"Грани" с Дианой Вишневой в Мариинском театре
Новый проект Дианы Вишневой / Сергея Даниляна добрался и до Мариинского театра.
То, что госпожа Вишнева не хочет бесконечно танцевать "Дон Кихот" и "Лебединое озеро" понятно. Надо с благодарностью относится к ней за те старания, которые она вкладывает в поиски новых хореографов, предоставление им возможности что-нибудь сочинить на одну из самых лучших балерин современности и риски неизбежно с этим связанные. Для граней она пригласила Жана-Кристофа Майо (балет "Переключение") и Каролин Карлсон (балет "Женщина в комнате"). Принцип обеих постановок примерно одинаков: женщина томится положением, в котором она находится, пригвожденная к станку (тема распятия на работе уже давно стала трюизмом и банальностью) - "Переключения"; вспоминает прошлое, сидя за длинным столом ("Женщина в комнате").
В первом балете три человека: Вишнева, лысый (почти) брутальный мужчина и мужеподобная блондинка. Они постоянно переключаются: один на другого или двое на одного / одну. Оформление - 20 свисающих ламп с огромными абажурами - словно лампы над игорными столами, кушетка психоаналитика, кресло-качалка и пресловутый станок. Если на стене висит ружье, то оно выстрелит (Чехов). Если на сцене стоит балетный станок, но на нем распнут главного героя / героиню (балетная мудрость). В закрытом пространстве, словно в банке с пауками, трое героев от нечего делать соблазняют друг друга или издеваются над госпожой Вишневой, в то время как она то шикарной дивой выступает в роскошном платье от Карла Лагерфельда, то имеет вполне определенные отношения со станком. Хореография рассчитана на силы артистов предпенсионного возраста, она в полной мере эксплуатирует гибкость тела и рук госпожи Вишневой. Полчаса перемещений между молельней и будуаром несут глубокий внутренний смысл: "Что представляла бы собою жизнь, если бы она не преломлялась сквозь творчество и не подпитывалась им?". Ответ: жизнь представляет собой снятое платье Лагерфельда.
Моя подруга и коллега очень точно сформулировала впечатления от первого балета: "Ё-Майо"!...
Героем второго балета "Женщина в комнате" стал гигантский стол. За ним, судя по воспоминаниям, прошла бОльшая часть жизни героини. За ним она сидит, спит, лежит, опираясь на него изображает бег на месте (задействованы все плоскости стола - "бегает" в анфас и профиль), из стола, как из ящика фокусника, достает новые наряды и аксессуары. А если бы стола не было, чем бы Каролин Карлсон заполнила полчаса?!
Тема подведения итогов, наверное, имеет право на существование: в следующем, 2015 году госпожа Вишнева будет отмечать 20-летие творческой деятельности. Поэтому надо, конечно, вспомнить биографические факты. Вот она милым ребенком сидит за столом, наверное, в ожидании завтрака. Вот она засыпает за столом - примерно в таком состоянии после урока классики пребывают студенты Академии Русского балета на общеобразовательных предметах. Вот она, словно Нарцисс смотрится в до блеска надраенный поднос. А вот достает острый нож, и стазу понимаешь - это Саломея. Между тем, никаких творческих параллелей больше не наблюдалось. Кроме туфель, в которых госпожа Вишнева весьма лениво отбивала дробь, что, вероятно, должно было напомнить о ее дебютном "Дон Кихоте". И опять многозначительные авторские объяснения: "Мы можем наблдать за ее метаморфозой, за ее растворением в зеркалах внутренней свободы". А, оказывается, поднос был символом зеркала внутренней свободы! Позабавили лимоны, их госпожа Вишнева резала с большим удовольствием, а потом очень долго играла с половинками лимонов. Нет, все-таки она Саломея!.. Но в конце весьма дружелюбно предлагала зрителями эти самые головы лимоны, и это был самый радостный момент спектакля.
И стишок. Он мне просто нравится, ничего личного:
Искусствоведов группа тихо
Восторженно глядит на холст.
И вдруг один, седой и строгий,
Отчетливо сказал: "Говно".
P.s. А тут вы можете согласиться с оппонентом Блохи и направить петицию в редакцию, чтоб спасти оную от катастрофы и лишить меня звания "критика б."
То, что госпожа Вишнева не хочет бесконечно танцевать "Дон Кихот" и "Лебединое озеро" понятно. Надо с благодарностью относится к ней за те старания, которые она вкладывает в поиски новых хореографов, предоставление им возможности что-нибудь сочинить на одну из самых лучших балерин современности и риски неизбежно с этим связанные. Для граней она пригласила Жана-Кристофа Майо (балет "Переключение") и Каролин Карлсон (балет "Женщина в комнате"). Принцип обеих постановок примерно одинаков: женщина томится положением, в котором она находится, пригвожденная к станку (тема распятия на работе уже давно стала трюизмом и банальностью) - "Переключения"; вспоминает прошлое, сидя за длинным столом ("Женщина в комнате").
В первом балете три человека: Вишнева, лысый (почти) брутальный мужчина и мужеподобная блондинка. Они постоянно переключаются: один на другого или двое на одного / одну. Оформление - 20 свисающих ламп с огромными абажурами - словно лампы над игорными столами, кушетка психоаналитика, кресло-качалка и пресловутый станок. Если на стене висит ружье, то оно выстрелит (Чехов). Если на сцене стоит балетный станок, но на нем распнут главного героя / героиню (балетная мудрость). В закрытом пространстве, словно в банке с пауками, трое героев от нечего делать соблазняют друг друга или издеваются над госпожой Вишневой, в то время как она то шикарной дивой выступает в роскошном платье от Карла Лагерфельда, то имеет вполне определенные отношения со станком. Хореография рассчитана на силы артистов предпенсионного возраста, она в полной мере эксплуатирует гибкость тела и рук госпожи Вишневой. Полчаса перемещений между молельней и будуаром несут глубокий внутренний смысл: "Что представляла бы собою жизнь, если бы она не преломлялась сквозь творчество и не подпитывалась им?". Ответ: жизнь представляет собой снятое платье Лагерфельда.
Моя подруга и коллега очень точно сформулировала впечатления от первого балета: "Ё-Майо"!...
Героем второго балета "Женщина в комнате" стал гигантский стол. За ним, судя по воспоминаниям, прошла бОльшая часть жизни героини. За ним она сидит, спит, лежит, опираясь на него изображает бег на месте (задействованы все плоскости стола - "бегает" в анфас и профиль), из стола, как из ящика фокусника, достает новые наряды и аксессуары. А если бы стола не было, чем бы Каролин Карлсон заполнила полчаса?!
Тема подведения итогов, наверное, имеет право на существование: в следующем, 2015 году госпожа Вишнева будет отмечать 20-летие творческой деятельности. Поэтому надо, конечно, вспомнить биографические факты. Вот она милым ребенком сидит за столом, наверное, в ожидании завтрака. Вот она засыпает за столом - примерно в таком состоянии после урока классики пребывают студенты Академии Русского балета на общеобразовательных предметах. Вот она, словно Нарцисс смотрится в до блеска надраенный поднос. А вот достает острый нож, и стазу понимаешь - это Саломея. Между тем, никаких творческих параллелей больше не наблюдалось. Кроме туфель, в которых госпожа Вишнева весьма лениво отбивала дробь, что, вероятно, должно было напомнить о ее дебютном "Дон Кихоте". И опять многозначительные авторские объяснения: "Мы можем наблдать за ее метаморфозой, за ее растворением в зеркалах внутренней свободы". А, оказывается, поднос был символом зеркала внутренней свободы! Позабавили лимоны, их госпожа Вишнева резала с большим удовольствием, а потом очень долго играла с половинками лимонов. Нет, все-таки она Саломея!.. Но в конце весьма дружелюбно предлагала зрителями эти самые головы лимоны, и это был самый радостный момент спектакля.
И стишок. Он мне просто нравится, ничего личного:
Искусствоведов группа тихо
Восторженно глядит на холст.
И вдруг один, седой и строгий,
Отчетливо сказал: "Говно".
P.s. А тут вы можете согласиться с оппонентом Блохи и направить петицию в редакцию, чтоб спасти оную от катастрофы и лишить меня звания "критика б."