Вновь про "Гаянэ", точнее, немного про ее создательницу
Ко вчерашней армянской "Гаянэ" это не имеет ни малейшего отношения.
Кстати, автора хореографии спектакля "Счастье" 1939 года, который показали в рамках декады армянского искусства, я не знаю. А вот первым балетмейстером балета "Гаянэ" (премьера в декабре 1942 года в Театре оперы и балета имени Кирова, в эвакуации) была Нина Анисимова - выдающаяся характерная танцовщица. "Гаянэ" стала ее дебютом на балетмейстерской стезе, и единственным большим спектаклем.
Вспомнилась она мне в связи со вчерашним спектаклем. Увы, ее хореографии в армянской "Гаянэ" нет, а ведь могли бы "вмонтировать", сохранилось немало фрагментов - почти целиком есть картина "Танцы курдов", на записи есть 4-й акт (не очень давно, лет 20 назад его танцевала на выпускном вечере Академия Русского балета), есть немного архивных записей с Вечесловой и Зубковским. Наверное, это было бы очень ценно и трепетно. Но ладно, как решил товарищ Вилен Галстян, так и решил.
Просто хочу напомить одну свою запись двухлетней давности, тогда на нее никто не отозвался, потому что была она посвящена весьма скучной теме - научной конференции по истории балета. Если кто хочет вдруг прочесть эту запись целиком, она здесь.
Моя коллега Ирина Пушкина тогда сделала прекрасный доклад о двух годах жизни Нины Анисимовой. Чтобы не искать его в тексте, копирую сюда.
Ирина Пушкина. Десять лет и два года из жизни Н.А. Анисимовой. Кульминация Чтений! Очередные слезы из глаз (что-то я становлюсь чрезмерно сентиментальной). Великая характерная танцовщица Нина Анисимова. 10 лет блестящих выступлений на сцене бывшего Мариинского / Кировского театра и арест 3 февраля 1938 года в ночь перед сольным концертом в Филармонии. Она "валялась в ногах", умоляя отпустить ее на концерт, а потом забирать. Нет, забрали, посадили в черный воронок. Начались допросы: с кем из иностранцев общались, почему ходили в консульство (германское), кто еще присутствовал. А консульство их обязывала посещать дирекция театра, артисты давали там концерты, принимали участие в банкетах, создавали непринужденную, так сказать, обстановку. На вопрос следователя "Кто был?" Анисимова перечисляет почти ВЕСЬ состав солистов, в нем и Уланова, Вечеслова, Иордан, Дудинская, особо выделяет, что ходили туда по просьбе ДИРЕКЦИИ... Следуют вопросы с кем из сотрудников посольства общалась, кто был этим сотрудникам наиболее близок, что дарили. А дарили - пудреницу, чулки, губную помаду, духи, папиросы, жемчужную нитку, шоколад, летнюю пижаму - "выиграла на бильярде". Отмечает, что подобные подарки дарили и другим. А Дудинской подарили "часы заграничные, их она носит и сейчас". Вскоре после ареста Анисимовой, из списков балетной труппы исчезают танцовщик кордебалета Леваненок, Лидия Сидоровская, Андрей Михайлов, Нина Млодзинская, Руфина Ланская... Леваненок и Михайлов получают "10 лет без права переписки". Не надо сейчас объяснять истинное значение этого приговора.
Анисимовой по статье 58 п. 10 дают 5 лет лагерей и отправляют в Карагандинский трудовой лагерь. В циничнейшем постановлении ей сообщают, что "следствие не установило вины; имущество не конфисковывается; сохраняется право переписки; она имеет право на бессрочное обжалование приговора..." Ее спас Константин Державин, близкий друг Анисимовой, не побоявшийся заступиться за танцовщицу, несмотря на тучи и над его семьей - его отец, филолог-лингвист уже был подвергнут репрессиям. Он пишет на 18 листах письмо, доказывая абсурдность обвинения. За нее заступаются Корень и Вечеслова, которые пишут самые убедительные характеристики. Удивительно, в феврале 1939 года Анисимову переводят из Карагандинского лагеря в ленинградскую тюрьму КГБ, а в ноябре 1939 года ее освобождают, и она возвращается на сцену Кировского театра. Как пишет ее подруга и историк танца, после 1939 года в танце Анисимовой "пропал свойственная ей безудержная радость, появились горечь и злость".
Отдельным дополнением стал рассказ Иры о том как она проникла в эти архивы в приватной беседе. Знаете, после этого рассказа начинаешь еще больше ненавидеть этих кагэбэшных ублюдков, руководящих страной ныне. Выдать вот так просто дело ей не могли. Ирина должна была указать имена других людей, проходящих по этому делу, потом ей, спустя полтора месяца (!) на адрес пришел письменный ответ и разрешение прийти в архив ФСБ, чтобы прочесть дело. В этом деле были заклеенные страницы. Чего они боятся???!!! Ира подписала бумажку о неразглашении сведений. Чего они боятся???!!!. Рядом с ней постоянно сидела сотрудница и фиксировала что записывает Ира. Чего они боятся???!!! Прошло 75 лет. ЧЕГО ОНИ БОЯТСЯ???!!! Они просто ублюдки, трусливые ублюдки, боящиеся, что мы узнаем эту маленькую, такую "обычную" и такую "типичную" историю о раздавленной женщине...
Кстати, автора хореографии спектакля "Счастье" 1939 года, который показали в рамках декады армянского искусства, я не знаю. А вот первым балетмейстером балета "Гаянэ" (премьера в декабре 1942 года в Театре оперы и балета имени Кирова, в эвакуации) была Нина Анисимова - выдающаяся характерная танцовщица. "Гаянэ" стала ее дебютом на балетмейстерской стезе, и единственным большим спектаклем.
Вспомнилась она мне в связи со вчерашним спектаклем. Увы, ее хореографии в армянской "Гаянэ" нет, а ведь могли бы "вмонтировать", сохранилось немало фрагментов - почти целиком есть картина "Танцы курдов", на записи есть 4-й акт (не очень давно, лет 20 назад его танцевала на выпускном вечере Академия Русского балета), есть немного архивных записей с Вечесловой и Зубковским. Наверное, это было бы очень ценно и трепетно. Но ладно, как решил товарищ Вилен Галстян, так и решил.
Просто хочу напомить одну свою запись двухлетней давности, тогда на нее никто не отозвался, потому что была она посвящена весьма скучной теме - научной конференции по истории балета. Если кто хочет вдруг прочесть эту запись целиком, она здесь.
Моя коллега Ирина Пушкина тогда сделала прекрасный доклад о двух годах жизни Нины Анисимовой. Чтобы не искать его в тексте, копирую сюда.
Ирина Пушкина. Десять лет и два года из жизни Н.А. Анисимовой. Кульминация Чтений! Очередные слезы из глаз (что-то я становлюсь чрезмерно сентиментальной). Великая характерная танцовщица Нина Анисимова. 10 лет блестящих выступлений на сцене бывшего Мариинского / Кировского театра и арест 3 февраля 1938 года в ночь перед сольным концертом в Филармонии. Она "валялась в ногах", умоляя отпустить ее на концерт, а потом забирать. Нет, забрали, посадили в черный воронок. Начались допросы: с кем из иностранцев общались, почему ходили в консульство (германское), кто еще присутствовал. А консульство их обязывала посещать дирекция театра, артисты давали там концерты, принимали участие в банкетах, создавали непринужденную, так сказать, обстановку. На вопрос следователя "Кто был?" Анисимова перечисляет почти ВЕСЬ состав солистов, в нем и Уланова, Вечеслова, Иордан, Дудинская, особо выделяет, что ходили туда по просьбе ДИРЕКЦИИ... Следуют вопросы с кем из сотрудников посольства общалась, кто был этим сотрудникам наиболее близок, что дарили. А дарили - пудреницу, чулки, губную помаду, духи, папиросы, жемчужную нитку, шоколад, летнюю пижаму - "выиграла на бильярде". Отмечает, что подобные подарки дарили и другим. А Дудинской подарили "часы заграничные, их она носит и сейчас". Вскоре после ареста Анисимовой, из списков балетной труппы исчезают танцовщик кордебалета Леваненок, Лидия Сидоровская, Андрей Михайлов, Нина Млодзинская, Руфина Ланская... Леваненок и Михайлов получают "10 лет без права переписки". Не надо сейчас объяснять истинное значение этого приговора.
Анисимовой по статье 58 п. 10 дают 5 лет лагерей и отправляют в Карагандинский трудовой лагерь. В циничнейшем постановлении ей сообщают, что "следствие не установило вины; имущество не конфисковывается; сохраняется право переписки; она имеет право на бессрочное обжалование приговора..." Ее спас Константин Державин, близкий друг Анисимовой, не побоявшийся заступиться за танцовщицу, несмотря на тучи и над его семьей - его отец, филолог-лингвист уже был подвергнут репрессиям. Он пишет на 18 листах письмо, доказывая абсурдность обвинения. За нее заступаются Корень и Вечеслова, которые пишут самые убедительные характеристики. Удивительно, в феврале 1939 года Анисимову переводят из Карагандинского лагеря в ленинградскую тюрьму КГБ, а в ноябре 1939 года ее освобождают, и она возвращается на сцену Кировского театра. Как пишет ее подруга и историк танца, после 1939 года в танце Анисимовой "пропал свойственная ей безудержная радость, появились горечь и злость".
Отдельным дополнением стал рассказ Иры о том как она проникла в эти архивы в приватной беседе. Знаете, после этого рассказа начинаешь еще больше ненавидеть этих кагэбэшных ублюдков, руководящих страной ныне. Выдать вот так просто дело ей не могли. Ирина должна была указать имена других людей, проходящих по этому делу, потом ей, спустя полтора месяца (!) на адрес пришел письменный ответ и разрешение прийти в архив ФСБ, чтобы прочесть дело. В этом деле были заклеенные страницы. Чего они боятся???!!! Ира подписала бумажку о неразглашении сведений. Чего они боятся???!!!. Рядом с ней постоянно сидела сотрудница и фиксировала что записывает Ира. Чего они боятся???!!! Прошло 75 лет. ЧЕГО ОНИ БОЯТСЯ???!!! Они просто ублюдки, трусливые ублюдки, боящиеся, что мы узнаем эту маленькую, такую "обычную" и такую "типичную" историю о раздавленной женщине...