Сцены из русского народного быта. Часть I. «Уличный чтец».
Библиографическое описание. Савинов, В. Н. Сцены из русского народного быта / Рисованы с натуры И. С. Щедровским, текст написан В. Н. Савиновым. - СПб. : тип. И. Фишона, 1852. - [1], 47 л., 20 л. цв. ил. ; 31х39. ГПИБ, НЭБ, ВК.
«Уличный чтец». 1852г. И.С. Щедровский. Литография.
УЛИЧНЫЙ ЧТЕЦЬ.
(ПРОСТОНАРОДНАЯ ЖИВОПИСЬ И ЛИТЕРАТУРА.)
Говоря о простонародной литературъ, нельзя умолчать о тъхъ неизысканныхъ изображеніяхъ, которыя сохранили простолюдинамъ драгоцънную память о славныхъ дълахъ Русскихъ людей отъ Мамаева побоища до взятія Варшавы - включительно. И если, иногда, позволено мъшать дъло съ бездъльемъ, то не будетъ лишнимъ, ежели мы бросимъ бъглый взглядъ на исторію произведеній Суздальской школы. Родина этихъ картинъ Москва. Въ началь XVII стольтія онъ сдълались тамъ промысломъ многихъ оборотливыхъ людей. Названныя Суздальскими, или лубочными, а въ Сибири панками, онъ и до сихъ поръ сохранили свою простоту и грубость въ отдълкь. Одна изъ самыхъ давнишнихъ Московскихъ типографій, въ которой во вкусь и духь народномъ печатались эти картинки, принадлежала купцамъ Ахметьевымъ и помъщалась въ приходъ у Спаса, въ Спасской, за Сухаревой Башнею. Она существовала въ родъ Ахметьевыхъ болье 70-ти лътъ. Близъ Сухаревой Башнею. Она существовала въ родъ Ахметьевыхъ болье 70-ти лътъ. Близъ Сухаревой Башни, сооруженной Петромъ Великимъ, была въ старину Стрълецкая слобода, въ которой приходская церковь Живоначальныя Св. Троицы называлась на листахъ…… Названная потому такъ, что у ограды ся продавались раскрашенные листы , печатавшіеся у Успънія, въ печатникахъ, на Стретенкъ. Въ послъдствіе времени, такіе листы продавались у Спасскаго моста близъ стараго Бастіона, а оттуда были перенесены къ оградь Казанской и, наконецъ, ихъ можно уже было встрътить въ Московскомъ холщевомъ ряду. Содержаніе этихъ листовъ также различно, какъ различны понятія народа, которыя хотя съ теченіемъ времени и измъняются, однако же основа ихъ остается одна и таже. Религія, всегда оживлявшая изящныя искусства, и любовь къ родинь,-служатъ для Суздальскихъ картинъ главными предметами, достойными лучшей кисти и лучшаго ръзца. Чудеса и страданія Святыхъ, Герои Руси, знаменитыя битвы изображаются на нихъ, хотя не искусснымъ, но усерднымъ ръзцомъ и расписываются красками яркими въ полномъ значени этого слова. Еще и въ настоящее время встрьчается множество подобныхъ картинъ, которыя развозятся по ярморкамъ, а оттуда разносятся промышлениикамн по селамъ пашихъ Великороссійскихъ губерній. Въ избъ зажиточнаго крестіянина этихъ селъ - легко встрътить произведенія Суздальской школы; произведенія, которыми всякій парень, возвращающійся домой съ заработковъ, запасается для украшенія домашнихъ стънъ, и для подарковъ роднымъ своимъ и знакомымъ. Случалось ли вамъ когда нибудь въ зимнюю, ненастную ночь, подъ ураганомъ вьюги, и переливами холоднаго вътра сбиться съ пути и провалиться съ повозкою въ трущобахъ снъга?… Если случалось и особенно въ подмосковной, то стало быть вы видъли цълую галлерею Суздальскихъ импровизацій. Ну! вы, веселинькіе… чего стали! кричитъ про- дрогнувшій ямщикъ, спрыгнувъ съ облучка и оглядывая безпредъльную степь, надъ которой миріады снъж- ныхъ зв'ъздочекъ вьются, какъ неугомонные виллисы съвера. Что тамъ? откликаетесь вы, выглядывая изъ уютно пригръвшаго васъ пушистаго медвъдя. - Плохо В. Б.! отвъчаетъ ямщикъ… лошадки шибко продрогли сердечные, да и дорогу то словно льшій языкомъ выгладилъ. Что… сбился? дорогу потерялъ? спова спрашиваете вы, поди посмотри… отойди нъсколько шаговъ! - Пойти, для-ча не пойти, да вишь мятель-то какая, такъ и засыпаетъ… неровенъ часъ, заплутаешься и лошадей потеряешь…
- Ну… такъ чтожъ мы будемъ дълать?
-Да, ужъ и невъдаю сударь… вишь ты какую непогоду развело… глаза все выхлестало… эка напасть непрошеная… эка бъда бъдущая!… Ономнясь, вотъ, тоже, съ бариномъ ъхалъ, да вотъ эндакъ же… -Да, ну тебя съ твоимъ ономнясь! ищи дорогу, не замерзнуть же намъ?
Не серчайте сударь… воля Божеская, ужъ коли на роду написано кому замерзнуть, того волкъ не съъстъ…
- Говорятъ тебъ не толкуй по пустякамъ, а лучше по ищи.
- Тс… обождите маненько… чу… слышите… собаки лаютъ… слава-те Господи! энто ни какъ, вправо отъ насъ Задирайлова… такъ и есть!… вотъ и оно… Ну-вы! съ горки на горку… баринъ дастъ на водку… катай улепетывай… гонются! и лихой ямщикъ закрутилъ бичемъ, свиснулъ и залился молодецкимъ по свистомъ, въ переливъ съ валдайскимъ звонкомъ; а тройка, какъ вътеръ, рвется изъ упряжи и несетъ васъ къ теплой изб'ъ хльбосольнаго поселянина. Ворота настежь, самъ староста съ поклономъ, распахнувъ избу, помогъ вамъ скинуть тяжелую шубу и усадилъ васъ въ почетное мъсто, подъ Святыя иконы. Въ полчаса радушіе хозяина, его простота и говорливость, самоваръ и трубка, заставляютъ васъ забыть и раздольный вътеръ, и страшную вьюгу, и злой морозъ и философію ямщика… вы отогрьлись на солиць русскаго радушя - при помощи горячаго чаю. Теперь изъ страдальца дъластесь вы паблюдателемъ… Чистая изба, пятокъ ребятишекъ, выглядывающихъ съ палатей изъ-за пестраго повойника краснощекой крестьянки - переносятъ васъ къ Русской эклогь и идили. Но, вотъ, взоръ вашъ оторвался отъ живыхъ существъ, взглядываюшихъ на васъ любопытными глазами, и обратилея къ другому предмету. Вы замьчаете пеструю стъну избы, разглядываете эти ярко-красныя, желтыя, сишія и зеле- ныя пятна, эти іероглифы и узнаете какого-то пузатаго господина, котораго казакъ и смоленскій ратникъ угощаютъ въникомъ въ русской банъ… А это что ? спрашиваете вы, останавливаясь предъ огромнымъ эстампомъ замараннымъ синькою и сурикомъ. - Эвто, ваше благородіе, отвъчаетъ хозяинъ съ низкимъ поклономъ, осмълюсь доложить, вашей милости, штука важная… па Макарьевской купилъ… эвто изволите видъть… какъ бишь? Березепская свалка! подсказываетъ голосъ съ палатей.
Да! вотъ, неугодно ли вашей милости? Ей, Оська подь сюда…
Ну, чегожъ ухмыляешься, неучь?… чкни барину… что эвто написано подъ картиною… Да поклонись, олухъ!… Ну то-то… чкни же… нертачься! А нешто на оръхи будетъ?… мальчикъ останавливаетъ на васъ лукавый взглядъ, накревивъ головуи перебирая пухъ и мочалы въ своемъ затылкъ. Будетъ, будетъ! отвъчаете вы Ну, а коли будетъ - то прислушай. Вотъ вишь ты… эвто, когда Наплонъ далъ изъ Москвы стреч- ка, опосля того, какъ наши Кириловцы задали ему трезвону, такъ, чтобы убраться подобру поздорову въ свою пъмецію онъ и бросился было за ръку Березину, а наши-то и прими его тутъ на руку, да какъ приняли и пошла потьха… кто куда… Мостъ- то наши въ щепу изувъчили ; ну, и въстимо что пришлось нехристямъ, подобравши полы отправляться въ ръку за раками. А вонъ эвто и написано тутъ: Бонапариъ съ войскомъ своимъ при рыкть Березинть пораженъ, разбить, потоплень и загнанъ въ ръку воинами Россійскими… Вишь ты, добавляетъ мальчикъ, въ Москвъ-то Хранцузъ закоптълъ на пожаръ, такъ наши Донцы его вздумали на Березинь выполоскать. Охъ, ты бой голова… ухарь парень! подхватываетъ веселый старикъ. Ужъ какой онъ у меня, прощенія просимъ сударь, сорванецъ и прощалыга; ужъ и не накажи Господи! Да, за то правду матку молвить, съ разумомъ парнишко; читаетъ словно семи- нарпеть какой, а въдь охотой выучился. Такой парень будетъ непремънно уличнымъ чтецомъ, душою бесъды и потъхой неграмотныхъ пріятелей. Спустя пъсколько лътъ онъ переходитъ отъ пресловутой подписи подъ Березенскимъ дъломъ, къ сказкъ, а потомъ даже и къ серьезному чтенію… Нътъ слова, что ему часто попадаются и такія вещи, въ которыхъ онъ узнаетъ только одни буквы; но здъсь, ему, по выраженію Гоголя, нравится не цъль чтенія, а процессъ его. Онъ читаетъ все съ одинаковою любовью: и Бову Королевича, и механику Божерянова… Въ деревне его красное словцо часто выслушиваютъ и опытные старики. Он смъло входитъ въ собравшуюся бесъду и съ важнымъ видомъ, избоченясь толкуетъ о заморскихъ чудесахъ, о пряничныхъ городахъ съ медовыми ръками и сахарными пригорками… Ему нипочемъ озадачить пріятеля вычурнымъ словцомъ, передъ которымъ собесъдники таращутъ глаза, а самъ онъ наивно ухмыльнувшись добавляетъ: Вотъ оно што, голова! Ему не смъй поперечить; самъ онъ и нъсколь ко голосовъ закричатъ дерзкому: Не толкуй!… Ужъ Петруха молвилъ, такъ стало быть не спроста, гдъ нинаесть да въ книгь отрыль! Въ праздникъ, когда нътъ дома работы, настаетъ торжество Петрухи. Въ пестрой, яркой рубахь съ распашнымъ воротомъ, грамотъй, пригрътый солнышкомъ, помъщается па пыльной завалинкъ… онъ тутъ всегда окруженъ толпою однодеревенцевъ, и съ пепзбъжною икотою вычитываетъ вслухъ занимательные эпизоды изъ дивныхъ похожденій Еруслана и Бовы или Кащея беземертнаго,-Онъ даже не прочь спъть и вычитанный романсъ, разумъстся, сохранивъ при этомъ народный мотивъ. Онъ даже поетъ: «Ты не повъришь» на голосъ: какъ за риченькой слобудушка стоить…
Эти уличные чтецы, въ деревне, говоря истину, хотя и достигаютъ убоюкиванья своего микроскопи ческаго самолюбія; но голова ихъ навсъгда остастся складочнымъ анбаромъ обыденной рухляди и недодъ ланнаго фейерверка мыслей. Пойдемте за нимъ въ городъ. Видите ли людный мостъ: на одномъ конць его неизбъжно помъщается саячникъ. Онъ, если не угощаетъ извощика произведеніемъ своей кухни, то подчуетъ его же чтешемъ какой нибудь книжки, или объясненіемъ картинки, изображающей битву Русскихъ съ Кабардинцами, или страшнаго удалью Атамана Бури. Перейдите площадь и остановитесь на одномъ концъ ея, за фалангою каретъ и цълымъ полемъ развъяннаго съна… здбсь таже исторія. Толпа любопытныхъ извощиковъ вслушивается въ сказаше чтеца, своего собрата, изръдка заъдая- умную ръчь обломками пряника. Вяземекіе и роспиеные не мъшаютъ имъ мыслить; они сочуветвуютъ чтецу, отвъчая на всякое бойкое его словцо кудрявымъ замъчанемъ, или воз- гласомъ радушнаго ободренія. - Слышъ-ты! говоритъ внимательный слушатель, ударивъ пошанкь пріятеля… штука братъ!
- Важнъйшая, отзывается другой.
- Эко-ты чудодъйная притча! подхватываетъ третій.
- Важно!
- Лихо! Ну… пу Васюха… чтожъ евто будетъ?
Читай прислушаемъ. И снова взоры уставлены на масляныя страницы книги. Истинное раздолье для уличнаго чтеца и истинная жатва для его велемудраго знанія русской азбуки есть удовольствіе быть однимъ изъ членовъ мелочной лавки, или лабаза. Тутъ изъ подъ рукъ и глазъ его не юрк нетъ ни одного клочка исписанной бумаги… Каждое мгновеніе, или обвязывая паточное лукошко, или подбрасывая голубямъ горошенки,- онъ переходитъ отъ лирической поэзіи къ псторіи временъ очаковекихъ и покоренья Крыма, ил отъ извъстій о дълахъ Кар- листовъ съ Христипосами къ объявлению о порошкъ отъ насъкомыхъ. Такой любитель всего печатнаго, во время командировокъ за долгомъ къ покупателю, или за овощами въ огородъ не подеъкаетъ голубей и не пугаетъ воробья камнемъ… Нътъ: у него есть забава своего рода и средство украсть отъ хозянна лишнихъ полчаса… эта забава книга; она всегда съ нимъ и пригръта за фартукомъ. Вотъ онъ, навьюченный корзиною хльбовъ, въ жаркій іюльскій полдень, остаповился у гранитнаго берега Невы. Осторожно поставивъ свою ношу на гранитъ, сдвинувъ на затылокъ промасленную шапку и, избоченясь откинуль впередъ правую ногу, поставивъ ее на рыжый коблукъ… потомъ разкрылъ свою книжицу и приступилъ къ забавь. Слушатели будутъ… Видите ли, съ какимъ вниманіемъ уставилъ на него глаза, прищуривъ ихъ подъ полями мятой шляпы. этотъ квасникъ - ремесло котораго приноситъ такой же жидкой барышъ, какъ жидка его медовая влага, на которой въчно плаваетъ цълая армада лимонныхъ корокъ… А тамъ, когда то бодрый ратникъ, теперь ветхая старина, насторожилъ слухъ и вниманіе… Уличный чтецъ напомнилъ ему былое, горе и счастіе родины… Парень читаетъ исторію Бородинской битвы, въ которой старикъ растерялъ много своихъ кровныхъ, и сердце его вздрогнуло отъ воспоминанія - и онъ шепчетъ своему вожатому мальчику: Митя! Митя слушай, какъ умирали твои отцы, какъ грудью отстаивали родимую землю во славу Батюшки Царя Бълаго?