Балет "Роден" Бориса Эйфмана в Лондоне
Друзья мои дорогие!
Аж четыре дня не выходила на связь, "все-то ты в трудах, царь-батюшка" (с). Торжественно открыла Сезон - уже есть о чем поговорить. А также надо бы отчитаться о проделанной работе, о бытии в стольном Лондон-граде на прошлой неделе. Предлагаю вашему дражайшему вниманию отчет о творческой составляющей комадировки, а прадуховность чуть позже.
Всех обнимаю-целую, надеюсь, буду в эфир выходить!
Борис Эйфман показал европейскую премьеру балета «Роден». Российской публике этот балет был представлен два с половиной года назад и успел получить несколько номинаций и одну победу Российской Национальной премии «Золотая маска» и стать многократным лауреатом Высшей петербургской театральной премии «Софит». Блоха вглядывалась в лица зрителей лондонского театра «Колизеум», следящих за балетом Бориса Эйфмана.
Несомненно, господин Эйфман - смелый человек: он привез в Лондон балет о знаменитом французе. Нет, конечно, нынче нет былой вражды между странами, но некоторые эпизоды из танцевальной жизни Родена на премьере в Лондоне зазвучали несколько иначе, нежели в Санкт-Петербурге. Сам балет, конечно, остался прежним: два акта, история бурной творческой и личной жизни Огюста Родена, безотказный режиссерский прием: флэш-бэки, переносящие действие то в сумасшедший дом, то в мастерскую скульптора, то на праздник сбора винограда. Несомненно, захватывают эпизоды творчества - умение господина Эйфмана «лепить» из тел своих танцовщиков замысловатые композиции, в балете о «Родене» пришлось как нельзя кстати. Артисты виртуозно складываются в хрестоматийно известные статуи, азартно залезают на решетку, изображая «Врата ада», и с чувством большого пластического юмора иллюстрируют муки творчества ваятеля, высовывая руки, ноги и головы из мест, где их меньше всего ожидаешь увидеть. История о взаимоотношениях творца с двумя женщинами, одна из которых предлагает тарелку супа, а другая - постоянные творческие муки, лондонцам оказались близка. Они явно были на стороне искусства: спецодежда Камиллы для ваяния - легкомысленная ночная рубашоночка выглядела куда завлекательнее длинного монашеского платья Розы. Эпизоды с Камиллой английская публика принимала весьма сочувственно - сложнейшие дуэты главных героев, насыщенные рискованными поддержками, сопровождались одобряющими аплодисментами. Впрочем, добродетельная Роза тоже имела успех, особенно подаваемая ею дымящаяся тарелка супа. Наверняка, некоторые эпизоды проецировались и на местные исторические достопримечательности: открывающая балет сцена в сумасшедшем доме заставила вспомнить о собственном Бедламе. А я внезапно обнаружила несомненное пластическое родство группы умалишенных барышень с курочками из произведения английского хореографа Аштона «Тщетная предосторожность»: и те, и другие, выглядят очень мило, когда стоят, нахохлившись, завернув ноги носками внутрь. Единственным несовпадением в зрительском приеме в России и Англии была одна из ярчайших кульминаций балета - создание знаменитой скульптурной группы «Граждане Кале». В финале этой сцены, когда российская публика неизменно разражается аплодисментами, английский зал промолчал, не издав ни единого хлопка - все-таки изображается эпизод весьма непростых взаимоотношений Англии и Франции, в которой французы представлены несомненными духовными победителями.
Было очень интересно наблюдать за реакцией публики. В моем окружении находились разные возрастные группы - леди элегантного возраста, зрелая супружеская пара и группа из шести английских джентльменов. Зрелая супружеская пара, несомненно, знает толк в современной хореографии - их реакция на «плотские» адажио была весьма сдержанной, зато массовые сцены балета (вакханалия, парижское веселье) им очень понравились. После спектакля они доверчиво поделились впечатлениями об увиденном: «Конечно, это не классический балет, но групповые танцы здесь поставлены интереснее, чем, скажем, танцы в мюзиклах». Сидевшая неподалеку леди очень пристально следила за происходящим: она взволнованно поправляла сползавшие очки во время «творческих сцен» - этим трогательным жестом она передала все свое переживала за танцовщиц, из которых исполнитель партии Родена Олег Габышев яростно гнул в пластические закорючки. И очень жалостливо, понимающе, подперла щеку кулачком во время роденовских метаний между двумя женщинами. Шесть же джентльменов воспринимала происходящее с энтузиазмом завсегдатаев ночных баров: они одобрительно хмыкали в сценах с натурщицами, сосредоточенно сопели во время любовных дуэтов, смеялись в голос в эпизоде «Парижское веселье» и печально шуршали шоколадными обертками в момент трагических раздумий месье Родена.
Прием балета был очень радушным: артистам, исполнившим главные роли (Любовь Андреева - Камилла, Роза - Юлия Манжелес, Роден - Олег Габышев), вынесли по букету цветов. К аплодисментам добавился одобрительный свист, когда на сцену вышел балетмейстер господин Эйфман. К нему поспешили пять капельдинеров с букетами. На поклоны труппу вызывали четыре раза. По окончании спектакля из ряда, где сидели шесть английских джентльменов, служители театра «Колизей» вынесли гору фантиков, пластиковых стаканов и пару пустых бутылок вина.
Аж четыре дня не выходила на связь, "все-то ты в трудах, царь-батюшка" (с). Торжественно открыла Сезон - уже есть о чем поговорить. А также надо бы отчитаться о проделанной работе, о бытии в стольном Лондон-граде на прошлой неделе. Предлагаю вашему дражайшему вниманию отчет о творческой составляющей комадировки, а прадуховность чуть позже.
Всех обнимаю-целую, надеюсь, буду в эфир выходить!
Борис Эйфман показал европейскую премьеру балета «Роден». Российской публике этот балет был представлен два с половиной года назад и успел получить несколько номинаций и одну победу Российской Национальной премии «Золотая маска» и стать многократным лауреатом Высшей петербургской театральной премии «Софит». Блоха вглядывалась в лица зрителей лондонского театра «Колизеум», следящих за балетом Бориса Эйфмана.
Несомненно, господин Эйфман - смелый человек: он привез в Лондон балет о знаменитом французе. Нет, конечно, нынче нет былой вражды между странами, но некоторые эпизоды из танцевальной жизни Родена на премьере в Лондоне зазвучали несколько иначе, нежели в Санкт-Петербурге. Сам балет, конечно, остался прежним: два акта, история бурной творческой и личной жизни Огюста Родена, безотказный режиссерский прием: флэш-бэки, переносящие действие то в сумасшедший дом, то в мастерскую скульптора, то на праздник сбора винограда. Несомненно, захватывают эпизоды творчества - умение господина Эйфмана «лепить» из тел своих танцовщиков замысловатые композиции, в балете о «Родене» пришлось как нельзя кстати. Артисты виртуозно складываются в хрестоматийно известные статуи, азартно залезают на решетку, изображая «Врата ада», и с чувством большого пластического юмора иллюстрируют муки творчества ваятеля, высовывая руки, ноги и головы из мест, где их меньше всего ожидаешь увидеть. История о взаимоотношениях творца с двумя женщинами, одна из которых предлагает тарелку супа, а другая - постоянные творческие муки, лондонцам оказались близка. Они явно были на стороне искусства: спецодежда Камиллы для ваяния - легкомысленная ночная рубашоночка выглядела куда завлекательнее длинного монашеского платья Розы. Эпизоды с Камиллой английская публика принимала весьма сочувственно - сложнейшие дуэты главных героев, насыщенные рискованными поддержками, сопровождались одобряющими аплодисментами. Впрочем, добродетельная Роза тоже имела успех, особенно подаваемая ею дымящаяся тарелка супа. Наверняка, некоторые эпизоды проецировались и на местные исторические достопримечательности: открывающая балет сцена в сумасшедшем доме заставила вспомнить о собственном Бедламе. А я внезапно обнаружила несомненное пластическое родство группы умалишенных барышень с курочками из произведения английского хореографа Аштона «Тщетная предосторожность»: и те, и другие, выглядят очень мило, когда стоят, нахохлившись, завернув ноги носками внутрь. Единственным несовпадением в зрительском приеме в России и Англии была одна из ярчайших кульминаций балета - создание знаменитой скульптурной группы «Граждане Кале». В финале этой сцены, когда российская публика неизменно разражается аплодисментами, английский зал промолчал, не издав ни единого хлопка - все-таки изображается эпизод весьма непростых взаимоотношений Англии и Франции, в которой французы представлены несомненными духовными победителями.
Было очень интересно наблюдать за реакцией публики. В моем окружении находились разные возрастные группы - леди элегантного возраста, зрелая супружеская пара и группа из шести английских джентльменов. Зрелая супружеская пара, несомненно, знает толк в современной хореографии - их реакция на «плотские» адажио была весьма сдержанной, зато массовые сцены балета (вакханалия, парижское веселье) им очень понравились. После спектакля они доверчиво поделились впечатлениями об увиденном: «Конечно, это не классический балет, но групповые танцы здесь поставлены интереснее, чем, скажем, танцы в мюзиклах». Сидевшая неподалеку леди очень пристально следила за происходящим: она взволнованно поправляла сползавшие очки во время «творческих сцен» - этим трогательным жестом она передала все свое переживала за танцовщиц, из которых исполнитель партии Родена Олег Габышев яростно гнул в пластические закорючки. И очень жалостливо, понимающе, подперла щеку кулачком во время роденовских метаний между двумя женщинами. Шесть же джентльменов воспринимала происходящее с энтузиазмом завсегдатаев ночных баров: они одобрительно хмыкали в сценах с натурщицами, сосредоточенно сопели во время любовных дуэтов, смеялись в голос в эпизоде «Парижское веселье» и печально шуршали шоколадными обертками в момент трагических раздумий месье Родена.
Прием балета был очень радушным: артистам, исполнившим главные роли (Любовь Андреева - Камилла, Роза - Юлия Манжелес, Роден - Олег Габышев), вынесли по букету цветов. К аплодисментам добавился одобрительный свист, когда на сцену вышел балетмейстер господин Эйфман. К нему поспешили пять капельдинеров с букетами. На поклоны труппу вызывали четыре раза. По окончании спектакля из ряда, где сидели шесть английских джентльменов, служители театра «Колизей» вынесли гору фантиков, пластиковых стаканов и пару пустых бутылок вина.