школе идея моя - как и сотрудничество с остальным миром, не закованном в уродливую чёрную и уже покосившуюся от коррозии решётку. А раньше я спокойно мог зайти или перелезть через каменный серый заборчик на территорию школы.
Жизнь меняется и я не всегда замечаю, что же в ней поменялось. И главное когда. Не так давно, прочитав опусы "Дневник \ Хроники тестировщика", я согласился с ними, что незаметно ушли времена компьютерных романтиков, не вкалывающих за код, зашитый в корпоративные кандалы, так же ушли, как незаметно исчезли от нас приевшиеся Stimorol, Империал, МММ, в ваучерах которого мы купались в спортзале, как Скрудж Макдак в монетах. Не заметили, как жизнь прошла мимо нас, обдав волной. Нет, не выкинула за борт, просто исчез дух романтизма, как с того момента, как поставили туалеты в небе - небо перестало быть романтичным местом, после того, как скушали испражнения космонавты, пропали мечты о звёздах. Они трансформировались в кусачую любовь к сапожкам-луноходам, глянцевым девушкам, набитым опилками производства микропроцессоров, блестящим телефонам сваровски, любви к деньгам и откатам. А это всё было, если честно и не раз.
За бортом прохудившейся шлюпки, склеенной из заморских бычков, остались удивительные вещи, такие, как восторг от блестящих сборников 100 и 1 хует@ на компакт-дисках,в кривых и скрипящих коробках Audio CD; на которые, чтобы они хоть открылись, надо было подышать и растереть вирус герпеса по зеркальной с радужно-масляными разводами поверхности изнанкой майки-алкоголички. А ещё на дисках печатали расплывающиеся названия, лепили хентай или выкидыш спидового трипа в качестве оформления, иногда, правда, хорошо видные буквы выжигали чем-то таким, что они пропечатывались насквозь с двух сторон. И за всем этим надо было ехать в секту радиорынка, сокрытым его адептами под железнодорожными путями, при входе заплатив за таинство как за ещё один настоящий, пиратский дистрибутив. Именно с гордостью отвечали: «Мы лицензией не торгуем. У нас только качественный и проверенный товар!». И ведь это было абсолютной правдой, его отбирали, что любили, бережно переносилось с порченными битами на цифровые хранители информации, без триад всяких. Впрочем, в обитель рассыпухи, ржавеющих под дождём останков спектрумов и пёстрых стендов с клубничкой можно было попасть и просто перелезши через забор железнодорожного полотна, не тревожа бесцельно катящийся под горку поезд Москва-Херсон.
С появлением перелезших через забор дилетантов, вооруженных беляшами и полибрендовыми сборниками с форматом 2в1, с метастазами проникающими внутрь ларьками с сотовыми телефонами появился и общедоступный, домашний, как кошка-зассыха, интернет. Его можно было бы сравнить с первым оргазмом: и страшно, и приятно, и мамка заругает. Но хотелось входить ещё глубже, ещё быстрее. Но под рукой не было влажных и пахнущих безлимитных розеток, а был лишь самый изобретательный партнёр - потные ручки. С его помощью восторженно можно было входить в умы других счастливцев, хотя и через тонны резины времени, столь медленно и неинтерактивно, как фантазии о замшелой эротической фотокарточке прабабушки. В новом интернете сразу же стали плодить уродливые сайты-пеньюары, призывно моргающие пошлыми баннерами, призывающие входить в них ещё и ещё и выставляющие себя, центр эго (личного или бизнес), почему-то называемые «визитками» или «домашней страничкой». Это было странно, потому что пеньюар находился ещё и в амбаре, завешанным постерами из Cool Girl. Однако чуть позже стали появляться сайты-сервисы, словно анальные смазки, проводники между пеньюарными сайтами суходрочки с интерактивностью секса через книгу жалоб и предложений, а так же порталы, бубльгумовские пузыри, которые предоставляли групповушку вслепую, припорашивая венерическими мелисами возбуждённого сёрфера. Всё это клепалось, лопалось, двигалось, бурлило и преобразовывалось, столь же увлекательно, как за место джакузи пердеть в ванной.
И каждый раз побеждало потреблядство, хотелось всё больше, а делалось всё меньше. Теми, что это делалось, обычно ничего не доделывалось вследствие появления заинтересованных хомяков-каннибалов, сгрызающих заживо. Постепенно, всё отстраняясь и отстраняясь, эмбрион гипертекстового фидонета превратился в социально-ориентированный мир продажи и торговли, морального эксгибиционизма. Казалось бы, при чём тут романтизм. Ну как при чём? Ведь кто-то строит башни, пронзающие небо, а кто-то плюёт с них. Вот первые - это романтики, а вторые - ёб@ные идиоты.
И потому новое для себя я нашел чуточку позже, как я уже писал, в социальных сетях (после эникейства, создания интерактивного сайта, поддержки бухгалтерии с автоматизированным документооборотом чёрных бухгалтеров). Вообще интернет-проекты переродились теми самыми уставшими от профанического вторжения сисопами и пиратами, вылившись в пузыри и стартапы. Стреляющие и лопающиеся. Однако, если есть и неплохие примеры, то мне к удивлению попавшаяся книга Ашманова приоткрыла глаза на всю грусть и печаль нашего электронного бизнеса и начинаний, что, по сути, нечего ловить в компьютерной сфере, куда проник рак, убивающий b пользователь с деньгами. Поменялись отношения, когда всё по сути так, как говорил Пелевин:
- В целом, - говорил Морковин, - происходит это примерно так. Человек берет кредит. На этот кредит он снимает офис, покупает джип "чероки" и восемь ящиков "Смирновской". Когда "Смирновская" кончается, выясняется, что джип разбит, офис заблеван, а кредит надо отдавать. Тогда берется второй кредит - в три раза больше первого. Из него гасится первый кредит, покупается джип "гранд чероки" и шестнадцать ящиков "Абсолюта". Когда "Абсолют"...
А не меняется одно: внутренние силы, как физматпсы Ашманова тащат повозку, переваливая из одного в другое стартапное, но большое, севшее на шею обрастает жиром с гордым сознанием сжирает в себя чужую идею. По сути, работа на интерес, работа генератора идей - это работа против себя. Уничтожающая, выжимающая из тебя всё. Ещё бы - отдающие и вкладывающие душу просто не восполняют её никак, кроме как окружающей и свистящей пустотой, лишь полируя заграничной сивухой далёкие отсветы своей и работающей идеи. Какая она внутри и по сути стала сейчас - пёс её разбери. Это схоже с дизайнерской шмоткой, сшитой в китайском подвале индонезийскими инвалидами, надетой на жирную, как нагулявшая потомство свиноматка, бабищу из Нижнего Задрищенска, приехавшую покорять Черкизон ядреной пергидролью. Но всё это рассредотачивает, как говно по ботинку, и всё больше опускает в яму романтиков, перетирая их в алкогольных циников и мертвецов, о которых никто не вспомнит. Российская действительность. Кто больше работает - тот беднее становится. Знаете, как говорят, что надо жалеть безработного жителя столицы, у которого, когда он вышел из Lexus LS украли семь айпэдов. Эти самые еб@ные идиоты.
Сейчас, после периода жадного первичного накопления медиаинформации и девайсов, акцент смещается со складирования байтов на жесткие диски и жажды, утоляемой краном обменников и чатрумов с плейсами в сторону интенсивного обмена и оборота, к виртуальному, не привзанному к конкретной коммуналке крану, к облачным моделям поведения, когда всё есть, и только надо выбрать как и что должно работать. Каких друзей добавить, какие программы выполнять удалённо и каких работников кидать на удаление из кредитной жизни. Но по сути, это тоже самое, только чуть более приближенное к недостижимому небу. Снова созданные кирпичи, пласты ротожопного потребления романтиками-энтузиастами. И тем не менее, сейчас, когда я смотрю на облака, социальные сервисы - я вижу отличную возможность улучшить мир, даже когда этому миру не надо. В очередной раз. И буду его улучшать, даже зная наперёд, что мне с этого ничего не будет (потому что миру надо блядей и детей). Такая я уж матершинная зверушка, которая пойдёт, нацепит дисконтный фрак лишь сойдя с эшафота метро, возьмёт бумаги с цифрами и презентацию с графиками и текущими тётками из перегретого проектора, и будет доказывать, что будущее - корпоративное и человеческое в сфере - это соревновательный дух, ачивменты, что работа и жизнь - в облаке, вы и так в нём давно с сотовыми телефонами, асечками и писечками на фото.мейл.ру - просто давайте это признаем и сделаем жизнь лучше. Всем. Потому что так удобнее, дешевле, надёжнее. И сижу обезьянкой, перед которой в апреле падает снег, и пишу экземплярную программу, пишу исследование, спасибо тебе гугль и poputchik-ru за поддержку. Романтизм - сделать мир лучше через себя, отдавшись идеей корпоративному монстру.
Сегодня не место для романтиков в хороших и дорогих ресторанах, подающих дефлопе с попердолями, сегодня место для романтиков - двигаться, слать всё на хуй, и делать, делать за ничто, не имея отдыха и продыха. Как и всегда. Жить на острие, разрезающем их хрупкую душу.
Острие меняется, а суть остаётся. А там уж как назови - хакером, пиратом, эникейшиком, сисадмином, программистом, архитектором, тимлидом, менеджером, хоть креатором. Главное двигаться, а не гнить в выгребной яме действительности, мечтая о угле в Южном Бутово.
В расцвете своего нелёгкого, подкошенного китайской тушёнкой, прогоркшей сайрой и душистым роллтоном детстве у меня был кладезь идей, словно прорвавшиеся фекалиями минеральный источник он бил и фонтанировал. Идеи рождались и умирали под седьмую и последнюю мелодию "монтаны", а лучшие вымучивались в перерывах между какой-то пожёванной трофейным видиомагнитофоном через кабельное, спаянное соплями, телевидением, щедро орошающим плодородную почву неокрепшего пуберантного организма помесью неприкрытой эротики и оторванных конечностей с душевным, терзающим душу гнусавым отстающим переводом. Лучшие же из лучших идей я старался воплощать в жизнь. Какие-то сам (например кинуть в чужое окно кусок горящей туалетной бумаги "52м"), какие-то вместе с единомышленниками (устроить перестрелку грязью, попадая в белые мерины), а для каких-то искал покровителя и клиента.
Так, у меня однажды появилась идея издавать периодическое школьное издание. И-таки дошло до кустарной печати за свой счёт на скрипящем лазернике, царапанном ещё не распроданными с советских времён скрепками, заправленным вторичным тонером, и обрело популярность и огласку. Но вот "инвестор" в лице педагогического состава и администрации остался для меня недостижим, но всё-таки по-отечески погладил по головке, отметил что в-общем-то неплохо, но не положено... и отдал идею своей белокурой дочурке, которая на казённой бумаге типа "Снегурочка" на казённом принтере, сверкающем новыми корейскими деталями, распечатывала официальные издания газеты обо всём и школьном. О ней написали в популярной газете, приезжали комиссии и гладили по головке, затем вручили золотую медаль и посадили на должность в окружной администрации по образованию готовиться к выпуску из какого-то института переходного периода имени всех бизнесменов.
Но это было потом, а тогда, утратив эту идею, я плюнул в колодец из которого все пили и стал много и грязно ругаться. Меня ставили и вызывали к директорам, но всё-таки знали, что я достаточно прав, поэтому убеждали в моей интеллигентности и взывали к моему светлому и успевающему в учёбе уму-разуму. Так что если это "старая толстожоп@я пизд@", то значит всё-таки кому-то надо поменьше жрать тыренных из столовой Wagon Wheels, коих не доедали подчас школьники. Я с превеликим удовольствием отдирал памятные доски, подрисовывал им большое человеческое достоинство, ломал стулья и учился. За это, пожалуй, меня и не любили. А я, напротив, любил школу. Хотя и считал всех в ней еб@ными идиотами. В мои идеальные границы мир не вкладывался, блYди оставались блYдьми, а прекрасный идеал с родинкой на бедре, которому я носил конфеты и болгарские компакт-диски (купленные на настоящие и зелёные доллары за эникейство) кто-то имел, самым изощрённым половым еб@нием. Поэтому, по прошествии времени я решил свои границы вписать в этот мир. И бодрой походкой пошёл к новому, единственно правильному и главному боссу.
Сходу открыв дверь, я застал расплывающееся от серой зарплаты тело директриссы на единственном в школе кожаном стуле, за столом, на котором был разложен глянцевый журнал для девочек. Опешив, она сказала от неожиданности что-то вроде: "Ну вообще-то я тут работаю". Ну, необъятная вы моя, я как раз по поводу неё. И сказал я что-то вроде: "А давайте создадим соревновательную образовательную систему, с поощрениями и статистикой, вон, если что и компы стоят, и не только в учёбе, но и в кружках, например". Только сказал что-то более убедительное и пафосное. Она ласково посмотрела на мои каракули, вычерченные толстой шариковой ручкой на тетради в клеточку, но без полей, ответила, что тоже думала, и интересно, и что нечто схожее подумывала сама, как раз в "гарри поттере" это написано (а он тогда только вышел и все так же задавали вопросы: "хуйс мисис Роулинг?"). Но это сложно исполнить, да и когда, но мы подумаем. И она конечно подумала, правда без меня, и правда узнал я об этом уже после окончания школы, когда все должности с собачьей приставкой "зав" заняли свои, то есть её люди. Правда не на долго. Не знаю почему, но поймали её на бухгалтерии в неизвестной синей программе и, наверное, отправили куда-то на повышение показателей. Личных или общественных - даже не предполагаю.
Такие дела. Дело в том, что я из этого не вынес никакого урока, как оказалось, и когда ушастых сменили девяносто девятые в Бирюлёво, а ракушки оквадратились, подъезды поменяли цвет с синего на зелёный, запечатлев на себе новые следы рвотных масс, я так же думал, что: ба, не умею я удержать и вывести идею, прокатиться на ней. Но всё равно, чёрт подери, как оказывалось, моё деяние шло на благо, о нём писали и ставили как инновацию и потихоньку получали за это должности, откаты. Всем было хорошо и принимающим - и участвующим школьником. Идея работала. Моя, хоть и под чужим именем. Сейчас никто и не вспомнит, что лицейские классы, награды, митинги, брейнштормы и поездки за границу показать себя в этой школе идея моя - как и сотрудничество с остальным миром, не закованном в уродливую чёрную и уже покосившуюся от коррозии решётку. А раньше я спокойно мог зайти или перелезть через каменный серый заборчик на территорию школы.
Жизнь меняется и я не всегда замечаю, что же в ней поменялось. И главное когда. Не так давно, прочитав опусы "Дневник \ Хроники тестировщика", я согласился с ними, что незаметно ушли времена компьютерных романтиков, не вкалывающих за код, зашитый в корпоративные кандалы, так же ушли, как незаметно исчезли от нас приевшиеся Stimorol, Империал, МММ, в ваучерах которого мы купались в спортзале, как Скрудж Макдак в монетах. Не заметили, как жизнь прошла мимо нас, обдав волной. Нет, не выкинула за борт, просто исчез дух романтизма, как с того момента, как поставили туалеты в небе - небо перестало быть романтичным местом, после того, как скушали испражнения космонавты, пропали мечты о звёздах. Они трансформировались в кусачую любовь к сапожкам-луноходам, глянцевым девушкам, набитым опилками производства микропроцессоров, блестящим телефонам сваровски, любви к деньгам и откатам. А это всё было, если честно и не раз.
За бортом прохудившейся шлюпки, склеенной из заморских бычков, остались удивительные вещи, такие, как восторг от блестящих сборников 100 и 1 хует@ на компакт-дисках,в кривых и скрипящих коробках Audio CD; на которые, чтобы они хоть открылись, надо было подышать и растереть вирус герпеса по зеркальной с радужно-масляными разводами поверхности изнанкой майки-алкоголички. А ещё на дисках печатали расплывающиеся названия, лепили хентай или выкидыш спидового трипа в качестве оформления, иногда, правда, хорошо видные буквы выжигали чем-то таким, что они пропечатывались насквозь с двух сторон. И за всем этим надо было ехать в секту радиорынка, сокрытым его адептами под железнодорожными путями, при входе заплатив за таинство как за ещё один настоящий, пиратский дистрибутив. Именно с гордостью отвечали: «Мы лицензией не торгуем. У нас только качественный и проверенный товар!». И ведь это было абсолютной правдой, его отбирали, что любили, бережно переносилось с порченными битами на цифровые хранители информации, без триад всяких. Впрочем, в обитель рассыпухи, ржавеющих под дождём останков спектрумов и пёстрых стендов с клубничкой можно было попасть и просто перелезши через забор железнодорожного полотна, не тревожа бесцельно катящийся под горку поезд Москва-Херсон.
С появлением перелезших через забор дилетантов, вооруженных беляшами и полибрендовыми сборниками с форматом 2в1, с метастазами проникающими внутрь ларьками с сотовыми телефонами появился и общедоступный, домашний, как кошка-зассыха, интернет. Его можно было бы сравнить с первым оргазмом: и страшно, и приятно, и мамка заругает. Но хотелось входить ещё глубже, ещё быстрее. Но под рукой не было влажных и пахнущих безлимитных розеток, а был лишь самый изобретательный партнёр - потные ручки. С его помощью восторженно можно было входить в умы других счастливцев, хотя и через тонны резины времени, столь медленно и неинтерактивно, как фантазии о замшелой эротической фотокарточке прабабушки. В новом интернете сразу же стали плодить уродливые сайты-пеньюары, призывно моргающие пошлыми баннерами, призывающие входить в них ещё и ещё и выставляющие себя, центр эго (личного или бизнес), почему-то называемые «визитками» или «домашней страничкой». Это было странно, потому что пеньюар находился ещё и в амбаре, завешанным постерами из Cool Girl. Однако чуть позже стали появляться сайты-сервисы, словно анальные смазки, проводники между пеньюарными сайтами суходрочки с интерактивностью секса через книгу жалоб и предложений, а так же порталы, бубльгумовские пузыри, которые предоставляли групповушку вслепую, припорашивая венерическими мелисами возбуждённого сёрфера. Всё это клепалось, лопалось, двигалось, бурлило и преобразовывалось, столь же увлекательно, как за место джакузи пердеть в ванной.
И каждый раз побеждало потреблядство, хотелось всё больше, а делалось всё меньше. Теми, что это делалось, обычно ничего не доделывалось вследствие появления заинтересованных хомяков-каннибалов, сгрызающих заживо. Постепенно, всё отстраняясь и отстраняясь, эмбрион гипертекстового фидонета превратился в социально-ориентированный мир продажи и торговли, морального эксгибиционизма. Казалось бы, при чём тут романтизм. Ну как при чём? Ведь кто-то строит башни, пронзающие небо, а кто-то плюёт с них. Вот первые - это романтики, а вторые - ёб@ные идиоты.
И потому новое для себя я нашел чуточку позже, как я уже писал, в социальных сетях (после эникейства, создания интерактивного сайта, поддержки бухгалтерии с автоматизированным документооборотом чёрных бухгалтеров). Вообще интернет-проекты переродились теми самыми уставшими от профанического вторжения сисопами и пиратами, вылившись в пузыри и стартапы. Стреляющие и лопающиеся. Однако, если есть и неплохие примеры, то мне к удивлению попавшаяся книга Ашманова приоткрыла глаза на всю грусть и печаль нашего электронного бизнеса и начинаний, что, по сути, нечего ловить в компьютерной сфере, куда проник рак, убивающий b пользователь с деньгами. Поменялись отношения, когда всё по сути так, как говорил Пелевин:
- В целом, - говорил Морковин, - происходит это примерно так. Человек берет кредит. На этот кредит он снимает офис, покупает джип "чероки" и восемь ящиков "Смирновской". Когда "Смирновская" кончается, выясняется, что джип разбит, офис заблеван, а кредит надо отдавать. Тогда берется второй кредит - в три раза больше первого. Из него гасится первый кредит, покупается джип "гранд чероки" и шестнадцать ящиков "Абсолюта". Когда "Абсолют"...
А не меняется одно: внутренние силы, как физматпсы Ашманова тащат повозку, переваливая из одного в другое стартапное, но большое, севшее на шею обрастает жиром с гордым сознанием сжирает в себя чужую идею. По сути, работа на интерес, работа генератора идей - это работа против себя. Уничтожающая, выжимающая из тебя всё. Ещё бы - отдающие и вкладывающие душу просто не восполняют её никак, кроме как окружающей и свистящей пустотой, лишь полируя заграничной сивухой далёкие отсветы своей и работающей идеи. Какая она внутри и по сути стала сейчас - пёс её разбери. Это схоже с дизайнерской шмоткой, сшитой в китайском подвале индонезийскими инвалидами, надетой на жирную, как нагулявшая потомство свиноматка, бабищу из Нижнего Задрищенска, приехавшую покорять Черкизон ядреной пергидролью. Но всё это рассредотачивает, как говно по ботинку, и всё больше опускает в яму романтиков, перетирая их в алкогольных циников и мертвецов, о которых никто не вспомнит. Российская действительность. Кто больше работает - тот беднее становится. Знаете, как говорят, что надо жалеть безработного жителя столицы, у которого, когда он вышел из Lexus LS украли семь айпэдов. Эти самые еб@ные идиоты.
Сейчас, после периода жадного первичного накопления медиаинформации и девайсов, акцент смещается со складирования байтов на жесткие диски и жажды, утоляемой краном обменников и чатрумов с плейсами в сторону интенсивного обмена и оборота, к виртуальному, не привзанному к конкретной коммуналке крану, к облачным моделям поведения, когда всё есть, и только надо выбрать как и что должно работать. Каких друзей добавить, какие программы выполнять удалённо и каких работников кидать на удаление из кредитной жизни. Но по сути, это тоже самое, только чуть более приближенное к недостижимому небу. Снова созданные кирпичи, пласты ротожопного потребления романтиками-энтузиастами. И тем не менее, сейчас, когда я смотрю на облака, социальные сервисы - я вижу отличную возможность улучшить мир, даже когда этому миру не надо. В очередной раз. И буду его улучшать, даже зная наперёд, что мне с этого ничего не будет (потому что миру надо блядей и детей). Такая я уж матершинная зверушка, которая пойдёт, нацепит дисконтный фрак лишь сойдя с эшафота метро, возьмёт бумаги с цифрами и презентацию с графиками и текущими тётками из перегретого проектора, и будет доказывать, что будущее - корпоративное и человеческое в сфере - это соревновательный дух, ачивменты, что работа и жизнь - в облаке, вы и так в нём давно с сотовыми телефонами, асечками и писечками на фото.мейл.ру - просто давайте это признаем и сделаем жизнь лучше. Всем. Потому что так удобнее, дешевле, надёжнее. И сижу обезьянкой, перед которой в апреле падает снег, и пишу экземплярную программу, пишу исследование, спасибо тебе гугль и poputchik-ru за поддержку. Романтизм - сделать мир лучше через себя, отдавшись идеей корпоративному монстру.
Сегодня не место для романтиков в хороших и дорогих ресторанах, подающих дефлопе с попердолями, сегодня место для романтиков - двигаться, слать всё на хуй, и делать, делать за ничто, не имея отдыха и продыха. Как и всегда. Жить на острие, разрезающем их хрупкую душу.
Острие меняется, а суть остаётся. А там уж как назови - хакером, пиратом, эникейшиком, сисадмином, программистом, архитектором, тимлидом, менеджером, хоть креатором. Главное двигаться, а не гнить в выгребной яме действительности, мечтая о угле в Южном Бутово.