(no subject)
Вчера я услышала как бьется сердце Лондона.
Его слышно только глубокой ночью, когда идешь по безлюдной набережной Темзы, позеленевшей от влажности, подернутой легкой ледяной пленкой.
Когда эти набережные безлюдны, они кажутся раздетыми.
В такую ночь слышно лишь тихое журчание реки, что несет свою воду от века к веку. И лишь изредка доносятся отдаленные гудки машин.
Так говорит само время. Тихо-тихо.
В этой воде отражаются золотые неоновые огни, будто согревая тьму.
Больше всего на свете я люблю этот город. Это самое родное для меня место на планете, и когда я умру мои кости должны лежать только в этой земле.
Больше всего на свете я люблю этот город. Я слышу его дыхание, я знаю, что у него есть душа. Что он живой...
Его слышно только глубокой ночью, когда идешь по безлюдной набережной Темзы, позеленевшей от влажности, подернутой легкой ледяной пленкой.
Когда эти набережные безлюдны, они кажутся раздетыми.
В такую ночь слышно лишь тихое журчание реки, что несет свою воду от века к веку. И лишь изредка доносятся отдаленные гудки машин.
Так говорит само время. Тихо-тихо.
В этой воде отражаются золотые неоновые огни, будто согревая тьму.
Больше всего на свете я люблю этот город. Это самое родное для меня место на планете, и когда я умру мои кости должны лежать только в этой земле.
Больше всего на свете я люблю этот город. Я слышу его дыхание, я знаю, что у него есть душа. Что он живой...