Солнце садилось пухлое
сильно пьяная тётка, хорошо за 50, в лиловых как бы бархатных лосинах, пытается кокетливо поправить причёску, отчего не справляется с капризами гравитации, подчёркнуто неизящно падает и громко ругается скупым отточенным матом.
опять ниспадающий сальными оплывами дядька. опять майка и удлинённые шорты. опять матрица даёт сбои. дядька громко говорит в телефон: "...а в евпатории лучше вечером по-укрАински не говорить, и вопще сезон заканчивается, палатки лучше не ставить..."
одетые в немыслимые обноски дедушка и внук, дедушка усохший до подарочного, из коробки, богомола, внук только ещё раздувающийся, причём раздувающийся сугубо ниже талии, оба подобострастно согнувшись внимательно разглядывают литой диск порша кайена.
девушка.
она хочет стать хипстером.
на этой улице измученных и несчастных.
в этом городе, который сам по себе - бремя для всех, хоть бы и самых богатых.
в этом городе, который давно уже не любят, о котором давно уже не пишут песен и стихов.
а если и пишут сейчас что, то лучше бы этого не делали.
в этом самом городе, который давно уже просто куча сёл.
в этом самом городе девушка, ожидающая маршрутку, демонстративно хочет хипстерского похуизма.
потому она демонстративно втиснула тоскливую, как осеннее русское поле, необъятную жопу в тугие хипстерские джинсики.
низкая талия и специфический покрой штанишек-дудочек придают унылой жопе девушки особую, вовсе уж непроглядную обречённость.
она как бы шепчет, эта жопа.
и не маняще, не жарко шепчет, а вот как в очереди раньше шептали понимающие, что им уже точно не хватит.
они шептали в уши незнакомым, стоящим впереди - "нам не хватит".
пытаясь этим "нам" испортить хоть кому-то ещё праздник ожидания и надежды.
нам не хватит солнца, лета и неба - шепчет огромная туго стянутая жопа девушки со своих ножек - смешных, тонюсеньких, укороченных подлостью хипстерских штанишек.
мальчик с перекошенным лицом персонажа эйзенштейновской немой экранизации достоевского облизывает выпачканную мороженым руку.
красный сеат леон.
раньше сзади у него была наклейка - символическое изображение орального акта, один человечек стоит в полный рост, второй, перед ним на коленях, утыкается шариком головы в область как бы пахового изгиба, на коленопреклонённого показывает стрелка с надписью "Это ты".
теперь наклейки нет.
по-видимому, владелец неудачно показал наклейку каким-то безбашенным брателлам на заряженном рэнжровере спорт.
и теперь тщетно пытается смыть вкус этого epic fail.
а вот Пришвин говорил так:
БЕДНАЯ МЫСЛЬ
Внезапно стало теплеть.
Петя занялся рыбой, поставил в торфяном пруду сети на карасей и заметил место: против сети на берегу стояло около десяти маленьких, в рост человека, березок.
Солнце садилось пухлое.
Лег спать: рев лягушек, соловьи и все, что дает бурная "тропическая ночь".
Только бывает так, что, когда совсем хорошо, бедному человеку в голову приходит бедная мысль и не дает возможности воспользоваться счастьем тропической ночи.
Пете пришло в голову, что кто-то, как в прошлом году, подсмотрел за ним и украл его сети.
На рассвете он бежит к тому месту и действительно видит там - люди стоят на том самом месте, где он поставил сети.
В злобе готовый биться за сети с десятком людей, он бежит туда и вдруг останавливается и улыбается: это не люди - это за ночь те десять березок оделись и будто люди стоят.
опять ниспадающий сальными оплывами дядька. опять майка и удлинённые шорты. опять матрица даёт сбои. дядька громко говорит в телефон: "...а в евпатории лучше вечером по-укрАински не говорить, и вопще сезон заканчивается, палатки лучше не ставить..."
одетые в немыслимые обноски дедушка и внук, дедушка усохший до подарочного, из коробки, богомола, внук только ещё раздувающийся, причём раздувающийся сугубо ниже талии, оба подобострастно согнувшись внимательно разглядывают литой диск порша кайена.
девушка.
она хочет стать хипстером.
на этой улице измученных и несчастных.
в этом городе, который сам по себе - бремя для всех, хоть бы и самых богатых.
в этом городе, который давно уже не любят, о котором давно уже не пишут песен и стихов.
а если и пишут сейчас что, то лучше бы этого не делали.
в этом самом городе, который давно уже просто куча сёл.
в этом самом городе девушка, ожидающая маршрутку, демонстративно хочет хипстерского похуизма.
потому она демонстративно втиснула тоскливую, как осеннее русское поле, необъятную жопу в тугие хипстерские джинсики.
низкая талия и специфический покрой штанишек-дудочек придают унылой жопе девушки особую, вовсе уж непроглядную обречённость.
она как бы шепчет, эта жопа.
и не маняще, не жарко шепчет, а вот как в очереди раньше шептали понимающие, что им уже точно не хватит.
они шептали в уши незнакомым, стоящим впереди - "нам не хватит".
пытаясь этим "нам" испортить хоть кому-то ещё праздник ожидания и надежды.
нам не хватит солнца, лета и неба - шепчет огромная туго стянутая жопа девушки со своих ножек - смешных, тонюсеньких, укороченных подлостью хипстерских штанишек.
мальчик с перекошенным лицом персонажа эйзенштейновской немой экранизации достоевского облизывает выпачканную мороженым руку.
красный сеат леон.
раньше сзади у него была наклейка - символическое изображение орального акта, один человечек стоит в полный рост, второй, перед ним на коленях, утыкается шариком головы в область как бы пахового изгиба, на коленопреклонённого показывает стрелка с надписью "Это ты".
теперь наклейки нет.
по-видимому, владелец неудачно показал наклейку каким-то безбашенным брателлам на заряженном рэнжровере спорт.
и теперь тщетно пытается смыть вкус этого epic fail.
а вот Пришвин говорил так:
БЕДНАЯ МЫСЛЬ
Внезапно стало теплеть.
Петя занялся рыбой, поставил в торфяном пруду сети на карасей и заметил место: против сети на берегу стояло около десяти маленьких, в рост человека, березок.
Солнце садилось пухлое.
Лег спать: рев лягушек, соловьи и все, что дает бурная "тропическая ночь".
Только бывает так, что, когда совсем хорошо, бедному человеку в голову приходит бедная мысль и не дает возможности воспользоваться счастьем тропической ночи.
Пете пришло в голову, что кто-то, как в прошлом году, подсмотрел за ним и украл его сети.
На рассвете он бежит к тому месту и действительно видит там - люди стоят на том самом месте, где он поставил сети.
В злобе готовый биться за сети с десятком людей, он бежит туда и вдруг останавливается и улыбается: это не люди - это за ночь те десять березок оделись и будто люди стоят.