Роберт Лоуэлл "День Нового Года"
И кровь, и смерть, и шторм, льда ожог...
Вот так опять родится новый год.
Не спрятаться, не слушать у камина,
как сельский почтальон играет в свой рожок,
когда трещит по швам приливный тонкий лед,
и нам отнюдь неведома причина,
зачем бы это -ближнего любить,
живем,пока живем, затем, чтоб жить
и дымом жертв дышать.В сыром снегу
увяз котенок лапками хромыми
и умер. Жгли мы ветхую траву,
чтобы спугнуть ворон на берегу, -
и ветер снеговой закашлялся от дыма.
Котенка схоронили к Рождеству
близ церкви у Петра-апостола.А море
приходское -под колокол -течет
туда, где светится Иосифа лачуга.
Как струны арфы он перебирает донки:
но: "Puer natus est", - и эта кровь не в счет:ъ
кровь обрезанья, вопль стараданья и испуга,
плач Иисуса -малого ребенка.
Как страшен он -господен нож любви!
Ребенок крОви, он рожден в кровИ
Перевод Татьяны Глушковой
Вот так опять родится новый год.
Не спрятаться, не слушать у камина,
как сельский почтальон играет в свой рожок,
когда трещит по швам приливный тонкий лед,
и нам отнюдь неведома причина,
зачем бы это -ближнего любить,
живем,пока живем, затем, чтоб жить
и дымом жертв дышать.В сыром снегу
увяз котенок лапками хромыми
и умер. Жгли мы ветхую траву,
чтобы спугнуть ворон на берегу, -
и ветер снеговой закашлялся от дыма.
Котенка схоронили к Рождеству
близ церкви у Петра-апостола.А море
приходское -под колокол -течет
туда, где светится Иосифа лачуга.
Как струны арфы он перебирает донки:
но: "Puer natus est", - и эта кровь не в счет:ъ
кровь обрезанья, вопль стараданья и испуга,
плач Иисуса -малого ребенка.
Как страшен он -господен нож любви!
Ребенок крОви, он рожден в кровИ
Перевод Татьяны Глушковой