Сведу-ка я сюда свои балетные заметки за сентябрь
Извините, что с запозданием - все забывала перенести эти заметки (некоторые в расширенном варианте) из компьютера в ЖЖ. Исправляюсь. Но, предупреждаю: много текста.
"Лебединое озеро". Михайловский театр. Екатерина Борченко, Фридеман Фогель, Михаил Венщиков.
Михайловский театр продолжает инаугурационные балетные спектакли очередного сезона. Премьера «Класс-концерта» дала отличный старт, заданный темп поддержали солисты: за первую неделю главные партии в спектаклях станцевали Иван Васильев, Наталья Осипова, Анжелина Воронцова, Леонид Сарафанов, Виктор Лебедев, Полина Семионова, Фридеман Фогель, Екатерина Борченко. Я посетила «Лебединое озеро» и «Жизель», в которых Михайловский театр презентовал «guest star» - Фридемана Фогеля из Штутгартского балета.
Внешне Фридеман Фогель чем-то смахивает на Владимира Шклярова - такая же мальчишеская челка, такой же облик пай-мальчика старшеклассника. Облик пай-мальчика моделирует и исполнение звездного дебютанта Михайловского театра: танец господина Фогеля по-немецки аккуратен, педантичен и методически сверен со всеми учебниками. Порой кажется: он балансирует на грани супер-вежливости, которая может перейти в систематическое занудство, но, к счастью, этого не происходит благодаря удивительной чуткости танцовщика в дуэте. Для него понятие «дуэтный танец» не ограничивается правильно выполненными обводками, незаметной «докруткой» балерины в турах, и безусильными воздушными поддержками. Он умеет «выстроить» дуэт как доверительную беседу тет-а-тет, задерживая чуть дольше руку партнерши в своих ладонях, чуть нежнее прикасаясь губами к шее, нашептывая какие-то милые, им одним понятные слова. Другое дело: хватит ли у балерины способностей подхватить и поддержать эту тонкую, на грани интимности, игру. Если сможет, - то высокий уровень спектаклю обеспечен, если нет, то Фогель обеспечит успех балерине, скромно отойдя на второй план.
Вторая модель сработала на «Лебедином озере» с Екатериной Борченко. Фогель - Зигфрид явился писаным красавцем: роскошная шляпа с пером, пижонские белые перчатки и туфли с огромными пряжками, ни дать ни взять - благовоспитанный юноша из благородной семьи. Впрочем, он и шалопайствовать может - в «выходной» вариации Фогель с упоением отщелкал все интегральные уравнения партерных и воздушных вращений в арабеск, а в финале развеселым образом покачался в баллоте, словно на дружеской пивной вечеринке. Врученный ему мамашей (в такой же семейной шляпе с пером) арбалет он схватил с такой пылкостью, с какой современный подросток лихорадочно распаковывает коробку с шестым айфоном. А внезапно настигшая героя печаль в финале первой картины, когда он (на лебединую тему) пригорюнился и уселся на лавочке, подперев щеку и глядя за кулисы томным романтическим взором, трактуется как первое жизненное разочарование - этому Зигфриду куда интереснее дополнительный курс лекций с Наставником, нежели бремя семейной жизни.
А потом начался математический триллер. Встретившись с Одеттой, герой Фогеля оторопел - готические удлиненные формы Екатерины Борченко кажутся воплощенной в пластике тригонометрической функцией, а ее непроницаемое выражение лица добавляет ей математического очарования. Для отличника учебы самое то! «Белое» адажио прозвучало гимном точным наукам - все построения и переходы балерины были ритмически безупречны и алгебраически точны. Всякие романтические попытки Зигфрида интимно нашептать в ушко иной способ решения уравнения сурово пресекались с решительностью старой девы, желающей сохранить целомудрие. Поэтому очень милый «старомосковский» штрих «Лебединого озера», когда герой выводит Одетту на вариацию и выслушивает ее печальную жалобу, оставаясь на сцене, в интерпретации Фогеля и Борченко показался наказанием нерадивого ученика, выставленного перед всем классом у доски - такого растерянного Зигфрида давненько не доводилось видеть. А тут еще и директор школы явился: Ротбарт Михаил Венщиков, во внетеатральном пространстве - кандидат искусствоведения и преподаватель Санкт-Петербургского Университета. Он закрутил столь тугой узел византийских танцевальных интриг, что Одетта оказалась на грани увольнения, а Зигфрид до середины следующего действия решал заданные на дом примеры и на предлагаемых ему одноклассниц в качестве возможной супруги даже и не смотрел. Но тут вовремя подоспела профессорская дочка Одиллия. Вполне возможно, что ничего сложнее, кроме таблицы умножения, она не решала, однако энтузиазм, с которым она декламировала балетные «пятью-пять - двадцать пять!», азартные движения бровями вкупе с 32 фуэте, не оставили Зигфриду шансов. В третьем акте возмущенный Зигфрид разоблачает взяточника Ротбарта, оторвав его берущую руку, и спасает от незаслуженного увольнения Одетту. Одетта торжествует, Екатерина Борченко кланяется и получает «зачет» по высшей балетной математике, Фридеман Фогель посильно способствует успеху балерины.
"Жизель". Михайловский театр. Фридеман Фогель и Полина Семионова.
Иная история сложилась на «Жизели» с Полиной Семионовой. Тут эмоциональная «сцепка» возникла, кажется, еще до начала спектакля, и мы присутствуем явно не при первой встрече Жизели и Альберта. Они уже в той стадии взаимоотношений, когда не замечают никого вокруг, когда существуют только они. Слишком тесны объятия, нарушены все телесные границы романтической близости - Жизель и Альберт сливаются едва ли как не в «Поцелуе» Родена. В крестьянском вальсе их танцевальные реплики кордебалету произносятся явно невпопад, герои то нарушают порядок движений, то не попадают в группы - они просто не замечают пейзанок, а танцуют только друг для друга. Впервые вариация героини в первом акте прозвучало не как виртуозное соло наивной очаровательной героини, но как страстный монолог влюбленной женщины. Взволнованно бьется сердце в батманах баттю, сладостной истомой льются замедленные туры в аттитюд и распахиваются жаркие объятия в финальных турах по кругу. Но появление весьма стервозной и отнюдь не милостивой Батильды (Алла Матвеева) переводит сюжет в другой план: наивная пейзанка оказалась предметом спора между Альбертом и Батильдой, словно Турвель в интриге маркизы де Мертей и Вальмона в романе Шодерло де Лакло. Отсюда - временами даже физиологичная сцена сумасшествия Жизели в исполнении госпожи Семионовой с колотящим ее предсмертным ознобом. Отсюда - удивительные пластические трансформации Фридемана Фогеля: от наигранной простоты юного мажора, и самодовольной улыбки победителя пари, адресованной Батильде, к потерявшемуся и блуждающему по лесу пацану во втором акте. Отсюда - невероятное отчаяние Жизели, пребывающей в оболочке нематериального призрака. Она явилась Альберту отнюдь не для того, чтобы простить рыдающего любовника, но для того, чтобы исполнить свой нестаноцованный свадебный вальс. Их дуэт - не мольба о помиловании, но воспоминание о невозвратимых земных днях и ночах в объятиях друг друга.
Рассказ, тем более полезный, что, вероятно, большая часть вилис померла не от неразделенной любви, а отравившись, скажем, грибами: давно не наблюдалась такая рассинхронизация в монолитном прежде кордебалете. И еще один крайне несимпатичный факт: изменение устоявшейся хореографии и характера массового крестьянского танца в финале I акта. Кордебалет перевели «на каблуки», изменили движения в сторону упрощения и приближения к «аутентичности». Говорят, что и сам Никита Александрович якобы когда-то хотел сделать так. Но ведь не сделал. Хотя времени у него было достаточно. Лично мне огорчительно видеть эти танцевальные «заплатки» на батистовом платье «Жизели»… Кстати, и лебеди в «Лебедином озере» на спектаклях открытия сезона танцевали неприлично несинхронно!
"Лебединое озеро". Мариинский театр. Открытие сезона 26 сентября. Оксана Скорик и Евгений Иванченко.
Мариинский театр решительно держит установку на духовность и культурное наследие. Никаких экспериментов (как, скажем, в Михайловском, который в первый же вечер нового театрального сезона показал премьеру). Только проверенный спектакль («Лебединое озеро»), только проверенный состав, который должен полностью соответствовать требованиям горкома: молодые и опытные, известные и успешные, трепетные и надежные. Этим требованиям удовлетворил дуэт Оксаны Скорик и Евгения Иванченко. Они и выполнили почетную миссию - станцевали первый спектакль нового сезона. Не стоит, наверное, ожидать от инаугурационного спектакля какой-то символичности или разыскивать в нем «ключи» к предстоящему театральному году. Это раньше перед началом первого спектакля сезона играли гимн, придавали максимум торжественности, выставляя наиболее «праздничный» состав с народными артистами, лауреатами Госпремий и победителями международных конкурсов. Теперь единственным моментом, свидетельствующим о приличествующей случаю торжественности, были приветственные аплодисменты дирижеру Борису Грузину и благодарственный подъем оркестра перед началом спектакля.
Дуэт Оксана Скорик - Евгений Иванченко отличался надежностью и уверенностью. Премьер, несомненно, заслужил медаль «За усердие» - сегодня он наиболее полезный танцовщик труппы, с ровной заинтересованностью выходящий в партиях принцев, знатных особ и простолюдинов. Господин Иванченко, начавший 22 сезон театральной службы, последнее десятилетие демонстрирует похвальные качества преотличного партнера. Ни на одной поддержке не дрогнет его рука, балерина не сойдет с оси, сделает задуманное количество оборотов, а господин Иванченко, незаметно «подкрутив» партнершу, добавит к общему числу еще пару-тройку туров. В воздушных поддержках распластавшаяся в его руках балерина может принимать любые позы, изгибаться в любую сторону - господин Иванченко донесет ее к месту назначения в целости и сохранности, и ни один его мускул не дрогнет. В сольных танцах годы, конечно, чувствуются - где-то колено не вытянуто, где-то воздушные туры случаются в полтора оборота, где-то равновесие подводит, иногда вращения завершаются подпрыжками. Зная о своих возрастных и неотвратимых изменениях, господин Иванченко и не стремился к танцевальному перевоплощению: с обаятельной улыбкой танцевального пофигиста он снисходительно ассистировал балерине в ее нелегком труде и посильно изображал решительность и бесстрашие в условно-нелепом финале. Госпожа Скорик станцевала тоже очень надежно и уверенно. Ее Одетта печалилась с высокой долей старательности (голова низко клонилась к плечу), изливала душу в максимально замедленных темпах, вынимала ноги в батманах и падала на руки партнеру с завидной красивостью. В партии Одиллии госпожа Скорик заметно сместила пластические акценты, подчеркнула темповые контрасты и даже, порой в ущерб отлакированной красивости, гротескно заостряла позы черного двойника. Но ощущение заданности и заученности не покидало. Скучно было, скучно!
"Лебединое озеро". Мариинский театр. 27 сентября. Ольга Есина и Ксандер Париш.
Второе «Лебединое озеро» сезона отдали интернациональному составу - приме Венской Оперы (бывшая солистка Мариинского театра) Ольге Есиной и британцу Ксандеру Паришу, прибывшему в Санкт-Петербург с берегов Темзы. Редко когда доводилось видеть на Мариинской сцене столь учтивого Зигфрида! Его учтивость особенно запомнилась в сценах с Наставником (Сослан Кулаев), над которым редкий принц не преминет поглумиться. Герой же Ксандера Париша - весьма преданный своему сенсэю ученик, оберегающий рассеянного профессора от неуместных шуток, и всегда возвращающий поданные ему реплики. Подобная готовность к сценическому диалогу - нечастый ныне дар, которым вполне награжден мистер Париш. Явное лидерство балерины Ольги Есиной его ничуть не смущает: он со вниманием выслушает все девичьи стоны и посочувствует настолько корректно, насколько позволяют его джентльменские убеждения. С легкой аристократической небрежностью лондонского денди он исполнил вариацию Зигфрида во II акте, в которой был академически точен в приземлениях и грамматически корректен во вращениях. Впрочем, хулиганский темперамент дал себя знать в III акте - оторвав крыло у несчастного Ротбарта (оба вечера в этой партии знатно прыгал повыше всех Зигфридов вместе взятых Андрей Ермаков), герой Ксандера Париша стал размахивать трофеем, словно неистовый английский футбольный болельщик флагом любимой команды. Ольга Есина, танцовщица практически безупречной красоты, исполнила самую высокодуховную роль балетного репертуара предсказуемо духовно. Без излишних «украшательств» в виде змеящихся рук, без демонстрации вселенской скорби, прикрывающей танцевальный практицизм, без разухабистой раскованности, которая порой замещает пластическую инфернальность. Но: имелись проблемы в дуэтном танце. То ли Париш не так силен как кавалер, то ли Есина находилась не в лучшей форме, но постоянные подкрутки в турах имели место быть, а общее число вращений балерины в руках партнера не превышало 3-4 оборотов. И еще неприятный момент: зачем госпожа Есина глумится над вариацией Одиллии и меняет порядок движений?!
Ну, а лучшие фуэте по итогам месяца продемонстрировала Оксана Скорик: 26 сентября балерина устроила впечатляющую по темпу серию, в которой чередовались одинарные и двойные обороты. Эти фуэте хотя бы отчасти смягчили обыденность первого спектакля театрального сезона.
И приглашаю балетолюбивых друзей в " Балетную резервацию": сегодня мы начали обсуждения балетного сентября.
"Лебединое озеро". Михайловский театр. Екатерина Борченко, Фридеман Фогель, Михаил Венщиков.
Михайловский театр продолжает инаугурационные балетные спектакли очередного сезона. Премьера «Класс-концерта» дала отличный старт, заданный темп поддержали солисты: за первую неделю главные партии в спектаклях станцевали Иван Васильев, Наталья Осипова, Анжелина Воронцова, Леонид Сарафанов, Виктор Лебедев, Полина Семионова, Фридеман Фогель, Екатерина Борченко. Я посетила «Лебединое озеро» и «Жизель», в которых Михайловский театр презентовал «guest star» - Фридемана Фогеля из Штутгартского балета.
Внешне Фридеман Фогель чем-то смахивает на Владимира Шклярова - такая же мальчишеская челка, такой же облик пай-мальчика старшеклассника. Облик пай-мальчика моделирует и исполнение звездного дебютанта Михайловского театра: танец господина Фогеля по-немецки аккуратен, педантичен и методически сверен со всеми учебниками. Порой кажется: он балансирует на грани супер-вежливости, которая может перейти в систематическое занудство, но, к счастью, этого не происходит благодаря удивительной чуткости танцовщика в дуэте. Для него понятие «дуэтный танец» не ограничивается правильно выполненными обводками, незаметной «докруткой» балерины в турах, и безусильными воздушными поддержками. Он умеет «выстроить» дуэт как доверительную беседу тет-а-тет, задерживая чуть дольше руку партнерши в своих ладонях, чуть нежнее прикасаясь губами к шее, нашептывая какие-то милые, им одним понятные слова. Другое дело: хватит ли у балерины способностей подхватить и поддержать эту тонкую, на грани интимности, игру. Если сможет, - то высокий уровень спектаклю обеспечен, если нет, то Фогель обеспечит успех балерине, скромно отойдя на второй план.
Вторая модель сработала на «Лебедином озере» с Екатериной Борченко. Фогель - Зигфрид явился писаным красавцем: роскошная шляпа с пером, пижонские белые перчатки и туфли с огромными пряжками, ни дать ни взять - благовоспитанный юноша из благородной семьи. Впрочем, он и шалопайствовать может - в «выходной» вариации Фогель с упоением отщелкал все интегральные уравнения партерных и воздушных вращений в арабеск, а в финале развеселым образом покачался в баллоте, словно на дружеской пивной вечеринке. Врученный ему мамашей (в такой же семейной шляпе с пером) арбалет он схватил с такой пылкостью, с какой современный подросток лихорадочно распаковывает коробку с шестым айфоном. А внезапно настигшая героя печаль в финале первой картины, когда он (на лебединую тему) пригорюнился и уселся на лавочке, подперев щеку и глядя за кулисы томным романтическим взором, трактуется как первое жизненное разочарование - этому Зигфриду куда интереснее дополнительный курс лекций с Наставником, нежели бремя семейной жизни.
А потом начался математический триллер. Встретившись с Одеттой, герой Фогеля оторопел - готические удлиненные формы Екатерины Борченко кажутся воплощенной в пластике тригонометрической функцией, а ее непроницаемое выражение лица добавляет ей математического очарования. Для отличника учебы самое то! «Белое» адажио прозвучало гимном точным наукам - все построения и переходы балерины были ритмически безупречны и алгебраически точны. Всякие романтические попытки Зигфрида интимно нашептать в ушко иной способ решения уравнения сурово пресекались с решительностью старой девы, желающей сохранить целомудрие. Поэтому очень милый «старомосковский» штрих «Лебединого озера», когда герой выводит Одетту на вариацию и выслушивает ее печальную жалобу, оставаясь на сцене, в интерпретации Фогеля и Борченко показался наказанием нерадивого ученика, выставленного перед всем классом у доски - такого растерянного Зигфрида давненько не доводилось видеть. А тут еще и директор школы явился: Ротбарт Михаил Венщиков, во внетеатральном пространстве - кандидат искусствоведения и преподаватель Санкт-Петербургского Университета. Он закрутил столь тугой узел византийских танцевальных интриг, что Одетта оказалась на грани увольнения, а Зигфрид до середины следующего действия решал заданные на дом примеры и на предлагаемых ему одноклассниц в качестве возможной супруги даже и не смотрел. Но тут вовремя подоспела профессорская дочка Одиллия. Вполне возможно, что ничего сложнее, кроме таблицы умножения, она не решала, однако энтузиазм, с которым она декламировала балетные «пятью-пять - двадцать пять!», азартные движения бровями вкупе с 32 фуэте, не оставили Зигфриду шансов. В третьем акте возмущенный Зигфрид разоблачает взяточника Ротбарта, оторвав его берущую руку, и спасает от незаслуженного увольнения Одетту. Одетта торжествует, Екатерина Борченко кланяется и получает «зачет» по высшей балетной математике, Фридеман Фогель посильно способствует успеху балерины.
"Жизель". Михайловский театр. Фридеман Фогель и Полина Семионова.
Иная история сложилась на «Жизели» с Полиной Семионовой. Тут эмоциональная «сцепка» возникла, кажется, еще до начала спектакля, и мы присутствуем явно не при первой встрече Жизели и Альберта. Они уже в той стадии взаимоотношений, когда не замечают никого вокруг, когда существуют только они. Слишком тесны объятия, нарушены все телесные границы романтической близости - Жизель и Альберт сливаются едва ли как не в «Поцелуе» Родена. В крестьянском вальсе их танцевальные реплики кордебалету произносятся явно невпопад, герои то нарушают порядок движений, то не попадают в группы - они просто не замечают пейзанок, а танцуют только друг для друга. Впервые вариация героини в первом акте прозвучало не как виртуозное соло наивной очаровательной героини, но как страстный монолог влюбленной женщины. Взволнованно бьется сердце в батманах баттю, сладостной истомой льются замедленные туры в аттитюд и распахиваются жаркие объятия в финальных турах по кругу. Но появление весьма стервозной и отнюдь не милостивой Батильды (Алла Матвеева) переводит сюжет в другой план: наивная пейзанка оказалась предметом спора между Альбертом и Батильдой, словно Турвель в интриге маркизы де Мертей и Вальмона в романе Шодерло де Лакло. Отсюда - временами даже физиологичная сцена сумасшествия Жизели в исполнении госпожи Семионовой с колотящим ее предсмертным ознобом. Отсюда - удивительные пластические трансформации Фридемана Фогеля: от наигранной простоты юного мажора, и самодовольной улыбки победителя пари, адресованной Батильде, к потерявшемуся и блуждающему по лесу пацану во втором акте. Отсюда - невероятное отчаяние Жизели, пребывающей в оболочке нематериального призрака. Она явилась Альберту отнюдь не для того, чтобы простить рыдающего любовника, но для того, чтобы исполнить свой нестаноцованный свадебный вальс. Их дуэт - не мольба о помиловании, но воспоминание о невозвратимых земных днях и ночах в объятиях друг друга.
Рассказ, тем более полезный, что, вероятно, большая часть вилис померла не от неразделенной любви, а отравившись, скажем, грибами: давно не наблюдалась такая рассинхронизация в монолитном прежде кордебалете. И еще один крайне несимпатичный факт: изменение устоявшейся хореографии и характера массового крестьянского танца в финале I акта. Кордебалет перевели «на каблуки», изменили движения в сторону упрощения и приближения к «аутентичности». Говорят, что и сам Никита Александрович якобы когда-то хотел сделать так. Но ведь не сделал. Хотя времени у него было достаточно. Лично мне огорчительно видеть эти танцевальные «заплатки» на батистовом платье «Жизели»… Кстати, и лебеди в «Лебедином озере» на спектаклях открытия сезона танцевали неприлично несинхронно!
"Лебединое озеро". Мариинский театр. Открытие сезона 26 сентября. Оксана Скорик и Евгений Иванченко.
Мариинский театр решительно держит установку на духовность и культурное наследие. Никаких экспериментов (как, скажем, в Михайловском, который в первый же вечер нового театрального сезона показал премьеру). Только проверенный спектакль («Лебединое озеро»), только проверенный состав, который должен полностью соответствовать требованиям горкома: молодые и опытные, известные и успешные, трепетные и надежные. Этим требованиям удовлетворил дуэт Оксаны Скорик и Евгения Иванченко. Они и выполнили почетную миссию - станцевали первый спектакль нового сезона. Не стоит, наверное, ожидать от инаугурационного спектакля какой-то символичности или разыскивать в нем «ключи» к предстоящему театральному году. Это раньше перед началом первого спектакля сезона играли гимн, придавали максимум торжественности, выставляя наиболее «праздничный» состав с народными артистами, лауреатами Госпремий и победителями международных конкурсов. Теперь единственным моментом, свидетельствующим о приличествующей случаю торжественности, были приветственные аплодисменты дирижеру Борису Грузину и благодарственный подъем оркестра перед началом спектакля.
Дуэт Оксана Скорик - Евгений Иванченко отличался надежностью и уверенностью. Премьер, несомненно, заслужил медаль «За усердие» - сегодня он наиболее полезный танцовщик труппы, с ровной заинтересованностью выходящий в партиях принцев, знатных особ и простолюдинов. Господин Иванченко, начавший 22 сезон театральной службы, последнее десятилетие демонстрирует похвальные качества преотличного партнера. Ни на одной поддержке не дрогнет его рука, балерина не сойдет с оси, сделает задуманное количество оборотов, а господин Иванченко, незаметно «подкрутив» партнершу, добавит к общему числу еще пару-тройку туров. В воздушных поддержках распластавшаяся в его руках балерина может принимать любые позы, изгибаться в любую сторону - господин Иванченко донесет ее к месту назначения в целости и сохранности, и ни один его мускул не дрогнет. В сольных танцах годы, конечно, чувствуются - где-то колено не вытянуто, где-то воздушные туры случаются в полтора оборота, где-то равновесие подводит, иногда вращения завершаются подпрыжками. Зная о своих возрастных и неотвратимых изменениях, господин Иванченко и не стремился к танцевальному перевоплощению: с обаятельной улыбкой танцевального пофигиста он снисходительно ассистировал балерине в ее нелегком труде и посильно изображал решительность и бесстрашие в условно-нелепом финале. Госпожа Скорик станцевала тоже очень надежно и уверенно. Ее Одетта печалилась с высокой долей старательности (голова низко клонилась к плечу), изливала душу в максимально замедленных темпах, вынимала ноги в батманах и падала на руки партнеру с завидной красивостью. В партии Одиллии госпожа Скорик заметно сместила пластические акценты, подчеркнула темповые контрасты и даже, порой в ущерб отлакированной красивости, гротескно заостряла позы черного двойника. Но ощущение заданности и заученности не покидало. Скучно было, скучно!
"Лебединое озеро". Мариинский театр. 27 сентября. Ольга Есина и Ксандер Париш.
Второе «Лебединое озеро» сезона отдали интернациональному составу - приме Венской Оперы (бывшая солистка Мариинского театра) Ольге Есиной и британцу Ксандеру Паришу, прибывшему в Санкт-Петербург с берегов Темзы. Редко когда доводилось видеть на Мариинской сцене столь учтивого Зигфрида! Его учтивость особенно запомнилась в сценах с Наставником (Сослан Кулаев), над которым редкий принц не преминет поглумиться. Герой же Ксандера Париша - весьма преданный своему сенсэю ученик, оберегающий рассеянного профессора от неуместных шуток, и всегда возвращающий поданные ему реплики. Подобная готовность к сценическому диалогу - нечастый ныне дар, которым вполне награжден мистер Париш. Явное лидерство балерины Ольги Есиной его ничуть не смущает: он со вниманием выслушает все девичьи стоны и посочувствует настолько корректно, насколько позволяют его джентльменские убеждения. С легкой аристократической небрежностью лондонского денди он исполнил вариацию Зигфрида во II акте, в которой был академически точен в приземлениях и грамматически корректен во вращениях. Впрочем, хулиганский темперамент дал себя знать в III акте - оторвав крыло у несчастного Ротбарта (оба вечера в этой партии знатно прыгал повыше всех Зигфридов вместе взятых Андрей Ермаков), герой Ксандера Париша стал размахивать трофеем, словно неистовый английский футбольный болельщик флагом любимой команды. Ольга Есина, танцовщица практически безупречной красоты, исполнила самую высокодуховную роль балетного репертуара предсказуемо духовно. Без излишних «украшательств» в виде змеящихся рук, без демонстрации вселенской скорби, прикрывающей танцевальный практицизм, без разухабистой раскованности, которая порой замещает пластическую инфернальность. Но: имелись проблемы в дуэтном танце. То ли Париш не так силен как кавалер, то ли Есина находилась не в лучшей форме, но постоянные подкрутки в турах имели место быть, а общее число вращений балерины в руках партнера не превышало 3-4 оборотов. И еще неприятный момент: зачем госпожа Есина глумится над вариацией Одиллии и меняет порядок движений?!
Ну, а лучшие фуэте по итогам месяца продемонстрировала Оксана Скорик: 26 сентября балерина устроила впечатляющую по темпу серию, в которой чередовались одинарные и двойные обороты. Эти фуэте хотя бы отчасти смягчили обыденность первого спектакля театрального сезона.
И приглашаю балетолюбивых друзей в " Балетную резервацию": сегодня мы начали обсуждения балетного сентября.