Завтра была война
Завтра годовщина ливанской войны. Для работы текст написан еще вчера. Я не хочу его здесь постить.
Так получилось, это война оказалась для меня больше, чем работой.
И здесь сегодня, место только личному. Вот такому, например:
Завтра была война. Вот так внезапно. Вчера ничего, сегодня ничего, а завтра - война.
За окном шумит Садовое кольцо, как и год назад, как и год назад планы отпусков, лето, ожидание встречи с друзьями и коллегами, разбросанными по всему свету. Сегодня может быть все, а завтра ничего. Планы, которым не суждено сбыться. Люди, которых больше никогда не будет в твоей жизни. И жизнь уже не будет такой, как была - никогда.
Небо голубое, ослепительной южной знойной голубизной. Море, холмы. Где-то там за ними грохочет гром, а за громом, за облаками, за холмами есть ты. По другую сторону облаков - хрупкая, честная и преданная. «Мои рыбы стали шахидами», - скажешь ты потом. Это будет твое последнее письмо. Последнее перед месяцами молчания.
Мы были по разные стороны облаков, ты и я. И слышали эхо одних и тех же взрывов,
но по разную сторону холмов.
Наш последний телефонный разговор прорывался сквозь бомбежку. Ты была там одна,
в огромном пустом доме. Я шагала по зеленой летней Москве. «Зачем тебе надо быть здесь?», - спросила ты. Я бормотала что-то невнятное. Объяснить «зачем» - я не могла. Я просто не могла
не быть там.
Мы оказались по разные стороны облаков, по разные стороны холмов. Тебе было страшнее.
Ты была честнее. Честнее потому, что не говорила о своем желании быть, а просто была. Не думая,
не рассуждая. Я рассуждала. Но я не могла не быть. Понимаешь? Не могла.
Мне все казалось - я не хлебнула войны так, чтоб иметь право о ней писать. Недостаточно, мало. А ты не думала, ты просто жила - неделю, другую под бомбами. Ты честнее. Ты права -
каждый может высказать свою точку зрения, вне зависимости от того был или не был. И права - тут хвастаться нечем. Это просто работа - твоя и моя.
И мы просто оказались по разные стороны облаков. И твои рыбы стали шахидами. И за
месяцы молчания две робкие смски - туда и обратно. Тебе, мне. Все эти одиннадцать месяцев с твоего последнего письма я пыталась переступить через это, нет, не простить, а именно переступить, забыть. Для самой себя забыть и вычеркнуть - как будто не было.
Через две недели ты будешь в Москве. И, наверное, мы столкнемся в коридоре. И сделаем вид, что ничего не было. Произнесем все полагающиеся случаю вежливые слова.
Но уже ничего и никогда не будет - смеха, ночных посиделок, ожиданий встреч. Потому что завтра была война. А через пару недель после ее окончания ты мне написала:
«…А на что бы ты хотела взглянуть в Бейруте, неужели на разбомбленные израильтянами южные пригороды города, знаешь, я думаю, эти люди, к которым мы ходили туда на интервью,
сейчас бы очень были рады в кавычках тебя видеть, зная, кто ты по национальности и на чьей
стороне ты была во время последних военных действий...»
Тебе не нужно мое прощение, потому что ты знаешь - что ты была права. Разве можно прощать за высказанные честно мысли? Никто не виноват - ни ты, ни я. Просто завтра была война.
И, наверное, надо радоваться, что единственная для меня потеря на этой войне - наша с тобой дружба. Дружба - не жизни. Но я не рада. Для меня это было много.
Мы оказались по разную сторону облаков. Ты во многом права и ты честнее, лучше, все что угодно. Но только в одном ты ошибаешься. Мне не стыдно смотреть людям глаза. Ни тогда, ни
сейчас. Мне не стыдно, а больно. Больно смотреть в глаза тем, кто был там по разную сторону облаков. Мне больно смотреть в глаза тебе. Но не стыдно. Нет, не стыдно - ни за одну написанную тогда строчку не стыдно. А в Бейрут я еще приеду. Обязательно. Просто потому, что я его люблю.
Как и город по другую сторону облаков. И тебя я люблю, и за тебя волнуюсь. И прошу не простить (меня тоже не за что прощать), а понять. Но ты не поймешь. Потому что ты честнее. У тебя всегда
была одна правда, я старалась увидеть у каждого свою.
Завтра была война. Благословен Ты, Господи, Царь Вселенной, позволяющий людям забывать.
Так получилось, это война оказалась для меня больше, чем работой.
И здесь сегодня, место только личному. Вот такому, например:
Завтра была война. Вот так внезапно. Вчера ничего, сегодня ничего, а завтра - война.
За окном шумит Садовое кольцо, как и год назад, как и год назад планы отпусков, лето, ожидание встречи с друзьями и коллегами, разбросанными по всему свету. Сегодня может быть все, а завтра ничего. Планы, которым не суждено сбыться. Люди, которых больше никогда не будет в твоей жизни. И жизнь уже не будет такой, как была - никогда.
Небо голубое, ослепительной южной знойной голубизной. Море, холмы. Где-то там за ними грохочет гром, а за громом, за облаками, за холмами есть ты. По другую сторону облаков - хрупкая, честная и преданная. «Мои рыбы стали шахидами», - скажешь ты потом. Это будет твое последнее письмо. Последнее перед месяцами молчания.
Мы были по разные стороны облаков, ты и я. И слышали эхо одних и тех же взрывов,
но по разную сторону холмов.
Наш последний телефонный разговор прорывался сквозь бомбежку. Ты была там одна,
в огромном пустом доме. Я шагала по зеленой летней Москве. «Зачем тебе надо быть здесь?», - спросила ты. Я бормотала что-то невнятное. Объяснить «зачем» - я не могла. Я просто не могла
не быть там.
Мы оказались по разные стороны облаков, по разные стороны холмов. Тебе было страшнее.
Ты была честнее. Честнее потому, что не говорила о своем желании быть, а просто была. Не думая,
не рассуждая. Я рассуждала. Но я не могла не быть. Понимаешь? Не могла.
Мне все казалось - я не хлебнула войны так, чтоб иметь право о ней писать. Недостаточно, мало. А ты не думала, ты просто жила - неделю, другую под бомбами. Ты честнее. Ты права -
каждый может высказать свою точку зрения, вне зависимости от того был или не был. И права - тут хвастаться нечем. Это просто работа - твоя и моя.
И мы просто оказались по разные стороны облаков. И твои рыбы стали шахидами. И за
месяцы молчания две робкие смски - туда и обратно. Тебе, мне. Все эти одиннадцать месяцев с твоего последнего письма я пыталась переступить через это, нет, не простить, а именно переступить, забыть. Для самой себя забыть и вычеркнуть - как будто не было.
Через две недели ты будешь в Москве. И, наверное, мы столкнемся в коридоре. И сделаем вид, что ничего не было. Произнесем все полагающиеся случаю вежливые слова.
Но уже ничего и никогда не будет - смеха, ночных посиделок, ожиданий встреч. Потому что завтра была война. А через пару недель после ее окончания ты мне написала:
«…А на что бы ты хотела взглянуть в Бейруте, неужели на разбомбленные израильтянами южные пригороды города, знаешь, я думаю, эти люди, к которым мы ходили туда на интервью,
сейчас бы очень были рады в кавычках тебя видеть, зная, кто ты по национальности и на чьей
стороне ты была во время последних военных действий...»
Тебе не нужно мое прощение, потому что ты знаешь - что ты была права. Разве можно прощать за высказанные честно мысли? Никто не виноват - ни ты, ни я. Просто завтра была война.
И, наверное, надо радоваться, что единственная для меня потеря на этой войне - наша с тобой дружба. Дружба - не жизни. Но я не рада. Для меня это было много.
Мы оказались по разную сторону облаков. Ты во многом права и ты честнее, лучше, все что угодно. Но только в одном ты ошибаешься. Мне не стыдно смотреть людям глаза. Ни тогда, ни
сейчас. Мне не стыдно, а больно. Больно смотреть в глаза тем, кто был там по разную сторону облаков. Мне больно смотреть в глаза тебе. Но не стыдно. Нет, не стыдно - ни за одну написанную тогда строчку не стыдно. А в Бейрут я еще приеду. Обязательно. Просто потому, что я его люблю.
Как и город по другую сторону облаков. И тебя я люблю, и за тебя волнуюсь. И прошу не простить (меня тоже не за что прощать), а понять. Но ты не поймешь. Потому что ты честнее. У тебя всегда
была одна правда, я старалась увидеть у каждого свою.
Завтра была война. Благословен Ты, Господи, Царь Вселенной, позволяющий людям забывать.