Пастернак и дети
У меня в голове регулярно всплывают стихи - одни и те же строки в одних и тех же случаях.
Крутятся рефреном, поются припевом к жизни. Чаще всего к детям. Например, Маяковский:
Там
За горами горя
Солнечный край непочатый.
Это когда? Это тогда, когда хочется умереть от недосыпа, от бесконечной заботы, от нехватки времени и свободы.
Когда читаешь мантру «это работа, которая должна быть сделана». Это утешение: ты ведь знаешь - они вырастают,
спят всю ночь напролет, научаются одеваться и умываться сами, жить без тебя. Такое время настанет - потерпи.
Но самый «детский» поэт - Пастернак, оказывается.
Я рос. Меня, как Ганимеда,
Несли ненастья, сны несли.
Это когда выпадаешь из недолгого дневного сна рядом с дочерью - старшей ли, младшей -
на балконе под открытым окном. И не сразу понятно, где верх и низ. Небо опрокинуто сверху.
Крона клена идет каруселью от резкого ветра, пасмурные облака несутся вдоль, стук дождя,
голоса со двора. То ли день, то ли вечер. И она растет, тихо растет рядом:
за сомкнутыми ресницами - первые сны.
Льет дождь. На даче спят два сына
Как только в раннем детстве спят.
Ну, две дочки. И дача есть, и дождливые дни. И их сон - драгоценность всей семьи
и предмет зависти: как крепко, беззаботно и самозабвенно они это делают.
И тополь - король. Я играю с бессонницей.
И ферзь - соловей. Я тянусь к соловью.
И ночь побеждает, фигуры сторонятся,
Я белое утро в лицо узнаю.
Это после бессонных ночей, особенно беспокойных или в болезни, наступает утро,
а с ним - облегчение. Голова проясняется, вещи становятся на места, дети из странных незнакомцев,
дышащих во тьме, снова обращаются в людей. Поутру я снова беру свою жизнь под уздцы.
И, конечно, великий гимн интроверсии:
Никого не будет в доме…
Какое там предвкушение соитья! Бери выше: это дети в садике, или в школе, или у бабушки,
это в доме тишина, это шанс услышать собственные мысли.
Соскучиться. Накопить радости и нежности к встрече.
