Гитара
На вот таких классных корейских детишек я нарвалась сегодня в уютном журнальчике одного киевского журналиста. Низкий поклон за разбуженные воспоминания страшно даже сказать какой давности.
Гитару я себе придумала в очень нежном возрасте как альтернативу фортепиано, не впихивающемуся в восемнадцать квадратов жилплощади и скудный семейный бюджет. Я стала ее желать. Инженерная родительская логика послала меня искать соответствующий кружок. Кружок обнаружился в каком-то стройтресте, по киевским меркам недалеко от дома. И случился один из первых осознанных обломов моей жизни. "Деточка, придешь, когда тебе исполнится девять лет, мы раньше на гитару не записываем".
Чего терять время зря- осталась я у них в кружке театральном. Надолго так осталась, на три года, а кажется- на всю жизнь. Вела его дюже взрослая тетенька, Ирина Филипповна. И было ей аж двадцать четыре года. Благодаря ей я стала Незнайкой, орущим, что кусок от солнца отвалился, и томной розой, которую приручил Маленький Принц и был дико за нее в ответе. Благодаря ей я изрядно порылась в костюмерной, наглотавшись пыли, переносясь из эпохи в эпоху, примерила розовые пуанты, стоптала танцевальные красные украинские сапожки (черевички), сносила не одну пару и белых и черных чешек, не говоря о нескольких переведенных коробках самого что ни на есть настоящего ленинградского театрального грима. Это была сказка. А поскольку сам кружок так и назывался, в моем лексиконе укоренилась фраза: "Мам, я на "Сказку", буду поздно".
Ирина Филипповна была страстной болельщицей. В дни футбольных "спектаклей" о репетициях театра и речи быть не могло- все бездельники треста собирались у телевизора, выволакиваемого по такому случаю в актовый зал. Футбол мне был абсолютно безразличен, зато я, сидя в сторонке, с упоением наблюдала за лицами болельщиков- то ликующими, то гневными, то в глубоком отчаянии. Думаю, это были мои самые высокие университеты в познании человеческих эмоций, мимики и жестикуляции...
С ней я познала сцену. Ну или то, что порою наспех "под сцену" организовывали. Была масса каких-то концертов, выступлений, мероприятий. И первая "заслуженная" белая гвоздика. Грубая мужицкая публика на открытии кем-то чего-то всучила по цветку каждой соплячке, напрочь забыв о их художественном руководителе. По сей день помню раздиравшие меня сомнения и переборовший все же детский эгоизм. Я бежала домой, чтоб подарить цветок маме, хотя пару минут назад- честно-честно- очень хотела переподарить его Ирине Филипповне. Эх...
Ну вы теперь понимаете, что в девять мне было уже не до гитары??? И это помимо усиленных тренировок по плаванию и углубленного английского... Не судьба...
Правда, десять лет спустя один милый друг усердно пытался сроднить мои нежные девичьи пальцы с четырьмя басовыми струнами. И я вызубрила песню про какую-то калину. И мы даже с ней выступили. Я и бас-гитара- это очень сексуально. Но нестерпимо больно. Прости, Володя.
Замужем за музыкантом-клавишником. Кроме всевозможных клавиш нашем доме три гитары. Смотрят на меня с укоризной...
Click to viewГитару я себе придумала в очень нежном возрасте как альтернативу фортепиано, не впихивающемуся в восемнадцать квадратов жилплощади и скудный семейный бюджет. Я стала ее желать. Инженерная родительская логика послала меня искать соответствующий кружок. Кружок обнаружился в каком-то стройтресте, по киевским меркам недалеко от дома. И случился один из первых осознанных обломов моей жизни. "Деточка, придешь, когда тебе исполнится девять лет, мы раньше на гитару не записываем".
Чего терять время зря- осталась я у них в кружке театральном. Надолго так осталась, на три года, а кажется- на всю жизнь. Вела его дюже взрослая тетенька, Ирина Филипповна. И было ей аж двадцать четыре года. Благодаря ей я стала Незнайкой, орущим, что кусок от солнца отвалился, и томной розой, которую приручил Маленький Принц и был дико за нее в ответе. Благодаря ей я изрядно порылась в костюмерной, наглотавшись пыли, переносясь из эпохи в эпоху, примерила розовые пуанты, стоптала танцевальные красные украинские сапожки (черевички), сносила не одну пару и белых и черных чешек, не говоря о нескольких переведенных коробках самого что ни на есть настоящего ленинградского театрального грима. Это была сказка. А поскольку сам кружок так и назывался, в моем лексиконе укоренилась фраза: "Мам, я на "Сказку", буду поздно".
Ирина Филипповна была страстной болельщицей. В дни футбольных "спектаклей" о репетициях театра и речи быть не могло- все бездельники треста собирались у телевизора, выволакиваемого по такому случаю в актовый зал. Футбол мне был абсолютно безразличен, зато я, сидя в сторонке, с упоением наблюдала за лицами болельщиков- то ликующими, то гневными, то в глубоком отчаянии. Думаю, это были мои самые высокие университеты в познании человеческих эмоций, мимики и жестикуляции...
С ней я познала сцену. Ну или то, что порою наспех "под сцену" организовывали. Была масса каких-то концертов, выступлений, мероприятий. И первая "заслуженная" белая гвоздика. Грубая мужицкая публика на открытии кем-то чего-то всучила по цветку каждой соплячке, напрочь забыв о их художественном руководителе. По сей день помню раздиравшие меня сомнения и переборовший все же детский эгоизм. Я бежала домой, чтоб подарить цветок маме, хотя пару минут назад- честно-честно- очень хотела переподарить его Ирине Филипповне. Эх...
Ну вы теперь понимаете, что в девять мне было уже не до гитары??? И это помимо усиленных тренировок по плаванию и углубленного английского... Не судьба...
Правда, десять лет спустя один милый друг усердно пытался сроднить мои нежные девичьи пальцы с четырьмя басовыми струнами. И я вызубрила песню про какую-то калину. И мы даже с ней выступили. Я и бас-гитара- это очень сексуально. Но нестерпимо больно. Прости, Володя.
Замужем за музыкантом-клавишником. Кроме всевозможных клавиш нашем доме три гитары. Смотрят на меня с укоризной...