Читая «оранжевую» прессу ч.2
Вышла статья кандидата филологических наук, доктора культурологии Елены Волковой КАРНАВАЛ - ЭТО СЕРЬЕЗНО: М.М. БАХТИН И С.С. АВЕРИНЦЕВ КАК ТЕОРЕТИКИ ПРОТЕСТНОГО ДВИЖЕНИЯ
Надо отдать должное автору, т.к. «интеллектуальный нюх», ей не изменяет, она честно указывает на параллели между карнавалом Бахтина и карнавалом Болотной. Но в остальном, особенно с тем с какой легкостью автор относится к проявлениям этого карнавала, считает это проявлением лучших сторон протестного движения - с этим соглашаться нельзя. Нельзя, потому что кроме М.М.Бахтина есть еще и А.Ф.Лосев - наш русско-советский философ, монах, исихаст.
Основная мысль статьи в том, что на Болотной площади собрался креативный класс, настолько вооруженный теорией М.М.Бахтина о карнавализации, что победа его неминуема, ибо «Таким образом, сегодня можно говорить о новой культуре смехового противостояния власти и общества, Поклонной и Болотной, о терроре смеха и свободе смеха. На этом фронте протестное движение обречено на победу благодаря своему многообразию, мощному духу свободы и социальной правды, а также - талантам своих «полководцев».
Человеку, далекому от Бахтина и его произведений, особенно «Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса», мало что скажет те характеристики видов смеха, которое приводит Елена Волкова. Но все ли говорит госпожа Волкова, и все ли с ней согласны? Думаю, что нет. Для этого возьмем цитаты А.Ф.Лосева из его «Эстетики Возрождения».
Во-первых, вот что он пишет о восхвалении Рабле Телемского аббатства, идеального места, где по Рабле процветают науки, искусства и пр.:
«Если в монастырях кроме молитвы требовался еще и труд, то здесь не требовалось ни молитвы, ни труда. И если в монастырях требовалось исполнение строгого устава, то здесь устав сводился только к одной заповеди: делай, что хочешь».
Т.е. полная свобода от всего, никаких рамок, сдерживающих человека. Но при этом, Лосев указывает на одно обстоятельство - существование такого места возможно только за счет внешнего вливания:
«...На какие же средства, будет существовать такого рода райское блаженство и кто же будет трудиться? С неимоверной откровенностью Рабле заявляет, что это аббатство существует на королевские дотации, что около каждой красавицы существуют здесь всякие горничные и гардеробщицы. Кроме того, около самого аббатства целый городок прислужников, которые снабжают жителей этого аббатства не только всем необходимым, но и всем максимально красивым. В этом городке живут ювелиры, гранильщики, вышивальщики, портные, золотошвеи, бархатники, ткачи. И опять спрашивается: кто же доставляет материалы, необходимые для всех этих работников, и кто доставляет им все необходимое для материального существования? На все такого рода вопросы Рабле дает невинный и очень милый ответ: все это попросту содержится за счет государства».
И это один из мотивов Болотной - государство должно ее содержать. Но если нет труда и устава, а есть только внешнее вливание, то о каком равенстве речь? Ибо:
«...такая утопия не могла быть осуществлена без планомерно проводимой системы рабства. <...> Получается, что утопический социализм аббатства Телем есть социализм дармоедов и тунеядцев, вырастающий на рабовладельчески-феодальных отношениях».
Теперь понятно какие корни имеет под собой та социальная ненависть, которую испытывают сторонники Болотной к народу?
На выпад Елены Волковой:
«Московские протесты изобиловали тем, что Бахтин тактично называл «образами материально-телесного низа», призванными осмеять все ложно возвышенное в официальной серьезной культуре. Царицей лозунгов была, похоже, буква «У»: рефреном неслись над головами многочисленные ПУ и ХУ в разных вариантах - от откровенных до зашифрованных в ребусы и баркоды. »
Лосев, предвидя это все, отвечал:
"...Совершенно необозримы материалы, относящиеся к той области, которую М.М.Бахтин называет материально-телесным низом. Брюхо, утроба, кишки, зад, детородные органы упоминаются и описываются здесь в огромном количестве со всеми возможными подробностями и преувеличениями, с неимоверным смакованием и упоением. Зад у Рабле - это "обратное лицо или лицо наизнанку".
По поводу же «освобождающего смеха» Рабле, который звучит, по мнению Елены, над Болотной:
«Л.Е.Пинский подошел к весьма глубокой стороне раблезианского смеха, хотя, как нам кажется, даже и этот крупный исследователь не поставил последней точки в той характеристике смеха у Рабле, которую можно было бы счесть окончательной. Комический предмет у Рабле не просто противоречив. Необходимо обратить внимание на то, что ясно и самому Л.Е.Пинскому, но только не формулировано им с окончательной четкостью. Дело в том, что такого рода смех не просто относится к противоречивому предмету, но, кроме того, он еще имеет для Рабле и вполне самодовлеющее значение: он его успокаивает, он излечивает все горе его жизни, он делает его независимым от объективного зла жизни, он дает ему последнее утешение, и тем самым он узаконивает всю эту комическую предметность, считает ее нормальной и естественной, он совершенно далек от всяких вопросов преодоления зла в жизни. И нужно поставить последнюю точку в этой характеристике, которая заключается в том, что в результате такого смеха Рабле становится рад этому жизненному злу, т.е. он не только его узаконивает, но еще и считает своей последней радостью и утешением. Только при этом условии эстетическая характеристика раблезианского смеха получает свое окончательное завершение. Это, мы бы сказали, вполне сатанинский смех. И реализм Рабле в этом смысле есть сатанизм».
Еще раз - смех Рабле, это не просто смех - это «сатанинский смех»!!! И восхваление этого смеха, восхваление восхваляющего его - это тоже сатанизм!
И на последок из статьи «Быков и Ефремов - это хохочущие Минин и Пожарский, собравшие под свои потешные знамена всю карнавальную рать. А когда Быков шел во главе колонны с плакатом «Не раскачивайте лодку - нашу крысу тошнит», он напомнил мне веселых великанов Рабле, в которых Бахтин видел торжество всенародного и собственно человеческого.». Что же было «человеческого» в этих великанах. А.Ф.Лосев по этому поводу пишет:
«Огромную роль у Рабле играют мотивы разинутого рта, глотания, сосания, обжирания, пищеварения и вообще животного акта еды, пьянства, чрезмерного роста тел, их совокупления и беременности, разверзшегося лона, физиологических актов отправления. Героями отдельных эпизодов романа прямо являются кишки, требуха, колбасы и т.д. Так, образ жаркого на вертеле является ведущим в турецком эпизоде Пантагрюэля, пиром и обжорством кончаются все вообще многочисленные войны Гаргантюа и Пантагрюэля. Из разверзшегося лона рожающей матери Пантагрюэля выезжает обоз с солеными закусками. 2-я книга начинается эпизодом убоя скота и обжорства беременной матери Гаргантюа Гаргамеллы, которая объелась кишками, в результате чего у нее самой выпала прямая кишка и ребенок, вылезший через ухо, сразу же заорал на весь мир: "Лакать! Лакать! Лакать!"
Болотная еще не кричит «Лакать!Лакать!Лакать!», но если верить Елене - это уже близко.