Блоха в театральном свитере. "Щелкунчик" в Мариинском театре. Мария Кочеткова и другие
Окончание новогодних каникул, вероятно, наводило на зрителей мрачные мысли перед грядущей работой. Публика была весьма сдержана: поаплодировали, артисты ушли за кулисы, хлопки прекратились.
К "Щелкунчику" Вайнонена у меня двоякое отношение - люблю отдельные танцы и сцены, чудные декорации Вирсаладзе, "всамделишность" происходящего и не люблю примитивность некоторых эпизодов (мыши и битва, разделенность на три акта в связи с большой перестановкой декораций, очень банальное начало третьего акта - до дивертисмента, дивертисмент тоже не шибко и проч.). Но стоит только подняться занавесу, обнаружив вход в уютный немецкий домик, приход гостей, театральный снег, как к горлу подступает ком, дыхание увлажняется, и начинаешь умиляться.
"Щелкунчик" в исполнении артистов Мариинского театра все же чуть отличается от спектакля Академии Русского балета. Мальчиков и девочек там изображают взрослые тети, у некоторых из них у самих есть дети. Зато невнятная в хореографическом отношении сцена битвы мышей в исполнении маститых артистов смотрится с огромным интересом. Каждая мышь - это потенциальный Базиль, Али или Зигфрид по недоразумению оказавшийся в сером мешке с хвостом и маской на голове. У каждого грызуна - свой фирменный выход с двойными со де басками, ассамбле или эффектной разножкой. Мыши в бою превосходны: они весело расправляются с солдатиками, кровожадно утаскивают розовых кукол за кулисы (даже страшно представить что там случится с несчастными!) и высокохудожественно, разбивая длинные носы об пол, верноподданнически бухаются на колени перед своим королем.
Партию Маши танцевала наша гостья из Сан-Франциско Мария Кочеткова. Она единственная, на фоне развитых "лолит", изображавшими "детей на елке", была похожа на ребенка в первом акте - крохотная, с доверчивым выражением лица. Чуть портил ее облик костюм с изобилием воланов и рюшечек, который зрительно еще уменьшал балерину и делал ее фигуру более приземистой. Но главное - безупречную музыкальность и детскую искренность танца никакими рюшечками не скроешь. По большому счету, в вайноненовском "Щелкунчике" особенно играть не надо, не надо насыщать танец психологическими оттенками и полутонами, выстраивая достоверную партитуру роли. Госпожа Кочеткова станцевала Машу-девочку элегично и очень нежно. Во втором акте она была прелестна, когда, сидя в огромном кресле, отбивалась подушками от мышей. И не знаю почему, меня постоянно преследовало ощущение, что она одинока, несмотря на наличие записного красавца Тимура Аскерова рядом с ней. Она абсолютно самодостаточна и полноценна, она позволяет поднимать себя в высоких поддержках, подает руку на обводках, но проникнуть ей в сердце и в душу этот кавалер не смог. Кстати, во время адажио в Grand pas сложилось ощущение, что она больше доверяла четверке кавалеров, у них было хоть какое-то чувство к опекаемой ими балерине, ощущение, что они ее поддерживали не только в балетном смысле, но и в человеческом - доброй улыбкой, взглядом. А как они ее перекидывали - одно наслаждение было смотреть на эти бесстрашные полеты! И рядом - дистиллированный правильный принц (ну, конечно, это был Тимур Аскеров). Вайноненовская вариация мне сама по себе не нравится: многократно купированная, она по развитию идет на diminuendo в музыкальном отношении, и в хореографическом. Музыка все тише, тише и тише, медленнее, медленнее и медленнее, танцевальная мысль все сникает, сникает и сникает... Но госпожа Кочеткова - прекрасная балерина, чей танец на зависть свободен от окаменелой правильности и академичен в самом высоком смысле этого слова.
Из других участников выделю Владимира Михайловича Пономарева - папашу Штальбаума. Вот настоящее актерское лицедейство! В какой ужас он приходил, увидев новомодные танцы; как галантно ухаживал за молоденькими барышнями, целуя им пальчики и мечтая подняться вверх по руке до обнаженного плечика; с каким заговорщицким видом предлагал гостям: "А не пропустить ли нам по рюмашечке?"; и с какой нежной сыновьей заботой оберегал престарелых родителей во время их сольного Гроссфатера! Еще отмечу дивной красоты ноги Ксандера Париша, танцевавшего в двойке модников и четверке Розового вальса. Ах, какие ножки!
P.s. В антракте увидела букет цветов, приготовленный дебютанту Аскерову от его педагога Реджепмырата Абдыева. Как же он любит своих учеников! Несмотря на то, что некоторые, давая интервью, вообще забывают упомянуть имя того человека, который из них солиста делает...
К "Щелкунчику" Вайнонена у меня двоякое отношение - люблю отдельные танцы и сцены, чудные декорации Вирсаладзе, "всамделишность" происходящего и не люблю примитивность некоторых эпизодов (мыши и битва, разделенность на три акта в связи с большой перестановкой декораций, очень банальное начало третьего акта - до дивертисмента, дивертисмент тоже не шибко и проч.). Но стоит только подняться занавесу, обнаружив вход в уютный немецкий домик, приход гостей, театральный снег, как к горлу подступает ком, дыхание увлажняется, и начинаешь умиляться.
"Щелкунчик" в исполнении артистов Мариинского театра все же чуть отличается от спектакля Академии Русского балета. Мальчиков и девочек там изображают взрослые тети, у некоторых из них у самих есть дети. Зато невнятная в хореографическом отношении сцена битвы мышей в исполнении маститых артистов смотрится с огромным интересом. Каждая мышь - это потенциальный Базиль, Али или Зигфрид по недоразумению оказавшийся в сером мешке с хвостом и маской на голове. У каждого грызуна - свой фирменный выход с двойными со де басками, ассамбле или эффектной разножкой. Мыши в бою превосходны: они весело расправляются с солдатиками, кровожадно утаскивают розовых кукол за кулисы (даже страшно представить что там случится с несчастными!) и высокохудожественно, разбивая длинные носы об пол, верноподданнически бухаются на колени перед своим королем.
Партию Маши танцевала наша гостья из Сан-Франциско Мария Кочеткова. Она единственная, на фоне развитых "лолит", изображавшими "детей на елке", была похожа на ребенка в первом акте - крохотная, с доверчивым выражением лица. Чуть портил ее облик костюм с изобилием воланов и рюшечек, который зрительно еще уменьшал балерину и делал ее фигуру более приземистой. Но главное - безупречную музыкальность и детскую искренность танца никакими рюшечками не скроешь. По большому счету, в вайноненовском "Щелкунчике" особенно играть не надо, не надо насыщать танец психологическими оттенками и полутонами, выстраивая достоверную партитуру роли. Госпожа Кочеткова станцевала Машу-девочку элегично и очень нежно. Во втором акте она была прелестна, когда, сидя в огромном кресле, отбивалась подушками от мышей. И не знаю почему, меня постоянно преследовало ощущение, что она одинока, несмотря на наличие записного красавца Тимура Аскерова рядом с ней. Она абсолютно самодостаточна и полноценна, она позволяет поднимать себя в высоких поддержках, подает руку на обводках, но проникнуть ей в сердце и в душу этот кавалер не смог. Кстати, во время адажио в Grand pas сложилось ощущение, что она больше доверяла четверке кавалеров, у них было хоть какое-то чувство к опекаемой ими балерине, ощущение, что они ее поддерживали не только в балетном смысле, но и в человеческом - доброй улыбкой, взглядом. А как они ее перекидывали - одно наслаждение было смотреть на эти бесстрашные полеты! И рядом - дистиллированный правильный принц (ну, конечно, это был Тимур Аскеров). Вайноненовская вариация мне сама по себе не нравится: многократно купированная, она по развитию идет на diminuendo в музыкальном отношении, и в хореографическом. Музыка все тише, тише и тише, медленнее, медленнее и медленнее, танцевальная мысль все сникает, сникает и сникает... Но госпожа Кочеткова - прекрасная балерина, чей танец на зависть свободен от окаменелой правильности и академичен в самом высоком смысле этого слова.
Из других участников выделю Владимира Михайловича Пономарева - папашу Штальбаума. Вот настоящее актерское лицедейство! В какой ужас он приходил, увидев новомодные танцы; как галантно ухаживал за молоденькими барышнями, целуя им пальчики и мечтая подняться вверх по руке до обнаженного плечика; с каким заговорщицким видом предлагал гостям: "А не пропустить ли нам по рюмашечке?"; и с какой нежной сыновьей заботой оберегал престарелых родителей во время их сольного Гроссфатера! Еще отмечу дивной красоты ноги Ксандера Париша, танцевавшего в двойке модников и четверке Розового вальса. Ах, какие ножки!
P.s. В антракте увидела букет цветов, приготовленный дебютанту Аскерову от его педагога Реджепмырата Абдыева. Как же он любит своих учеников! Несмотря на то, что некоторые, давая интервью, вообще забывают упомянуть имя того человека, который из них солиста делает...