Миф о Шиитском Полумесяце
PostSkriptum.me
Успех этой формулировки отражает предубеждения, циркулирующие на Ближнем Востоке и во всем мире о взаимоотношениях арабских шиитов с Ираном. Их можно вкратце сформулировать следующим образом: шиитов рассматривают в качестве единого блока, пересекающего государственные границы, блока, для которого религиозное подчинение стоит выше, чем лояльность к нации или политическим вождям. Во-вторых, шиитов рассматривают как автоматически привязанных к Ирану, как будто их политическая и религиозная лояльность навечно прикреплена этому государству.
Понятие "Шиитский Полумесяц" впервые было сформулировано королем Иордании Абдаллой в 2004 году - в интервью, которое он дал за несколько недель до парламентских выборов в Ираке. Абдалла выразил страх в связи с растущим влиянием Ирана в арабских странах и на Ближнем Востоке. С тех пор термин "Шиитский Полумесяц" экстенсивно использовался в прессе и в аналитических статьях о переформатировании региональной политики. Несколько тенденций подкармливали эту линию повествования - интервенция "Хизбаллы" в Сирии, некоторые последние тенденции в сирийской войне, тот факт, что Асада поддерживают алавиты (отросток шиитской ветви ислама) и обвинения в союзе между Ираном и шиитскими мятежниками Хути в Йемене.
Успех этой формулировки отражает предубеждения, циркулирующие на Ближнем Востоке и во всем мире о взаимоотношениях арабских шиитов с Ираном. Их можно вкратце сформулировать следующим образом: шиитов рассматривают в качестве единого блока, пересекающего государственные границы, блока, для которого религиозное подчинение стоит выше, чем лояльность к нации или политическим вождям. Во-вторых, шиитов рассматривают как автоматически привязанных к Ирану, как будто их политическая и религиозная лояльность навечно прикреплена этому государству. Эти взгляды не только искажают реальность - они ведут к опасной внутренней и внешней политике, подрывающей социальную интеграцию и политическую стабильность. Они также подкармливают риторику радикальных салафитов, которые так активно заняты раздуванием сектантской смуты.
Отличительной чертой современного шиизма является существование религиозного класса с важной культурной ролью. В этом классе доминируют большие семьи, которые часто ведут линию наследования от самого пророка Мухаммеда. Эти семьи организованы на транснациональной и транс-этнической основе, с ветвями, разбросанными по всем уголкам шиитского мира. Это, однако, не повлекло за собой объединения шиитов в некий единый организм. На деле, произошло обратное - разделение, с шиитскими проповедниками во главе соперничающих полюсов религиозной власти , пропагандирующими различные взгляды и соревнующиеся в воздействии на общество. Наиболее известный пример соперничества - между городами Наджаф и Кум.
На протяжении 19-го века Наджаф превратился в главный центр религиозной учености и место жительства наиболее влиятельных шиитских религиозных ученых. Именно здесь была сформулирована доктрина марджа ат-таклид (образца для подражания). В наши дни ей придан канонический статус. Она устанавливает, что любой шиит, не достигший уровня возможности практиковать иджтихад (усердствование, деятельность богослова) должен следовать взглядам знающего религиозного ученого, которого называют марджа. Постановления марджа распространяются через сети агентов (вакил) - официальных представителей марджа, и, во все большей степени, через современные средства массовой коммуникации, включая книги, листовки и веб-сайты.
Наджаф сумел остаться на лидирующих позициях до 80-х годов. С тех, пор, однако, он стал свидетелем подъема и усиления Кума. Влияние этого города постоянно росло после исламской революции и свержения шаха в 1979 году, и новый иранский режим много вложил в религиозную инфраструктуру. Кум также выиграл от репрессий баасистского режима против религиозных семинарий в Наджафе - в результате которых сотни учителей и учеников, иракцев и иностранцев, вынуждены были эмигрировать. Многие из них нашли убежище в Куме. Но если Кум заместил Наджаф в сфере религиозного образования, ему никогда не удалось добиться того, чтобы превратиться в место жительства самых популярных в мире марджа.
Аятолле Хомейни, несомненно, поклонялось множество шиитов - религиозных деятелей и мирян. Он был их кумиром в качестве человека, которому удалось свергнуть тиранический режим. Несмотря на все его усилия, Хомейни, однако, не удалось добиться статуса транснационального марджа, и в своем религиозном влиянии он никогда не приблизился Абу Касему Хойи, который был главным марджа Наджафа в 1970-1992. Он оставался самым популярным шиитским проповедником, несмотря на ограничения, наложенные баасистским режимом.
Хойи, и последовавший за ним Али Систсани, который является главным ученым Наджафа по сей день, отвергли некоторые важные идеи Хомейни, наиболее явно - доктрину велайят э-факих, которая является теоретическим основанием исламской республики, и которая постановляет, что исламское государство должно управляться муджтахидом (у шиитов - исламский богослов, имеющий право выносить фатвы). Данная концепция идет против религиозных понятий шиитского мэйнстрима о государстве и правительстве. Традиционный шиизм готов принять любую форму правления, если режим не мешает шиитам практиковать их религию. Поэтому Али ас-Систани совершенно определенно заявил, что демократия является вполне легитимной формой правления, и не претендует ни на какую роль для религиозных ученых в пост-саддмаовском Ираке. Он даже призывает политических лидеров, носящих тюрбан отказываться от министерских портфелей. С его точки зрения, и с точки зрения многих его коллег, участие в политике лишь наносит вред вере и религиозным институтам.
Этот взгляд разделяют далеко за пределами Наджафа, даже в самом Куме, где Хомейни было трудно найти поддержку среди высокопоставленных ученых. Поэтому ему пришлось назначить своим преемником незначительного и малоизвестного Али Хаменеи, которого в 1989 не признавали даже муджтахидом, не то что марджа. Хаменеи попытался поставить себя над высокопоставленными религиозными авторитетами Кума. Осознав, что он не в состоянии их к этому вынудить, в 1995 Хаменеи провозгласил, что он будет использовать свой религиозный авторитет только за пределами Ирана. Его попытки были отвергнуты многими, особенно, в арабском мире. Мухаммед Хуссейн Фадлалла, ливанский муджтахид, рожденный и учившийся в Наджафе, вскоре после декларации Хаменеи провозгласил себя марджа - тем самым показав Хаменеи, что он не признает его авторитета.
Доктрина велайят э-факих и государственная модель Ирана - предметы ожесточенной дискуссии внутри шиитского политического ислама. После победы исламской революции, различные шиитские исламские движения испытали необычайный прилив энтузиазма. Они превратились в главный канал экспорта революции, который в то время был одним из столпов иранской внешней политики. Это в особенности относилось к двум транснациональным шиитским сетям - А-Дава аль-Исламия (Исламский Призыв), корни которой уходят в религиозные школы Наджафа и Движение Послания, происходящее от группы семей религиозных ученых из Карбалы во главе с марджа Мухаммедом аш-Ширази. Оба движения зародились в начале 60-х, и распространились в Ливан и на территорию государств Залива - Саудовской Аравии, Бахрейна и Кувейта.
Ливанская ячейка А-Дава стала одной из основных образующих частей "Хизбаллы" на момент ее создания в 1982 году. В Кувейте члены А-Дава сформировали легальную оппозиционную группу, участвовавшую в выборах. В Бахрейне в состав движения входили наиболее видные оппоненты правительства, требовавшие восстановить парламент, разогнанный в 1975 году. Они не призывали к исламской революции, но превратились в главных распространителей идей Хомейни в стране.
Движение Послания поддерживало политический истеблишмент в Кувейте, который рассматривался в качестве благоволящего к шиитам, но превратилось в революционное движение в Саудовской Аравии и Бахрейне. Сами названия не оставляли никакого сомнения в целях созданных организаций: Организация Исламской Революции Арабского Полуострова (OIRAP) и Исламский Фронт Освобождения Бахрейна. OIRAP стояла за событиями, ставшими известными как интифада Мухаррам 1400 (ноябрь 1979) в Восточной провинции Саудовской Аравии. Исламский Фронт готовил путч в 1981. Заговор был раскрыт, большинство членов движения были либо арестованы, либо бежали из Бахрейна.
Этот энтузиазм, однако, весьма ослаб, следуя глубоким изменениям региональной политики. На иранской внутренней сцене к концу 80-х стала ощущаться усталость от войны. В результате шиитские элементы , поддержавшие революцию, оказались на обочине, и силу набирали умеренные во главе с Ахбаром Хашими Рафсанджани, стремившиеся восстановить нормальные отношения с соседями и мировыми державами. Некоторые шииты, которые все еще мечтали о "свержении несправедливых правителей" почувствовали себя преданными. Другие воспользовались возможностью переформулировать свои цели и добиваться возможного - политических реформ, которые предоставили бы шиитам большую долю национального богатства в тех странах, где они страдали от дискриминации. Многие из тех, что выбрали реформистский подход, осознали, что доверить свою судьбу Ирану было ошибкой. Они также были разочарованы иранским опытом, увидев, что исламская республика превратилась в авторитарный режим. Это особенно было заметно в случае А-Дава, где большая группа отделилась от проповедников, продолжавших сохранять верность Хомейни. Они покинули Иран, и направились в Сирию и Западную Европу. В Саудовской Аравии OIRAP последовало этому примеру и переименовала себя в Движение Реформ.
Другие, которых называют "Линия "Хизбаллы" или "Линия Имама" (Хомейни) остались верными иранской политической модели и доктрине велайят э-факих. Тем не менее, они пришли к выводу, что подобная модель может быть воплощена в жизнь только в Иране, где большинство населения составляют шииты. В тех странах, где шииты сосуществовали с другими значительными религиозными общинами, идея создания исламской республики была оставлена в пользу установления плюралистских политических систем. Такую цель поставила перед собой "Хизбалла" после окончания гражданской войны в Ливане.
Реформистский сдвиг еще более усилился в связи с крупными внутренними изменениями в ряде арабских государств в 90-х и 2000-х. В Ливане окончание гражданской войны позволило вернуться к демократии. Парламенты были восстановлены в Кувейте (1992) и Бахрейне (2002). В Саудовской Аравии был сформирован Консультативный Совет (1992). В 2005 состоялись муниципальные выборы, в ходе которых шиитские кандидаты добились хороших результатов в Восточной Провинции. Эти меры сопровождались амнистией для большинства шиитских заключенных и изгнанников. Наиболее впечатляющий прогресс был достигнут в Бахрейне, где различные шиитские движения собрались под знаменем новой организации Аль-Вифак (Согласие), цель которой - достижение конституционной демократии.
В Ираке свержение Саддама Хуссейна позволили шиитам захватить власть. Хаос, последовавший за интервенцией, создал благоприятную почву для инфильтрации иранских сетей влияния в стране. Результатом этого стал тот факт, что ни в какой другой стране дебаты о велайят э-факих не идут с такой ожесточенностью, как в Ираке. Различные шиитские кандидаты были первоначально разделены между теми, кто придерживался "национальной линии", но провел долгие годы в изгнании - как например А-Дава и нынешний премьер Нури аль-Малики, и теми, кто продолжал опираться на Иран материально и идеологически, как Верховный Совет Исламской Революции в Ираке. Верховный Совет возглавляют члены религиозной семьи аль-Хаким, которые прибыли в Ирак прямо из Ирана. Также были те, кто никогда не покидали Ирак - националисты вроде Муктады ас-Садра, и которые были глубоко оскорблены доминированием изгнанников и усилением иранского влияния.
Переформирование политических идеологий этих движений началось после первых иракских выборов. Оно демонстрирует истинное состояние отношений между шиитскими активистами и Ираном. Нури аль-Малики старательно пестует свой имидж национального лидера Ирака, ищет поддержки всех сегментов иракского общества и Ирана против соперников. Верховный Совет Исламской Революции переименовал себя в Высший Исламский Совет Ирака и признал авторитет Али Систани. , отказавшись от идеи установления исламской республики в Ираке и признания Али Хаменени в качестве единственного легитимного религиозного авторитета. В то же время Муктада ас-Садр заигрывает с Ираном ради получения материальной и политической поддержки, необходимой ему для превращения в главного политического брокера.
Урок, который может быть извлечен из этой пластичности идеологий и альянсов заключается в том, что Иран потерял свой священный ореол среди растущего числа шиитских активистов, и потому превратился в рядовую партию в шиитской арабской политике. Он более не является носителем господствующей политической модели, он - лишь еще один режим, пытающийся сыграть свою роль в региональной политике путем создания неустойчивых альянсов с теми, у кого у него есть общий интерес в данный момент времени, а не ясно сформулированная идеологическая близость.
Laurence Louër The Myth of the Shi’a Crescent, The Majalla, November 5 2013