Время пепла
"Он пел, когда его одевали;
Он пел, когда его хоронили.
Когда закончился репертуар
Он сказал: Теперь мне не место в могиле
Б.Гребенщиков, "Трамонтана"
...вдруг расслышать в прерывистом шепоте ветра...
...заметить в сонном скольжении узорчатой тени на изломах замшелого камня...
...увидеть в небрежном росчерке облаков и расколотой спирали улитки...
...прочесть в золотистой глубине пламени, танцующего над зажигалкой.
И сразу зажмуриться, поспешно сказать себе, что не было, не было ничего. Но небеса не обмануть наивным притворством. Сообщение принято и отныне живешь с ним, как бы ни уворачивался. Дороги обратно нет. Да, учиться жить с этим, как заново учатся ходить после инсульта.
Небеса не обманешь.
Человеку естественно испытывать страх перед прыжком в темноту. Но когда тьма уже здесь, шепчет у самых ног, когда знаешь, что останется только ломкая шелуха памяти на ветру, только немые листочки с тусклой вязью неразборчивых строк, от осознания этой естественности ничуть не становится легче.
И тогда это знание непрошенно пробуждает красное время Зверя.
Зверю естественно сражаться или бежать, следуя страху, точно так же, как Ангелу естественно творить и преображаться, побеждая страх.
Зверь чует будущее. Зверь надеется его избежать. Он строит жизнь, как прочную крепость, но в этой крепости слишком много теней и слишком мало места для человека. А каждый новый этаж крепости оказывается все больше похож на склеп.
Зверь пытается сохранить себя, используя улыбку, используя зубы, используя когти, используя ангельское владение Знаками.
"Ты взвешен и найден слишком легким... Твои слова могут быть использованы против тебя..."
Да. Небеса обнаружили недовес.
И некого подкупить. Никто не спишет недовес на потери транспортировки. Никого не обманут слова-маски, слова-взятки, слова-имитации. Ничего не изменят, никого не заманят ложные знаки и доспехи, скрывающие ржавую пустоту - не спасут. Небеса видят насквозь. Небеса заставляют пылинки вспыхнуть острым золотым светом и сложиться в слова.
"Ты найден легким и должен исчезнуть."
Когда все схватки проиграны, Зверь окончательно отбрасывает человека. Зверь бежит по извилистым коридорам собственной жизни, но огненные строки настигают, окутывают гудящими пологами пламени. И тогда Зверь, в дыму и огне, воя от страха и боли, вслепую чертит знаки на осыпающихся стенах, на коже, на дереве, на пыльной земле. Всюду, куда дотягиваются острые когти. Пишет собственной кровью, потому что эти чернила не смыть и не выжечь, они намертво въедаются в камень и плоть. Зверь пишет, пока серое время пепла не уносит его.
Зверь исчезает, пепел его остается в крепости-склепе. И однажды кто-то распечатает дверь, спустится по пыльным ступеням, осторожно переступая через кости прошедших дней, заметит запекшиеся знаки на серой стене и аккуратно начертит их, повторит в мягком пепле. Зверь, однажды найденный слишком легким, вернется, улыбаясь улыбкой ножей. Он вновь будет использовать когти, будет использовать смех и темноту, будет использовать кровь, пепел и ангельский навык владения знаками. Будет вновь и вновь бежать по широкому кругу сражений, пока человек не откажется от времени Зверя.
Только тогда он избавится от лжи о себе и от лжи как части себя, выйдет из крепости и шагнет в темноту, тихо вздыхающую за обрывом.
Так, в полете, приходит серебряное время Ангела. Время мелодии, слишком тонкой для звериного уха, слишком острой для звериного сердца. Время преображения.
Небеса неумолимы. Ты неотвратимо исчезнешь. Небеса милосердны, оставляя выбор формы исчезновения за тобой. Ты можешь пойти путем Ангела и сам нажать на рычаг трансформации. Можешь бежать путем Зверя, пытаясь себя сохранить. Можешь записывать себя знаками и дожидаться, пока рычаг дернет кто-то другой. Но в этом случае вместо вспышки, отныне и навсегда открывающей мир в новом свете, может упасть холодный нож гильотины. Таково милосердие небес к слишком легким для воющего ветра времен. Право выбора, исход которого неизвестен. Милосердие без сожаления.
Я не знаю каким проснусь завтра.
Я даже не знаю когда это завтра настанет.
Но я твердо знаю одно.
Когда закончится репертуар, мне больше не будет места в могиле.
Дверь в склеп останется запечатанной. Никто не прочтет темные знаки вчерашнего на серой стене, не начертит их в податливом пепле. Время пепла слишком долго заканчивалось. Время пепла прошло.
Blind Archer, 2005
_____