Преодоление религии
Недавно Рабочий Университет поместил старую статью В.А.Вазюлина по философии из "Марксизма и современности", о диалектическом снятии марксизма. Она вся интересна и заслуживает внимания, но мне бы хотелось порассуждать об этом моменте, приведенном в качестве иллюстрации к тезисам статьи.
Так, у нас были кафедры атеизма. Что такое атеизм? Атеизм был выдвинут как одна из основных идей поднимавшейся буржуазии в борьбе против феодализма. Атеизм ведь отнюдь не собственно марксистский подход к религии. Это был подход, сохранявшей ещё революционный антифеодальный потенциал буржуазии, - отрицание религиозного господства, отрицание господства духовенства в политической и духовной жизни. Марксистский подход к религии существенно иной. Его наметил К. Маркс в «Тезисах о Фейербахе»: недостаточно свести «небесную семью» к её земной основе, как это сделал Фейербах. Надо показать, - писал К. Маркс в «Тезисах о Фейербахе», - «саморазорванность земной основы» и вывести из нее «небесную семью». Саму основу надо показать, саму основу надо преобразовывать. Из земной основы выводить религиозные представления, религиозные убеждения, чувства и т.д. Кафедры атеизма если и изучали, то совершенно не достаточно эту «саморазорванную земную основу», «самопротиворечивость земной основы религии», возможность её преодоления. Атеизм, скорее, сводился к просветительству.
В самом деле, религия имеет три важнейших основы в человеческой психике. Первая - это поиск смысла конечной жизни. Вторая - преодоление страха перед смертью. Третья - построение оптимистического плана будущего для человечества.
С третьей основой и ее преодолением, думаю, все понятно. План построения коммунистического общества на данный момент для большинства выглядит утопичным, но он в любом случае гораздо более связан с реальной жизнью, чем обещания некоего царства Небесного и Второго Пришествия.
Что касается второй основы религии, то не надо думать, что здесь все примитивно: верующий рассчитывает после смерти попасть в рай и наслаждаться. Верующие точно так же боятся смерти, как и неверующие. Поскольку они не знают точно, а именно только верят. То есть надеются, что все будет как-то хорошо. У них нет никаких твердых оснований для этого, но они все-таки надеются.
Нет, религия не то, что дает приятную альтернативу вечному небытию. Но она снимает страх, ужас перед умиранием и самим фактом небытия - ужас, непереносимый для самосознающего существа.
Откуда, однако, происходит этот ужас, помимо понятного животного, биологического страха? Во время обучения мы много и долго занимались вопросами умирания, смерти и осознания этих фактов. У нас был даже отдельный трехдневный семинар по смерти, целью которого было не научить паллиативному уходу или, допустим, работе с родственниками - это все отдельно; а только помочь осмыслить околосмертную тематику, чтобы в работе она не стала непереносимым препятствием.
Результат этого длительного осмысления для меня был неожиданным: человек боится потому, что перед лицом смерти он одинок.
Даже если рядом семья - совершенно не факт, что человек не почувствует себя даже еще более одиноким. Нет ничего страшнее индивидуализма - вынужденного или сознательного - перед лицом смерти. В течение жизни индивидуализм может быть выгоден и удобен, но вот пришла пора умирать, и эта главная ценность жизни индивидуалиста - его Я - исчезает навсегда, и нет никакой перспективы. Эта ценность оказалась эфемерной, как крылышко бабочки, порхающей под лучами солнца всего один день. А больше-то ведь ничего и нет - только вот это Я - все остальное для одинокого человека, привыкшего жить только собой, не играет никакой роли. Это не просто смерть отдельного человека, это гибель вселенной, вечный коллапс, ледяной, беспросветный ад.
Но однако если человек ощущает единство хотя бы со своей семьей, своими детьми, например, его может утешать та мысль, что "я умру, а дети останутся, это мое продолжение, мое будущее". То есть для такого человека важна уже не только его собственная личность, но и чьи-то другие. В человеке заложен этот механизм биологически, альтруизм - естественная биологическая мотивация стайного животного. Вероятно, в первобытнообщинный период люди воспринимали смерть легче - они не ощущали себя чем-то отдельным, а были частью рода. Я умру - но род останется. Да возможно, и я-то даже не умру, а буду и дальше частью рода (культ предков - одна из самых древних религиозных форм).
На миру и смерть красна.
Напомню, это не когнитивное, а эмоциональное переживание. Но ведь и сам страх смерти - это тоже ощущение, а не мысль. Речь идет о снятии ощущения непереносимого ужаса.
Далее индивидуализм развивается, это нормальная, естественная стадия развития психики, но одновременно появляются все более сложные формы преодоления страха смерти. Религиозные собственно формы. Представление о любящем Отце на небесах предполагают и наличие огромной семьи. Не случайно для христианина исключительно важно признание также и церкви, "верую в святую...Церковь" - это часть Символа веры (в православии и католицизме), христианин вне церкви - скорее всего на самом деле эзотерик/оккультист (а у них есть свои формы снятия страха смерти и преодоления индивидуализма, тут ничего нового тоже они не изобрели).
Ну да, в этой семье положено поклоняться Отцу, такая вот семья авторитарная, что с нее возьмешь - нетрудно заметить, что религия копирует форму обычной патриархальной семьи, типичной для того времени, когда данные религии возникли.
Христианский мученик точно так же боится смерти, как и неверующий человек. Ведь никакого точного знания о том, что с ним дальше произойдет - нет. Но однако у умирающего христианина есть вполне земная основа его веры - церковь, община, сообщество верующих, он чувствует себя в этом смысле частью целого - и страх смерти снимается. Когда христианский мученик возносит хвалу Богу, он ощущает себя единым целым с телом Церкви, то есть преодолевает свой естественный индивидуализм и готов даже пожертвовать жизнью во имя общего идеала.
Дальше я скажу вещь, неприятную для верующих. Естественно, нет никакой необходимости в представлении о Боге для того, чтобы преодолеть индивидуализм и чувствовать себя единым со всем человечеством. Человечество существует реально и дано нам в ощущениях.
Над больничным садом,
Вытянувшись в ряд,
За густым отрядом
Движется отряд.
Молнии, как галстуки,
По ветру летят (с)
Это не фантазии умирающей девочки, а ее вполне реальный жизненный опыт, связанный с пионерией. Она преодолевает страх смерти тем же самым образом - преодолением индивидуализма.
"Я всегда готова!" - слышится окрест
На больничный коврик упадает крест,
А потом бессильная валится рука
В пухлые подушки, в мякоть тюфяка.
Она не ставит свое Я в центр Вселенной, и потому умирать ей легко. И это, заметим, было довольно массовым явлением, мало ли людей умирали с пением "Интернационала". Мало ли людей пожертвовали своей жизнью ради народа, страны или - наиболее сознательные - во имя идеи коммунизма и всего человечества...
Не случайно враги нередко иронизируют на тему, что мол, коммунизм - это квазирелигия. Нет. Коммунизм - это преодоление религии. Определенные ритуалы советского строя - парады, пионерские ритуалы вроде салюта и линейки - связаны с необходимостью на тот момент милитаризации, заметим, что подсознательно советские люди понимали, что эти ритуалы рано или поздно отомрут (скажем, в советской фантастике мы не найдем каких-то особых ритуалов в будущем); эти традиции не имели вечного и религиозного значения и были предназначены лишь для сплочения народа в военных целях.
К сожалению, все это не было толком осмыслено в Советском Союзе. Явление - преодоление ужаса смерти - существовало, а осмысление его - нет. Кафедра научного атеизма - вот, действительно, верх нашего отношения к экзистенциальным вопросам.
Еще раз: страх смерти преодолевается путем перенесения акцента со своего личного индивидуального Я - на что-то более всеобъемлющее, каковым для человека может являться только реальная община людей. Или все человечество. Гениальный музыкант, умирая, может слышать музыку и знать, что после его смерти музыка продолжит свое существование - и это спасает от страха. Но музыка - тоже продукт человечества (как и философия, наука, и любое искусство, и... церковь).
Конечно, в наше время крайне трудно обрести ту человеческую общину, ради которой не страшно умереть. Все еще есть люди, готовые умереть, например за Родину - но капиталистическое мурло этой Родины с каждым годом становится все более отвратным, и все больше людей обретают понимание, что вот ЭТО - совсем не то, ради чего они готовы жить и умирать, эта "родина" держит их за лохов и, не спрашивая, выжимает из них все соки и готова швырнуть в топку очередной великой битвы за миллиарды горстки олигархов.
Что остается? Коммунисты и вера в человечество смешны и никому не нужны. Остаются наиболее примитивные ценности - семья и религия. Но с семьей в нашу эпоху индивидуализма у большинства - очень так себе. Кто-то выбирает религию - так вот случилось, наткнулся и уверовал. И слава богу, как говорится, пусть человек преодолевает страх смерти таким образом... Но так могут далеко не все.
Однако есть повод для оптимизма. Мы еще не касались бытийного аспекта, и сейчас мы его коснемся. В эпоху родового строя, разумеется, единственным бытием было бытие в рамках рода. Производство в рамках рода. Поэтому единственным доступным человеку осознанием и было осознание его собственного рода.
Капитализм породил массовое производство, общественное производство - рабочий имеет дело с массой коллег, эта масса занята совместным, взаимозависимым трудом, она частенько гендерно нейтральна (в смысле, мужчины и женщины трудятся вместе, взаимозависимо) и интернациональна (в рамках предприятия всем безразлично, турок ты или поляк, лишь бы работал нормально). Это порождает новое понимание человеческой общности - а именно, собственно, то самое коммунистическое понимание, которое преодолевает религиозное. Для того, чтобы осознать эту свою общность, рабочим необходимо обрести классовое сознание. Но они уже обрели его довольно массово однажды, и абсолютно ничто не помешает им это сделать еще раз. Никуда не делся общественный характер труда, и он и дальше будет порождать внутриклассовые коммунистические отношения. То есть вот это преодоление религии доступно еще на дореволюционном этапе. Сначала для относительно немногих - потом для всех пролетариев, и в конечном итоге, для всех трудящихся людей.
Нечего и говорить, что такое преодоление страха смерти порождает и новый смысл жизни. Кстати, в данном случае преодоление индивидуализма - это новый диалектический виток, с выходом к новому коллективизму: на первом этапе коллективизм ограничивался рамками рода, теперь он распространяется на свой класс, а в перспективе - человечество и Вселенную.
Вот, собственно, что можно сказать о глубинных основах религии и возможностях ее преодоления.
Так, у нас были кафедры атеизма. Что такое атеизм? Атеизм был выдвинут как одна из основных идей поднимавшейся буржуазии в борьбе против феодализма. Атеизм ведь отнюдь не собственно марксистский подход к религии. Это был подход, сохранявшей ещё революционный антифеодальный потенциал буржуазии, - отрицание религиозного господства, отрицание господства духовенства в политической и духовной жизни. Марксистский подход к религии существенно иной. Его наметил К. Маркс в «Тезисах о Фейербахе»: недостаточно свести «небесную семью» к её земной основе, как это сделал Фейербах. Надо показать, - писал К. Маркс в «Тезисах о Фейербахе», - «саморазорванность земной основы» и вывести из нее «небесную семью». Саму основу надо показать, саму основу надо преобразовывать. Из земной основы выводить религиозные представления, религиозные убеждения, чувства и т.д. Кафедры атеизма если и изучали, то совершенно не достаточно эту «саморазорванную земную основу», «самопротиворечивость земной основы религии», возможность её преодоления. Атеизм, скорее, сводился к просветительству.
В самом деле, религия имеет три важнейших основы в человеческой психике. Первая - это поиск смысла конечной жизни. Вторая - преодоление страха перед смертью. Третья - построение оптимистического плана будущего для человечества.
С третьей основой и ее преодолением, думаю, все понятно. План построения коммунистического общества на данный момент для большинства выглядит утопичным, но он в любом случае гораздо более связан с реальной жизнью, чем обещания некоего царства Небесного и Второго Пришествия.
Что касается второй основы религии, то не надо думать, что здесь все примитивно: верующий рассчитывает после смерти попасть в рай и наслаждаться. Верующие точно так же боятся смерти, как и неверующие. Поскольку они не знают точно, а именно только верят. То есть надеются, что все будет как-то хорошо. У них нет никаких твердых оснований для этого, но они все-таки надеются.
Нет, религия не то, что дает приятную альтернативу вечному небытию. Но она снимает страх, ужас перед умиранием и самим фактом небытия - ужас, непереносимый для самосознающего существа.
Откуда, однако, происходит этот ужас, помимо понятного животного, биологического страха? Во время обучения мы много и долго занимались вопросами умирания, смерти и осознания этих фактов. У нас был даже отдельный трехдневный семинар по смерти, целью которого было не научить паллиативному уходу или, допустим, работе с родственниками - это все отдельно; а только помочь осмыслить околосмертную тематику, чтобы в работе она не стала непереносимым препятствием.
Результат этого длительного осмысления для меня был неожиданным: человек боится потому, что перед лицом смерти он одинок.
Даже если рядом семья - совершенно не факт, что человек не почувствует себя даже еще более одиноким. Нет ничего страшнее индивидуализма - вынужденного или сознательного - перед лицом смерти. В течение жизни индивидуализм может быть выгоден и удобен, но вот пришла пора умирать, и эта главная ценность жизни индивидуалиста - его Я - исчезает навсегда, и нет никакой перспективы. Эта ценность оказалась эфемерной, как крылышко бабочки, порхающей под лучами солнца всего один день. А больше-то ведь ничего и нет - только вот это Я - все остальное для одинокого человека, привыкшего жить только собой, не играет никакой роли. Это не просто смерть отдельного человека, это гибель вселенной, вечный коллапс, ледяной, беспросветный ад.
Но однако если человек ощущает единство хотя бы со своей семьей, своими детьми, например, его может утешать та мысль, что "я умру, а дети останутся, это мое продолжение, мое будущее". То есть для такого человека важна уже не только его собственная личность, но и чьи-то другие. В человеке заложен этот механизм биологически, альтруизм - естественная биологическая мотивация стайного животного. Вероятно, в первобытнообщинный период люди воспринимали смерть легче - они не ощущали себя чем-то отдельным, а были частью рода. Я умру - но род останется. Да возможно, и я-то даже не умру, а буду и дальше частью рода (культ предков - одна из самых древних религиозных форм).
На миру и смерть красна.
Напомню, это не когнитивное, а эмоциональное переживание. Но ведь и сам страх смерти - это тоже ощущение, а не мысль. Речь идет о снятии ощущения непереносимого ужаса.
Далее индивидуализм развивается, это нормальная, естественная стадия развития психики, но одновременно появляются все более сложные формы преодоления страха смерти. Религиозные собственно формы. Представление о любящем Отце на небесах предполагают и наличие огромной семьи. Не случайно для христианина исключительно важно признание также и церкви, "верую в святую...Церковь" - это часть Символа веры (в православии и католицизме), христианин вне церкви - скорее всего на самом деле эзотерик/оккультист (а у них есть свои формы снятия страха смерти и преодоления индивидуализма, тут ничего нового тоже они не изобрели).
Ну да, в этой семье положено поклоняться Отцу, такая вот семья авторитарная, что с нее возьмешь - нетрудно заметить, что религия копирует форму обычной патриархальной семьи, типичной для того времени, когда данные религии возникли.
Христианский мученик точно так же боится смерти, как и неверующий человек. Ведь никакого точного знания о том, что с ним дальше произойдет - нет. Но однако у умирающего христианина есть вполне земная основа его веры - церковь, община, сообщество верующих, он чувствует себя в этом смысле частью целого - и страх смерти снимается. Когда христианский мученик возносит хвалу Богу, он ощущает себя единым целым с телом Церкви, то есть преодолевает свой естественный индивидуализм и готов даже пожертвовать жизнью во имя общего идеала.
Дальше я скажу вещь, неприятную для верующих. Естественно, нет никакой необходимости в представлении о Боге для того, чтобы преодолеть индивидуализм и чувствовать себя единым со всем человечеством. Человечество существует реально и дано нам в ощущениях.
Над больничным садом,
Вытянувшись в ряд,
За густым отрядом
Движется отряд.
Молнии, как галстуки,
По ветру летят (с)
Это не фантазии умирающей девочки, а ее вполне реальный жизненный опыт, связанный с пионерией. Она преодолевает страх смерти тем же самым образом - преодолением индивидуализма.
"Я всегда готова!" - слышится окрест
На больничный коврик упадает крест,
А потом бессильная валится рука
В пухлые подушки, в мякоть тюфяка.
Она не ставит свое Я в центр Вселенной, и потому умирать ей легко. И это, заметим, было довольно массовым явлением, мало ли людей умирали с пением "Интернационала". Мало ли людей пожертвовали своей жизнью ради народа, страны или - наиболее сознательные - во имя идеи коммунизма и всего человечества...
Не случайно враги нередко иронизируют на тему, что мол, коммунизм - это квазирелигия. Нет. Коммунизм - это преодоление религии. Определенные ритуалы советского строя - парады, пионерские ритуалы вроде салюта и линейки - связаны с необходимостью на тот момент милитаризации, заметим, что подсознательно советские люди понимали, что эти ритуалы рано или поздно отомрут (скажем, в советской фантастике мы не найдем каких-то особых ритуалов в будущем); эти традиции не имели вечного и религиозного значения и были предназначены лишь для сплочения народа в военных целях.
К сожалению, все это не было толком осмыслено в Советском Союзе. Явление - преодоление ужаса смерти - существовало, а осмысление его - нет. Кафедра научного атеизма - вот, действительно, верх нашего отношения к экзистенциальным вопросам.
Еще раз: страх смерти преодолевается путем перенесения акцента со своего личного индивидуального Я - на что-то более всеобъемлющее, каковым для человека может являться только реальная община людей. Или все человечество. Гениальный музыкант, умирая, может слышать музыку и знать, что после его смерти музыка продолжит свое существование - и это спасает от страха. Но музыка - тоже продукт человечества (как и философия, наука, и любое искусство, и... церковь).
Конечно, в наше время крайне трудно обрести ту человеческую общину, ради которой не страшно умереть. Все еще есть люди, готовые умереть, например за Родину - но капиталистическое мурло этой Родины с каждым годом становится все более отвратным, и все больше людей обретают понимание, что вот ЭТО - совсем не то, ради чего они готовы жить и умирать, эта "родина" держит их за лохов и, не спрашивая, выжимает из них все соки и готова швырнуть в топку очередной великой битвы за миллиарды горстки олигархов.
Что остается? Коммунисты и вера в человечество смешны и никому не нужны. Остаются наиболее примитивные ценности - семья и религия. Но с семьей в нашу эпоху индивидуализма у большинства - очень так себе. Кто-то выбирает религию - так вот случилось, наткнулся и уверовал. И слава богу, как говорится, пусть человек преодолевает страх смерти таким образом... Но так могут далеко не все.
Однако есть повод для оптимизма. Мы еще не касались бытийного аспекта, и сейчас мы его коснемся. В эпоху родового строя, разумеется, единственным бытием было бытие в рамках рода. Производство в рамках рода. Поэтому единственным доступным человеку осознанием и было осознание его собственного рода.
Капитализм породил массовое производство, общественное производство - рабочий имеет дело с массой коллег, эта масса занята совместным, взаимозависимым трудом, она частенько гендерно нейтральна (в смысле, мужчины и женщины трудятся вместе, взаимозависимо) и интернациональна (в рамках предприятия всем безразлично, турок ты или поляк, лишь бы работал нормально). Это порождает новое понимание человеческой общности - а именно, собственно, то самое коммунистическое понимание, которое преодолевает религиозное. Для того, чтобы осознать эту свою общность, рабочим необходимо обрести классовое сознание. Но они уже обрели его довольно массово однажды, и абсолютно ничто не помешает им это сделать еще раз. Никуда не делся общественный характер труда, и он и дальше будет порождать внутриклассовые коммунистические отношения. То есть вот это преодоление религии доступно еще на дореволюционном этапе. Сначала для относительно немногих - потом для всех пролетариев, и в конечном итоге, для всех трудящихся людей.
Нечего и говорить, что такое преодоление страха смерти порождает и новый смысл жизни. Кстати, в данном случае преодоление индивидуализма - это новый диалектический виток, с выходом к новому коллективизму: на первом этапе коллективизм ограничивался рамками рода, теперь он распространяется на свой класс, а в перспективе - человечество и Вселенную.
Вот, собственно, что можно сказать о глубинных основах религии и возможностях ее преодоления.