Сюжетная предопределенность. Особые письма - 2
Ее особые письма
Что память? Сгоревший лист, хранящий прежнюю форму лишь до первого дуновения. Ни строки уже не прочесть, не вернуть. Огонь легко расправляется и со словами и с ароматами. Остается только играть, вдыхая колючую горечь. Играть, не поворачиваясь к залу спиной.
Он держал ружье на стене.
Он играл осторожно, играл дерзко, играл вдохновенно. Его вела та вибрация, которую ощущаешь, когда кончиками пальцев гасишь свечу. Которая охватывает тебя, когда так хочется жить, но срок твой сочтен и нечего больше разменивать. Он не был удачлив, просто умел выжидать и слушать даже самые тихие голоса - как слушают крадущийся шелест шагов в коридоре, как слушают жалобы ветра в дымоходе горного домика, отрезанного вьюгой от мира.
Он стал особенно осторожен по новолуниям и рассвет все чаще заставал его за оживлением гадальных дощечек. Он ткал завтрашний день, как паутину. Вычищал это охотничье полотно от намеков на прошлое. Чем меньше оставалось в нем тех колючих песчинок, тем успешнее шла игра. Время оцепенело в золотистом свечении второй половины третьего акта. Выигрыш, выигрыш, выигрыш. Шелковый шелест купюр. Поцелуи с терпким вкусом вина. Призывный шепот черного шелка. Но он знал, что за кульминацией, сколько бы та ни длилась, неизбежно наступит развязка. Финал будет счастливым лишь для того, кто окажется во всеоружии. Потому он держал ружье прямо над изголовьем. Избегал перекрестков пустынных дорог. Сжигал, не читая, те редкие письма, что его настигали. Что память? Лишь тень, которая тянется, тянется за тобой. Хрупкий пепел, обреченно ожидающий первого ветра. Он был готов.
И однажды, когда луна шла на убыль, ружье тихо скользнуло вниз по стене, через полосы зыбкого света. Тихо щелкнув, оно повернулось на звук дыхания, на сонный ритм сердца. На четкий узор мимолетного сновидения. Ружейный ремень чуть слышно прошуршал по столу. Задел кособокий огарок свечи, чуть сдвинул рисунок темных дощечек. Стер часть серой спирали из пепла.
Он расслабленно улыбнулся во сне, ощутив нежное прикосновение.
Он вновь увидел затягивающее мерцание ее глаз. Увидел узорную тень листвы, дрожащую на ее обнаженном плече. Губы - смеющиеся, неостывшие от поцелуев. Увидел черные завитки железных перил, кое-где тронутые ржавчиной, а между ними - крохотный парус серебряной от росы паутины, лениво выгнувшийся на ветру.
- Ты любишь меня? Ты вернешься?
- Да. - сказала она так тихо, как только смогла.
Голуби испуганно нырнули в грифельную темноту неизвестного города.
Где-то горько заплакал ребенок.
Четвертый акт начался.
_____