"Корсар" в Михайловском
Корсары без корабля
Михайловский театр открыл балетный сезон премьерой «Корсара». Михаил Мессерер, знаток советской академической классики, вернул на сцену версию Константина Сергеева 1970-х годов, которая сменила спектакль Фаруха Рузиматова 2009 года. На компьютерных морских волнах качалась Блоха в свитере.
«Корсар», имеющий более чем полуторавековую сценическую историю, тем не менее, не обрел своего классического хореографического текста, с которым он бы вошел в коллекцию балетных жемчужин, как, скажем, «Лебединое озеро», «Жизель», «Баядерка» или «Спящая красавица» с «Раймондой». Сценарий 1856 года, и так весьма далекий от поэмы Байрона, балетмейстеры перекраивают каждый в соответствии с собственными представлениями. Из классических шлягеров в «Корсаре» имеются: обязательное к исполнению на любом балетном гала Pas de deux; менее эффектный, но все же очень интересный Pas d’esclave (Танец Купца и Невольницы); обязательное к исполнению на концертах сценической практики в хореографических учебных заведениях Pas de trois, да красивый классический ансамбль «Оживленный сад» для вышколенного женского кордебалета и двух солисток. Плюс два характерных танца («Танец пиратов» и «Форбан») и мифологический «Маленький корсар» - балетная травести-шутка, которую исполняет главная героиня, переодевшись мальчиком. Вот, собственно, весь танцевальный багаж, который сохранил «Корсар» за 150 лет качания по волнам. И этот багаж надо равномерно распределить на три акта, уконтрапупить утерянными танцами и ансамблями, заново срежиссировать пантомимные мизансцены, и постараться сделать, «как при дедушке» - Константине Михайловиче Сергееве, который в советскую эпоху был официально признан «хранителем академической балетной классики».
Михаил Мессерер, отредактировав сергеевскую версию, которая сама была редакцией более раннего спектакля, привел «Корсар» не к декларируемой «очистке от наслоений», но к узаконению этих самых наслоений и приданию им официального статуса, вплоть до утверждения нелогичных, но по-балетному идиотско-нелепых мизансцен. Так, корсары крадучись появляются на базарной площади, дабы не быть замеченными, после чего скидывают плащи и танцуют до упада до самого конца акта, уже совершенно не заботясь о конспирации. Или похищают Медору после отбытия Сеид-паши и его янычар, проявляя чудеса героизма и самоотверженности на пустой сцене. Или в третьем акте одалиски устраивают яростную свалку в борьбе за блюдо, на котором сиротливо лежит несколько бананов (не иначе, санкции докатились и до гарема Сеид-паши).
Да и с танцевальной точки зрения михайловский «Корсар» показался компромиссным. Перетасовка номеров не является бесспорной. Странно видеть пленительное Pas de trois одалисок на базарной площади: это трио всегда танцевалось в интимной обстановке гарема Сеид-паши и имело гриф «для служебного падишахского пользования». Как-то не по-петиповски начинать второй акт сразу же, в лоб, с классического pas de deux. Мариус Петипа, как заправский гастроном, знал: аппетит приходит во время еды, поэтому он включал рецепторы публики постепенно, предлагая танцевальные «блюда» в определенной последовательности, наращивая интригу. Сначала - неспешный выход всех участников, пантомимная сцена, характерная пляска, и наиклассичнейшее Pas de deux как кульминация танцевального пиршества. «Оживленный сад», главный показатель академической выучки труппы в «Корсаре», женский кордебалет исполнил достаточно ровно, но как-то обыденно, без премьерского лоска и шика. Зато безупречен был в этом эпизоде оркестр под руководством Павла Клиничева: впервые корреспондент «Ъ» услышал чарующую музыку Делиба в романтичной и нежной интерпретации, без победного грохота фанфар.
До премьеры «Корсара», кстати, не возникало даже и мысли, что в Михайловском театре существуют трудности с постановкой под боевые знамена нескольких классических солистов одновременно. Оказалось - имеются. «Корсар» требует наличия в труппе трех равнозначных солистов на партии Конрада, Али (он же Раб - для знаменитой вариации в Pas de deux) и Купца (солист в Pas d’esclave). В Михайловском выявлена недостача солистов: их на сцене лишь два - Конрад и новый персонаж Невольник (который получился из объединения Купца и Али), танцующий Pas d’esclave. Али из спектакля изъяли, поручив его шлягерную вариацию Невольнику в Pas d’esclave. Тот факт, что на рынке рабов за внимание повелителя борется прекрасно сложенный молодой человек в голубых шальварах (достигший значительной степени технического совершенства Виктор Лебедев), наводит на некоторые игривые мысли относительно гендерного состава гарема Сеид-паши. В процессе оптимизации позабылся сюжет Pas d’esclave: Купец продавал на базаре влюбленную в него Невольницу. И история «Корсара» полнится преданиями о балеринах, которые, раскрашивали виртуозную хореографию самыми разнообразными смыслами - от страдающей и преданной рабыни до роковой красотки, активно соблазняющей Купца. Увы, на премьерном спектакле Астхик Оганнесян было не до актерской интерпретации - насущной задачей солистки было удержаться на ногах и добраться до плеча партнера в поддержках.
Зато практически во всей нетронутой исторической красе в спектакле Михайловского театра присутствуют два прекрасных характерных танца! Воодушевляющий танец корсаров первого акта, купированный в спектакле Мариинского театра, - один из прекраснейших примеров кордебалетной пляски второй половины XIX века, вплоть до танцевальной интерпретации нелегкого морского быта балетных пиратов - поднятие парусов, бег по канатам и реям, согласная работа воображаемыми веслами. Несомненно, рад и неверный друг Конрада - Бирбанто (сочная игра Андрея Касьяненко), заполучившего спутницу жизни в лице Мариам Угрехелидзе, чей темперамент и танцевальный жар способны воспламенить не одну пиратскую банду.
Екатерина Борченко в партии Медоры сияла холодной и бесстрастной красотой, с уверенностью Снежной королевы чеканя звонкие пассажи вариаций. В партии Гюльнары Анастасия Соболева перенесла коллизии «Тщетной предосторожности» на гаремную почву, и ее резвушка-поскакушка весело потешалась над Сеид-пашой, аки над маменькой Симоной, выстреливая колкие насмешки в острых батманах. И, конечно, Леонид Сарафанов - главная пиратская добыча михайловского «Корсара»! Танцовщику очень кстати и пиратская бандана, и длинные волосы, и очаровательные усы, которые он лихо подкручивает в минуты куража. А кураж никогда не покидает этого артиста, даже в несколько нелепых мизансценах, когда он еще более подчеркивает их условность, словно предлагая улыбнуться над наивностью и простодушием предлагаемых обстоятельств. В танцах же, которых на долю Конрада выпало с лихвой, господин Сарафанов бескомпромиссен и принципиален, с особой тщательностью он разделался с двойными ассамбле по кругу в одной из многочисленных вариаций. Эти ассамбле и вращения в безумном темпе отчасти скомпенсировали отсутствие в спектакле главного - моря, корабля и бури. Впервые, наверное, в сценической истории «Корсара», художественно-постановочная часть академического (!) театра оказалась не в состоянии потопить корабль в реальном времени.
