Истории, часть первая
Пришло такое настроение, когда ничего не хочется, лишь быть нежной, медленной, чуточку лиричной. И рассказывать рождественские истории. Ну, может, не рождественские, а просто зимние. Которые рассказываются вечерами, у огня, медленно, под глинтвейн. Что-то сказка, что-то ложь. Что-то про меня, что-то не про меня, даже если от моего имени. Так что автобиографы могут отдыхать, те, кто в теме - проводить параллели и опознания, те, кто очень близок - излагать свои версии (почти уверена - они очень отличаются от моих), а я порасказываю о том, что хочется и так, как хочется…
P.S. Я не живу воспоминаниями, я просто рассказываю истории.
Про Серегу - это очень длинная история, длиной в много-много лет, и я уже рассказывала ее то так, то этак, и с разных ракурсов, но почему бы и не рассказать еще. Отдельной песней, так сказать. Про совершенно отдельный аспект.
Итак, Серега…
Серегу я увидела на третьем курсе, где-то в начале третьего курса. Два года до этого мы учились в одном потоке, и конечно, я не могла его не видеть. Но - не видела. Нет, конечно, я помню модного мальчика очень-очень в моем вкусе, смуглого и темноволосого, с каким-то немыслимым взглядом. Смутно помню его глаза - очень темные, завораживающие. Глаза фараона, умершего четыре тысячи лет назад. Но это ничего не значило, я его не видела тогда.
И вот. Пара после обеденного перерыва. Аудитория не самая большая, любимая и своя, а другая, 611(или 628) на пятом этаже матмеха. Конец большой перемены. Я подошла поговорить с подругой, сидящей в первом ряду, и разговаривая стояла лицом к аудитории. Он сидел где-то в предпоследних рядах. Мы встретились взглядом. Случайно. Глаза фараона, умершего четыре тысячи лет назад. Темные, бесконечные. В тот момент не стало ни прошлого, ни будущего - только бесконечное “сейчас”. Я не вспомнила о том, то у меня кто-то где-то есть, вообще-то. Я не думала о том, что он тоже может быть не один. Все это стало неважно - что это перед сроком в четыре тысячи лет?
Это была самое короткое ухаживание, если можно так сказать. Я помню всего несколько моментов. Боюсь, ими и ограничилось.
Помню какую-то нашу совместную пару, когда я старательно не даю занять место рядом со мной, надеясь, что он придет с нашим общим приятелем и сядет здесь. Боже мой, эти 40 минут большого перерыва… Открывающаяся дверь, и сердце вверх и вниз, а потом еще раз, и еще раз, и снова. Он не пришел.
Потом - то же самое. Но он пришел. Сел рядом. Двигался, писал лекцию ручкой с черной пастой, поднимал свои немыслимые глаза на доску. Это я помню. Что за лекция и т.п. - конечно нет.
А потом это стало ненужно - все эти штучки и фишки. Как-то понятно стало, что ненужно. И я посмотрела, где у их группы пара, и пошла по коридору. Он увидел меня и пошел навстречу. Мы смотрели в глаза, и надо было что-то сказать - но что? Да все равно. “Что ваш поток проходит сейчас по экономике?” - “О, вот, смотри” - “Вы чуть вперед ушли, можно, я перепишу?” - “Кончено”.
В конце тетради у него был текст песни “Маечки” (Анечка) Земфиры. Может, просто так, скорее всего, просто так. Я решила, что нет.
Потом у меня был кошмарный насморк, а они позвали меня кататься на коньках. Боже мой, какие коньки, я дышать не могла. Пошла, конечно. Он классно катался, он бывший хоккеист, но в тот раз он катался медленно, аккуратно, и трогательно держал меня за руку.
Потом он болел, а мы все равно решили пить у меня в общаге. Пили водку - лечили. Хорошо, что не убили: я помню, он такой горячий был, он действительно болел. А потом грелся под кучей одеял на соседней кровати, и я пришла только утром - посмотреть, как он там. И, кажется, тогда он впервые меня поцеловал.
Хотя нет, неправда. Впервые - это раньше было, на дне первокурсника. Я так его ждала там, я так ждала! А его в зале все не было и не было. И я думала - все. А потом, на дискотеке, он появился, и мы как-то внезапно (а у нас все внезапно было) взялись за руки, и спустились на полэтажа, и он обнял меня, и нежно касался губами волос. Может, он даже думал, что я не замечаю. А потом пошел провожать, и поцеловал в уголок губ. Я помню.
Потом был новый год, и это было даже начало нового тысячелетия (о, вот и рождественская история!). Я просто сбежала к нему, с ним, с враньем, без объяснений, и, кстати, глупо спалилась, и все равно сбежала. Мы были у его друга. Он сказал мне “хочешь послушать классную песню?” и включил “Лучшую песню о любви”. Потом еще не раз так было, за все наши годы: “Хочешь послушать классную песню?” - и “Bell” из “Нотр Дамм”, это наш 2002 год, лето.
Потом я уговаривала себя прекратить, и уезжала к родителям в сессию, сбегала, молчала, была дикой и странной. Но приходя на экзамен, перед аудиторией обнаруживала его - и темные, без блеска, глаза фараона. И руки в рукавах свитера с рукавами, разодранными до ниток - была такая фишка.
Потом я прекратила врать, и сделала очень больно совсем другому человеку, тоже замечательному, чуткому, нежному, и мне было фигово…
А потом было столько всего. Много-много, на все наши годы. Наши бурные ссоры и не менее бурные примирения, мои капризы и его терпение, наши поцелуи на перекрестках, наши песни, наши слова, наша жизнь и наша любовь. Много всего. И всего - наш взгляд. Наверное, когда есть такой взгляд, вообще было глупо что-то изображать, но нам тогда было так мало лет.
Я не так много событий помню, правда, но я помню взгляд.
У нас разное было, плохое и хорошее, но всегда сам по себе был этот взгляд. Сам по себе, отдельно.
Да, еще был наш Крым. Но это совсем отдельная история.
А потом мы расстались. Не расстались даже, просто поссорились, глупо, мелочно. Я решила быть принципиальной. Мне было увлекательно быть одной. Вокруг было столько мужчин, которые восхищались, и говорили красиво, и приглашали в кино, и краснели, и ждали. И никакой серьезности в этом не было. До тех пор, пока я не увидела его с другой девушкой.
А дальше - не рождественская история. Несколько долгих лет - другая история. Тоже важная, глубокая - его история, моя история, разные. Другие истории.
Там тоже был один наш взгляд. Тот самый. У меня был выпускной, а у него - нет. Я стояла на крыльце, и кто-то был рядом, и что-то пел в ухо, и улыбался, а я смотрела куда-то. И вдруг появился он, Серега. Он быстро шел, почти бежал по дорожке, и смотрел, и я на него, и все эти непонятные полгода, ссоры, глупости, упали где-то рядом. И больше про них в тот вечер никто не вcпоминал.
Потом опять было много всего. Разные истории.
Через несколько лет мы встретились. Смс: “Я хочу встретиться с тобой и послушаться про твою поездку. Можно, мы придем вместе с Серегой?” - “Да, конечно”. И отголосок нашего взгляда.
А потом был взгляд, но это будет следующая рождественская история, она стоит того, чтобы рассказывать ее отдельно. В общем, мы опять оказались вместе.
А потом - не вместе. Нам стало скучно. Почему? Почему так получилось у двух очень эмоциональных чувственных людей? Мы тогда уже были нацеленны не друг на друга.
Ну, в общем потом ничего и не было уже. Быт, скука, мелкое вранье, расставание, не общие интересы. Разное. Любовь закончилась, страсть тоже. Он уехал, я осталась. Все хорошо, все чудесно, все спокойно. Даже доброжелательность осталась какая-то ненастоящая, внешняя, неискренняя (мне так кажется).
И снова несколько лет.
А потом - случайная встреча, осторожная, с опаской. И ничего. Потом еще одна, более уверенная. В это время я вовсю флиртую в аське с кем-то другим.
А потом - случайно! - встреча. И тот взгляд. Четыре тысячи лет - уже наших лет - и бездонная пропасть, темнота, полет, и взгляд фараона.
Печально закончились все наши истории.
И любви нет, и искренней дружбы не получилось, и интересы разные (ему плевать на мои большие достижения, а я только, вот только что увидела, поняла, почувствовала - за чем же, куда же он идет все это время), и ничего, ничего, только воспоминания,
Остались воспоминания об этом взгляде, как удар током.
“Я боюсь тебя” - “И я боюсь тебя”.
И больше ничего.
Но когда-нибудь потом, совсем потом, наверное, окажется, что это - одно из самого главного, что было.
Вот так.