такое. молниеносное
один раз я видел шаровую молнию.
она была похожа на сморщенный засушенный апельсин, светящийся подлинной духовностью.
была гроза.
в съёмном домике турбазы тупо и навязчиво хлопала закрытая на замок, но оторванная в петлях дверь.
первый дождь уже прошёл, ветер рвал с деревьев мокрые листья и хлестал ими по фанерным стенам.
стонала большая полусломанная ветвь липы, растущей возле до слепоты вонючей двухдверной будки общественного выгребного туалета.
левой рукой я пытался удержать перед глазами книгу "опыты" монтеня.
правую мою руку её рука требовательно прижимала к мягким волосам её затылка.
кучерявая её прядь неуместно щекотала живот.
и тут в затянутую рваной марлей форточку влетела шаровая молния.
она была похожа на сморщенный засушенный апельсин, светящийся подлинной духовностью.
никому не стало ни страшно, ни стыдно.
молния метнулась по ей известной, но даже со стороны явной спирали и ткнулась об угол пластиковой скатерти с почему-то фиолетовыми маками.
скатерть сказала "пфффффф" и выпустила клуб чёрного противного дыма.
потом молния ударилась в зеркало дверцы шкафа, который я отодвинул подальше от продавленной койки, опасаясь клопов.
это было и не вовремя, и не под удачным углом - я не мог увидеть отражения в зеркале, а если бы и мог, то не увидел бы всё равно.
потому что как раз выгнуло, дрожь пробежала от колен к локтям, тело стало тяжёлым, стало не до молнии.
но она напомнила о себе, врезавшись в купленный только вчера китайский удлинитель.
и в домике погас свет.
стало совсем темно.
всё также тупо и навязчиво хлопала закрытая на замок, но оторванная в петлях дверь
ветер рвал с деревьев мокрые листья и хлестал ими по фанерным стенам.
стонала большая полусломанная ветвь липы, растущей возле до слепоты вонючей двухдверной будки общественного выгребного туалета.
она была похожа на сморщенный засушенный апельсин, светящийся подлинной духовностью.
была гроза.
в съёмном домике турбазы тупо и навязчиво хлопала закрытая на замок, но оторванная в петлях дверь.
первый дождь уже прошёл, ветер рвал с деревьев мокрые листья и хлестал ими по фанерным стенам.
стонала большая полусломанная ветвь липы, растущей возле до слепоты вонючей двухдверной будки общественного выгребного туалета.
левой рукой я пытался удержать перед глазами книгу "опыты" монтеня.
правую мою руку её рука требовательно прижимала к мягким волосам её затылка.
кучерявая её прядь неуместно щекотала живот.
и тут в затянутую рваной марлей форточку влетела шаровая молния.
она была похожа на сморщенный засушенный апельсин, светящийся подлинной духовностью.
никому не стало ни страшно, ни стыдно.
молния метнулась по ей известной, но даже со стороны явной спирали и ткнулась об угол пластиковой скатерти с почему-то фиолетовыми маками.
скатерть сказала "пфффффф" и выпустила клуб чёрного противного дыма.
потом молния ударилась в зеркало дверцы шкафа, который я отодвинул подальше от продавленной койки, опасаясь клопов.
это было и не вовремя, и не под удачным углом - я не мог увидеть отражения в зеркале, а если бы и мог, то не увидел бы всё равно.
потому что как раз выгнуло, дрожь пробежала от колен к локтям, тело стало тяжёлым, стало не до молнии.
но она напомнила о себе, врезавшись в купленный только вчера китайский удлинитель.
и в домике погас свет.
стало совсем темно.
всё также тупо и навязчиво хлопала закрытая на замок, но оторванная в петлях дверь
ветер рвал с деревьев мокрые листья и хлестал ими по фанерным стенам.
стонала большая полусломанная ветвь липы, растущей возле до слепоты вонючей двухдверной будки общественного выгребного туалета.