Основатель и идейный лидер "Яблока" Григорий Явлинский в "Воскресном вечере с Владимиром Соловьевым", посвященном 20-летию основания партии. Просто, честно и красиво о принципах, убеждениях, нравственности и смысле работы политика.
Соловьев: Партии «Яблоко» исполнилось 20 лет. Оппозиционная партия европейских ценностей для интеллигентных людей была на пике своей популярности в 90-е. Яблочники блистали в парламенте, Григорий Явлинский не сходил с экранов. В 2000-ные изменились политика и политики. Партия же оставалась верной своим убеждениям, и за это ее недолюбливают что власть, что оппозиция. Но «время «Яблока» еще впереди» - считает его идеолог Явлинский. О юбилее, о нравственности в политике, об ответственности, о коррупции и национализме, о невыученных уроках истории поговорим с этим бесспорно выдающимся политиком современности. Григорий Алексеевич Явлинский в студии «Воскресного вечера». Григорий Алексеевич, с юбилеем!
Явлинский: Большое спасибо! Хочу поблагодарить очень многих людей, во-первых, кто голосовал за «Яблоко» все эти 20 лет, это миллионы людей, миллионы, много раз это было. И во-вторых, кто сейчас нас поздравил, всех, кто работает в партии, кто сотрудничает, кто поддерживает партию, экспертов партии, в общем, огромное количество людей. Всем огромное спасибо!
Соловьев: Вы - человек, абсолютно состоявшейся, в будущем Вам никому ничего не надо доказывать, по Вашему учебнику учатся в Америке, в юности Вы были чемпионом Украины по боксу, выдвигали свою кандидатуру в президенты Российской Федерации, как говорят, входили в призовую тройку. Но что случилось с партией? Мощнейшие фигуры, которые в партии были, перешли в другой стан и сейчас являются украшением других партий, либо государственных служб. Вы дали большое количество кадров. Кто-то из Вашей партии «откололся» и стал оппозиционером с взглядами, диаметрально противоположными Вашим. Так например, тот же Навальный с его национализмом, кто-то предал всех, как тот же Яшин. Почему так получилось, почему не удалось сохранить всех людей и прорваться в большую политику и Госдуму мощным, сплоченным отрядом?
Явлинский: Ну что же, вопрос справедливый. Я хочу начать с того, что у партия «Яблоко» - это открытая система, и нам всегда хотелось, чтобы сохранялись партия. Мы сожалеем, когда от нас уходят люди, но это не тот случай, когда нужно держать человека, если у него меняются взгляды или, например, меняются приоритеты. Часть людей уходила от нас тогда, когда мы не могли гарантировать им попадания в Государственную Думу. А я думаю, что это было совершенно очевидно. Ко мне приходили сейчас известные всей стране люди, которые перешли в другие партии, и прямо так и задавали вопрос: «Григорий Алексеевич, Вы можете нам всерьез обещать или гарантировать, что мы вместе с Вами опять пройдем Государственную Думу?» Я говорил: «Нет», и люди покидали партию. Кроме того, были другие люди, которые уходили по принципиальным соображениям, по идеологическим соображениям. Были люди, с которыми мы расставались по своей инициативе, потому что у нас расходились взгляды в принципе. Вообще говоря, это я считаю совершенно естественным процессом.
А вот вторая часть вашего вопроса - она более сложная и, может быть, даже более важная. Она связана с тем, что когда идешь в большую политику, то всегда нужно выбрать - вот что для тебя самое главное сейчас: сохранение смыслов и определенных ценностей, ради которых ты участвуешь в политике или достижение результата, получение места в Государственной Думе. К сожалению, в двухтысячные годы расхождение между этими двумя направлениями, которое началось еще в середине девяностых, стало все больше и, в конце концов, превратилась просто в пропасть. Надо выбирать. Но поскольку у нас есть такая максима, который мы все пользуемся, что есть вещи поважнее, чем места в Государственной Думе, а именно: человек, его жизнь, судьба и будущее нашей страны. Поскольку все же большинство моих товарищей оказались людьми, которые не стали менять одно на другое, и не потому, что это какой-то подвиг и не потому, что это какая-то особая такая нравственность. Нет, просто это понимание того, что без этих ценностей смыслов сделать-то ничего, вообще говоря, нельзя.