Мф.12:22-32
дух Серёга, существо бестелесное, одетое в на пять размеров большее вываренное за десятилетия хб* (это для улучшения внешнего проявления бестелесности), елозил взлётку** своей зубной щёткой.
зубы духам чистить, конечно, нельзя.
в том смысле, что не разрешено.
и нельзя совершенно правильно.
потому что зачем?
духовностью духи питаются, напитываются ею, а для духовности, как и для минета, зубов телесных, для скрежетаний и рванья мёртвой плоти животных созданных, вовсе и не надо.
дух Серёга, существо бестелесное, плохо чистил взлётку.
бестелесно чистил.
бездуховно.
и выхватил пиздюлину от проснувшегося поссать то ли сержанта, то ли ефрейтора.
не за плохое мытьё взлётки.
не за это, конечно.
а потому что.
потому что если ты дух - выхватить пиздюлину ты можешь от кого угодно.
то ли сержант, то ли ефрейтор, в новых сатиновых синих трусах в обтяжку, кемаря на ходу лениво пнул чугунной ногой духа Серёгу в упавшее в линолеум взлётки лицо, ставшее совсем детским в сонном одеревенении.
дух Серёга, хоть и совсем ещё дух, а уже вернулся в реальность не от боли, не от стыда, не от дикости ситуации, а именно из-за этих обтягивающих трусов, вонзившихся в наивно пытающееся защититься перегорающим предохранителем сна сознание.
дух, он хоть бы пол часа дух - а в сатиновых трусах уже разбирается.
потому как в этой церкви чем иерарх выше, тем новее и более по размеру его трусы.
интересно, какие трусы у папы римского? - странно сработал мозг духа Серёги, и наказанием за эту крамолу из разбитого носа на взлётку хлюпнула кровь.
кровопускание - процедура обязательная в медицине тёмных времён, - сработало, дух Серёга встал с четверенек и пошёл в умывальник за тряпкой и ведром, зубной щёткой кровь не соберёшь, только размажешь.
казарма мёртво храпела и попёрдывала, кто-то вскрикивал во сне, а за окнами лаяла замерзающая Жулька - единственное живое существо на всей это планете вонючих сапог, ржавых портянок и выплавленного мудрёной глупостью из тупого зла оружия, одновременно страшного и прекрасного, как смерть.
пока Серёга набирал в ведро воду, из сортира, пошатываясь и всё ещё кемаря, вышел в умывальник удовлетворённый то ли сержант, то ли ефрейтор.
просравшийся командир - он не так страшен, как томимый давлением в ливере, это тоже любой дух быстро усваивает.
можно было бы сказать, что просравшийся командир благодушен, но так сказать никак нельзя.
невозможно.
но не страшен - это факт.
Серёга потому и не прятался под раковину, а только бесполезно сжался всем своим бестелесным телом - деформацию эту всё одно скрыло парашютирующее над духом необъятное хб.
то ли сержант, то ли ефрейтор (а, может и прапорщик вовсе - в полупустую казарму поместили переночевать каких-то не своих), прошёл к выходу из умывальника, и, уже открыв дверь, безразлично и сонно буркнул - прибери там...
Серёга взял наполненное ведро и зашёл в сортир.
на первом засранном очке заметил неиспользованную грубо вырванную страницу, валяющуюся сразу за дверцей на очко.
но сначала её не поднял, а смыл за то ли сержантом, то ли хуй его знает вообще кто он такой.
а что за ним - так точно. потому как мыл уже всё дочиста и никто в сортир не шлялся.
потом быстро страницу поднял и сунул в карман штанов.
не читать, конечно.
хули там читать, когда и так всё ясно.
просто любой дух знает - или у тебя запас бумажек есть в кармане, или трусы к жопе неделю будут липнуть, до бани. и то хорошо, если неделю. потому как духу в баню попасть не факт что выпадет.
и всё же.
и всё же вот что ни делай с тварями этими, духами бестелесными, как их ни еби, ни ебошь, ни заёбуй, как долго их ни доёбывай, как внезапно их ни хуячь от просто так по лысым их бошкам, как планово ни пиздячь их в сушилке - один хуй, твари эти найдут что почитать даже там, где кроме "красной звезды" никаких других букв вообще завестись никак не может.
вот и дух Серёга, существо бестелесное, одетое в на пять размеров большее вываренное за десятилетия хб, в поднятом в сортире листке прочитал такое:
Посему говорю вам: всякий грех и хула простятся человекам, а хула на Духа не простится человекам...
пиздёжь, конечно.
полный пиздёжь.
потому что когда Серёга уже и всё это пережил, и ещё много чего пережил, и уже стал Сергеем Николаевичем, занесло его на выходные с одной, ммм, скажем так, юной знакомой, в такую милую глубинку, где ещё можно заночевать в навсегда замороженной советскости гостинице, и они ехали каким-то городишком, и в машине грустно и вдумчиво хрипел Леонард Коэн, и знакомая нежной рукой с обгрызенными ногтями гладила Серёгино бедро, и Серёга жмурился от удовольствия и выдыхал дым кэмела без фильтра в открытое окно, и за окном ползла против движения машины церквушка - позорный новострой, каких наклепали и клепают без остановки, и перед церквушкой стоял выставив обтянутое рясой брюхо то ли поп, то ли ещё какой чин - кто их поймёт в их иерархиях, и не узнать ебальника этого Серёга не мог, такое не забывается.
вот спорим, у него трусы синие сатиновые и в обтяжку? - спросил спутницу Серёга, мотнув головой в сторону попа.
девочка, не просто совсем не понимающая Серёгу, а и вовсе не способная его понять, засмеялась.
вот как можно их не любить, дурёх таких милых- подумал Серёга, - совершенно невозможно их не любить.
примечания:
* хб - хлопчатобумажная форма. есть ещё пш - полушерстяная. галифе и гимнастёрка. и хб и пш - неудобные говно и уродство.
** взлётка - основной коридор в казарме, от него уходят в стороны ряды кроватей.
зубы духам чистить, конечно, нельзя.
в том смысле, что не разрешено.
и нельзя совершенно правильно.
потому что зачем?
духовностью духи питаются, напитываются ею, а для духовности, как и для минета, зубов телесных, для скрежетаний и рванья мёртвой плоти животных созданных, вовсе и не надо.
дух Серёга, существо бестелесное, плохо чистил взлётку.
бестелесно чистил.
бездуховно.
и выхватил пиздюлину от проснувшегося поссать то ли сержанта, то ли ефрейтора.
не за плохое мытьё взлётки.
не за это, конечно.
а потому что.
потому что если ты дух - выхватить пиздюлину ты можешь от кого угодно.
то ли сержант, то ли ефрейтор, в новых сатиновых синих трусах в обтяжку, кемаря на ходу лениво пнул чугунной ногой духа Серёгу в упавшее в линолеум взлётки лицо, ставшее совсем детским в сонном одеревенении.
дух Серёга, хоть и совсем ещё дух, а уже вернулся в реальность не от боли, не от стыда, не от дикости ситуации, а именно из-за этих обтягивающих трусов, вонзившихся в наивно пытающееся защититься перегорающим предохранителем сна сознание.
дух, он хоть бы пол часа дух - а в сатиновых трусах уже разбирается.
потому как в этой церкви чем иерарх выше, тем новее и более по размеру его трусы.
интересно, какие трусы у папы римского? - странно сработал мозг духа Серёги, и наказанием за эту крамолу из разбитого носа на взлётку хлюпнула кровь.
кровопускание - процедура обязательная в медицине тёмных времён, - сработало, дух Серёга встал с четверенек и пошёл в умывальник за тряпкой и ведром, зубной щёткой кровь не соберёшь, только размажешь.
казарма мёртво храпела и попёрдывала, кто-то вскрикивал во сне, а за окнами лаяла замерзающая Жулька - единственное живое существо на всей это планете вонючих сапог, ржавых портянок и выплавленного мудрёной глупостью из тупого зла оружия, одновременно страшного и прекрасного, как смерть.
пока Серёга набирал в ведро воду, из сортира, пошатываясь и всё ещё кемаря, вышел в умывальник удовлетворённый то ли сержант, то ли ефрейтор.
просравшийся командир - он не так страшен, как томимый давлением в ливере, это тоже любой дух быстро усваивает.
можно было бы сказать, что просравшийся командир благодушен, но так сказать никак нельзя.
невозможно.
но не страшен - это факт.
Серёга потому и не прятался под раковину, а только бесполезно сжался всем своим бестелесным телом - деформацию эту всё одно скрыло парашютирующее над духом необъятное хб.
то ли сержант, то ли ефрейтор (а, может и прапорщик вовсе - в полупустую казарму поместили переночевать каких-то не своих), прошёл к выходу из умывальника, и, уже открыв дверь, безразлично и сонно буркнул - прибери там...
Серёга взял наполненное ведро и зашёл в сортир.
на первом засранном очке заметил неиспользованную грубо вырванную страницу, валяющуюся сразу за дверцей на очко.
но сначала её не поднял, а смыл за то ли сержантом, то ли хуй его знает вообще кто он такой.
а что за ним - так точно. потому как мыл уже всё дочиста и никто в сортир не шлялся.
потом быстро страницу поднял и сунул в карман штанов.
не читать, конечно.
хули там читать, когда и так всё ясно.
просто любой дух знает - или у тебя запас бумажек есть в кармане, или трусы к жопе неделю будут липнуть, до бани. и то хорошо, если неделю. потому как духу в баню попасть не факт что выпадет.
и всё же.
и всё же вот что ни делай с тварями этими, духами бестелесными, как их ни еби, ни ебошь, ни заёбуй, как долго их ни доёбывай, как внезапно их ни хуячь от просто так по лысым их бошкам, как планово ни пиздячь их в сушилке - один хуй, твари эти найдут что почитать даже там, где кроме "красной звезды" никаких других букв вообще завестись никак не может.
вот и дух Серёга, существо бестелесное, одетое в на пять размеров большее вываренное за десятилетия хб, в поднятом в сортире листке прочитал такое:
Посему говорю вам: всякий грех и хула простятся человекам, а хула на Духа не простится человекам...
пиздёжь, конечно.
полный пиздёжь.
потому что когда Серёга уже и всё это пережил, и ещё много чего пережил, и уже стал Сергеем Николаевичем, занесло его на выходные с одной, ммм, скажем так, юной знакомой, в такую милую глубинку, где ещё можно заночевать в навсегда замороженной советскости гостинице, и они ехали каким-то городишком, и в машине грустно и вдумчиво хрипел Леонард Коэн, и знакомая нежной рукой с обгрызенными ногтями гладила Серёгино бедро, и Серёга жмурился от удовольствия и выдыхал дым кэмела без фильтра в открытое окно, и за окном ползла против движения машины церквушка - позорный новострой, каких наклепали и клепают без остановки, и перед церквушкой стоял выставив обтянутое рясой брюхо то ли поп, то ли ещё какой чин - кто их поймёт в их иерархиях, и не узнать ебальника этого Серёга не мог, такое не забывается.
вот спорим, у него трусы синие сатиновые и в обтяжку? - спросил спутницу Серёга, мотнув головой в сторону попа.
девочка, не просто совсем не понимающая Серёгу, а и вовсе не способная его понять, засмеялась.
вот как можно их не любить, дурёх таких милых- подумал Серёга, - совершенно невозможно их не любить.
примечания:
* хб - хлопчатобумажная форма. есть ещё пш - полушерстяная. галифе и гимнастёрка. и хб и пш - неудобные говно и уродство.
** взлётка - основной коридор в казарме, от него уходят в стороны ряды кроватей.