Олег Хлебников "Памяти Александра Межирова"
А если я и вправду заикаюсь…
А. М.
…И как Моисей, заикался он.
Но только пред той, в кого был влюблен.
Поэзией звали шалаву.
И ради нее беззаветно врал
и смерть на войне - контрамарку в рай -
другим уступил - как славу.
Она ж улыбалась ему порой,
и это казалось не сучьей игрой,
а знаком любви ответной.
И ради нее себя предавал,
крапленые карты судьбе сдавал -
и сам же проигрывал, бедный.
Но больше никто не любил ее так,
когда и соперник - друг, а не враг,
сынок гармонии блудный.
Хоть поговорить с ним можно о ней,
и, может быть, нет никого родней
в земной пустоте многолюдной.
А. М.
…И как Моисей, заикался он.
Но только пред той, в кого был влюблен.
Поэзией звали шалаву.
И ради нее беззаветно врал
и смерть на войне - контрамарку в рай -
другим уступил - как славу.
Она ж улыбалась ему порой,
и это казалось не сучьей игрой,
а знаком любви ответной.
И ради нее себя предавал,
крапленые карты судьбе сдавал -
и сам же проигрывал, бедный.
Но больше никто не любил ее так,
когда и соперник - друг, а не враг,
сынок гармонии блудный.
Хоть поговорить с ним можно о ней,
и, может быть, нет никого родней
в земной пустоте многолюдной.