Надежда Батоева в "Дон Кихоте"
«Дон Кихот», второй спектакль фестиваля балета «Мариинский», начал выполнять традиционную функцию танцевального смотра - демонстрация в Санкт-Петербурге международных хореографических знаменитостей. Уже на пути подготовки фестиваль встретил явные сложности с наполнением афишных спектаклей. Сначала заявили ряд солистов Парижской Оперы, потом эти солисты стали потихоньку исчезать из репертуара. Не избежал печальной участи и «Дон Кихот», в котором долгое время было известно лишь о предстоящем дебюте Надежды Батоевой. А вот кто будет ее Базилем, об этом не знала даже сама балерина. Лишь незадолго до начала фестиваля объявили, что «Дон Кихот» будет танцевать солист Национального Балета Нидерландов Исаак Эрнандес. Понятно было, что, учитывая недостаточнее время для совместных репетиций, каждый будет рассчитывать исключительно на себя.
Но спектакль получился очень партнерским и контактным. Латинский темперамент господина Эрнандеса, притопленный школой интеллектуальной хореографии Ханса ван Манена, и дебютный кураж госпожи Батоевой привели к очень приличному результату и зрительскому воодушевлению.
«Дон Кихот» обжит госпожой Батоевой капитально: танцовщица в нем исполняла партии Амура, одной из цветочниц и вариацию в Grand pas. Поэтому на барселонскую площадь выскочила «своя в доску» Китри, знающая балет досконально и изнутри. Она совершенно привольно себя чувствует среди горожан, равная среди равных. Легкость восприятия и задор танцевальной максималистки сложили яркую картинку-открытку. Китри Надежды Батоевой, взращенная на суровых берегах Невы, тем не менее, кажется напитанной если не средиземноморским солнцем, то энергетическими витаминами. С самого первого выхода она задала максимально быстрый темп, в котором не растеряла ни одного движения и не смазала ни одной мелочи. Игриво перестукивая пуантами, она не забывала кокетливо повести плечиком в адрес очередного поклонника и пульнуть глазами так, по привычке, чтобы никого не обидеть. Круг с ударами по полу веером, который мало уже кто делает (не иначе как вышла новая методичка, по которой надо лишь обозначать взглядом место, куда хочется шлепнуть веером), Надежда Батоева, словно на спор, сделала на шикарной амплитуде, с большим энтузиазмом отшлепав пол аксессуаром. В финальной вариации 1 акта, в кульминационном вращениях с продвижением по диагонали, под всполохи красных тореадорских плащей, ее Китри пронеслась в нескрываемом экстазе, на ни мгновение не снижая темпа и сорвав в финале нехилую овацию зрительного зала. Во втором, «мечтательном», акте, в партии Дульсинеи, госпожа Батоева чуть перемудрила в изображении недостижимого идеала: чрезмерно «вдохновенное» лицо, нарочитая отчужденность от радостной суеты первого акта, лишило образ Прекрасной Дамы того теплого обаяния, которым лучилась Китри. Впрочем, много игривости было в диагонали скачков на пальцах - легконогая нимфа, без малейшей запинки пролетела все расстояние на одном дыхании, словно ехала по траволатору в аэропорту «Шереметьево». Прекрасно, почти без помарок было станцовано свадебное pas de deux заключительного акта (на высоких поддержках были замечены недотянутые стопы). В вариации азартно катилась ртуть преотличнейших pas de bourree и беззаминочных releve, комбинация фуэте была усложнена двойными поворотами, во время которых эффектно раскрывался алый веер. Давненько балеринскй дебют в «Дон Кихоте» не дарил столько эмоциональной радости.
Исаак Эрнандес, несмотря на малое количество репетиций, смог влиться в новый для себя спектакль достаточно органично. «Китри нашего двора» не отчуждалась от своего партнера питерским холодным академизмом, а активно его завлекала в сюжетные коллизии. Да и сам господин Эрнандес оказался не промах, и с удовольствием кокетничал с петербургскими испанками. Его Базиль запросто мог оказаться соло-гитаристом в какой-нибудь рок-группе: то, как он напел своей Китри «романс» при первой встрече выдавал в нем завзятого кантаора. Не упускал счастливой возможности возможности заглянуть ей в декольте (и не только ей). С любопытством заезжего иностранца, посетившего фольклорное шоу, посмотрел характерные пляски в «Кабачке». Выдающимся виртуозом господин Эрнандес себя не показал, он остановился на классических вариациях своего героя, без каких-либо наворотов. И в этом можно увидеть определенную исполнительскую позицию: зачем самоутверждаться в том, что надо просто хорошо станцевать. Ведь зачастую не предлагается ничего, кроме усердно натренированных "наворотов". Чистые двойные ассамбле в адажио в том месте, где, по меткому определению коллеги, питерские танцовщики заплетают «дули»; в вариации - «обычные» двойные со де баски с приземлением в 4 позицию (там, где наши исполнители щегольски останавливаются в арабеске). И лишь в финальном большом пируэте, словно нехотя, запилил двойные вращения с ленивым замедленным окончанием в шесть оборотов.
Рев и стон души вызвал Константин Зверев в партии Эспады. Ах, как он был хорош! И в актерском, и в танцевальном исступлении! Как давно я не видела таких прекрасных ранверсе, а уж ассамбле и сиссоны в третьем акте выполнены по всем наивысшим профессиональным критериям: ноги параллельны полу, стопы сомкнуты до самого приземления. Двойной бонус всем поклонникам прекрасного! Ах, Константин...