Ирак: То, что осталось
PostSkriptum.me
То, что Америка оставила после себя, то, что есть сегодня, едва ли можно назвать нацией. Это - хитроумное социальное изобретение, не разваливающееся исключительно из-за нежелания большинства компонентов допустить возобновление войны.
Американские солдаты покинули Ирак, и вместе с ними Ирак покинуло влияние Вашингтона. Администрация Обамы, первоначально противившаяся предприятию в целом, затем пытавшаяся продлить оккупацию и не преуспевшая в этом, утверждает, что все еще играет главную роль в том, что происходит. На деле она скорее выглядит как заинтересованный прохожий, который надеется, что каким-то образом, все внезапно не развалится на части.
Если Ирак выпал из центра внимания, это объясняется только одним - воображение публики занято другим, более жестоким кризисом. Гражданская война в Сирии разворачивается у порога Ирака, и иракских лидеров одолевает растущее чувство паники. Как и Сирия, Ирак - мозаика этнических и конфессиональных групп. С 2008 года межобщинная война, последовавшая за американским вторжением 2003 года, постепенно сходила на нет. Это не произошло благодаря тому, что было достигнуто удовлетворившее всех соглашение, или вообще какое-либо соглашение о природе пост-саддамовского Ирака. Многие боятся, что война в Сирии вновь подожжет полномасштабный гражданский конфликт в Ираке - и это только вопрос времени. И тогда рассказ об относительно сонливом периоде, последовавшем за выводом американских войск в 2011, закончится.
Реликты оккупации
Путешественник, приехавший в Багдад, которому по какой-то причине не было известно о девяти годах американской оккупации, очень скоро обнаружит знаки, которые ее выдадут. Следы американского присутствия остались в языке (выражения Hay, man! и характерные жесты американских военных, вроде выкинутого вперед кулака, требующего от автомобиля остановиться на блок-посту). Проход Америки через Ирак чувствуется в кличках - нынешнего министра внутренних дел величают Triple A (по первым трем буквам его имени). Об американцах напоминают некоторые аспекты городской архитектуры - стены из усиленного железобетона, окружающие критически важные объекты и несколько кварталов столицы. Везде вы видите джипы Humvee - теперь в иракской собственности и с иракскими шоферами. При въезде на важные объекты автомобили обыскивают собаки - инструкторами, как правило, являются не иракцы. Танки M1A1 Abrams, только что прибывшие со сборочного завода в Огайо, стоят на военных базах. Первая партия из 36 истребителей F-16 будет доставлена в 2014. Они обошлись Ираку в 8 миллиардов долларов и являются свидетельством его разбухшей на высокой цене на нефть покупательной способности, равно как и амбиции - снова стать военной державой, с которой считаться будут все.
Среди всех этих реликтов оккупации трудно найти убедительные доказательства существования демократической системы, которую администрация Буша поклялась создать. Институты с громкими названиями, намекающими на прозрачность и ответственность перед народом, существуют. Им даны звучные имена - Совет Представителей, Верховный Суд, Генеральный Инспектор и т.п. Но полномочия, данные им в момент основания, ушли, как вода в землю, оставив пустую кожуру, оперирующую согласно строгому регламенту но не производящую каких-либо осмысленных результатов. Перспектива выборов все еще существует, но непрестанная политическая свара может помешать следующему раунду - местным выборам в апреле и национальным в 2014. Весной 2012 лидеры оппозиции - все - участники коалиции, созданной в 2010 - устроили политический кризис, целью которого было свержение Нури аль-Малики. Малики обвинили в автократических методах правления. Тот факт, что оппозиции не удалось свергнуть Малики путем голосования в парламенте, временно усилил его позиции, и потому превратил будущие выборы в еще более важные - в качестве последней надежды страны на устранение нынешнего лидера конституционными средствами.
В характере Малики сочетаются несколько черт, обеспечивающих ему политическое выживание и очевидную популярность. Выросший в сирийском изгнании, он является мастером невидимых трансакций и подпольных операций, той тактики, что позволила ему избежать киллеров Саддама Хуссейна и построить свою партию - Дава. Постоянный страх и недоверие - черты, которые Малики разделяет с многими бывшими изгнанниками, сказываются на характере управления тем, что, как они утверждают, теперь является демократическим государством. Малики - непревзойденный тактик, искусный в политическом маневре. Но он совершенно лишен видения Ирака, как единой страны и стратегии для воплощения подобного видения в жизнь. Вооруженный ресурсами государства, он успешно принуждает политиков к выполнению своей воли.
Малики - микро-менеджер, который лезет в мельчайшие детали, инструктирует и наблюдает за всеми действиями тех, кто сидит под ним - особенно в аппарате безопасности и разведки. Иракский аналитик, хорошо знакомый с Малики называет его Мистер iPhone или Мистер sms. Он говорит: "Малики говорит по телефону или отправляет sms без остановки. Это его метод управления страной". Делегирование полномочий, очевидно, не является сильной стороной Малики.
Опрос общественного мнения, проведенный в 2012, показал, что Малики - наиболее популярный иракский политик, более популярный, чем имам Муктада ас-Садр или победитель выборов в законодательное собрание 2010 года Ияд Алауи. Его популярность объясняется двумя факторами. Первый - более, чем любой другой иракский политик он может говорить с народом тем языком, который тот понимает. Это частично объясняется тем, что Малики происходит из небольшого городка на юге страны. Он не очень часто применяет этот талант, но когда он это делает (посредством нерегулярных телевизионных выступлений), его идеи доходят до получателя. Это резко отличает его от прочих изгнанников, славящихся своими напыщенными ( в их собственной версии - поэтическими) речами, к которым простой народ остается глух.
Второй фактор - комплекс преследования, который Малики разделяет с большинство шиитов, в особенности, шиитов религиозных. Эта группа страдала больше всех при предыдущем режиме, и как могут сказать и доказать некоторые - на протяжении нескольких веков суннитского правления. Поскольку шиитские арабы составляют большинство населения страны, они считают, что пост премьера принадлежит им по праву. Даже те, что не особенно любят Малики, чувствуют, что сунниты пытаются отстранить его от власти только потому, что он - шиит. В этом свете, возрождение спонсируемых государством сектантских репрессий, которые Ирак уже видел в 2000-х, зачастую в качестве ответа на ужасающие преступления "Аль-Каиды" против шиитов, становится понятным.
Малики ловко использовал те семь лет, что он находится у власти, и, в особенности, последние два года, для того, чтобы выпотрошить только что созданные государственные институты, лишить их реальной власти, и поставить их под свой личный контроль. Как представляется, им двигало опасение того, что Америка и государства Залива устроили против него заговор, надеясь заменить его в ходе выборов 2010 года на Алауи. Он также верил в то, что указанные институты были наполнены его соперниками.
Встревоженные подобными тенденциями, враги Малики осенью 2012 попытались совместными усилиями протащить через парламент закон, ограничивающий время пребывания премьер-министра у власти двумя каденциями. Малики, и в частных разговорах, и в телевизионном выступлении в 2011 году заявлял, что ему хватит 8 лет и в 2014 он будет готов расстаться с браздами правления. В то же время, он намекнул на то, что его нынешняя популярность может "вынудить" его возглавить правительство в третий раз. Учитывая то, что Малики намерен бросить вызов закону о двух сроках в Верховном Суде, и, конституция, в принципе, на его стороне, то , что Малики останется у власти - независимо от того, что он говорит сейчас - весьма реальная перспектива.
Более тревожно (хотя в этом нет ничего неожиданного) является то, что и Малики, и лидер курдской автономии Масуд Барзани готовят собственных сыновей на роль политических наследников. При этом они как будто не замечают уроков арабской весны, повсеместно отвергнувшей "республиканские династии". Сын Малики Ахмад возглавляет офис премьер-министра, в то время как другие родственники также занимают важные посты в государственной структуре.
Малики в свою защиту говорит, что в том море нестабильности, которое представляет собой современный Ирак, единственный способ построения государства - это его прямой контроль. Для этого он наполнил государственные институты на всех уровнях индивидами, лояльными лично ему. Более важно - в процессе создания нового аппарата безопасности ( при активной поддержке США) ему удалось создать новые, более мощные силы, подконтрольные лично ему, а не гражданским министерствам, (которые, в любом случае, также контролирует он) или парламенту. Неизбежно, в отсутствие системы контроля и баланса, эти силы превращаются в орудие репрессий. Столь же неудивительно, что это вызывает малоприятные ассоциации с Саддамом. В 2011 заместитель премьер-министра Салих Муттак осмелился указать на эту аналогию. В ответ Малики пригрозил отстранить его от должности.
Джентльменские соглашения
Если Малики идет по пути превращения в следующего иракского автократа, ему очень помогают в этом деле соперники - их слабость, неуклюжая некомпетентность и внутренние раздоры предотвратили создание единой сильной оппозиции - будь то в парламенте или на улицах. Движение, начатое Масудом Барзани за отстранение Малики от власти в апреле 2012, взывало ко всем иракцам, независимо от веры и национальности. Малики, однако, сумел быстро организовать собственную суннитско/шиитскую, арабско/курдскую контр-коалицию, которая продемонстрировала куда большую сплоченность. Более того, Малики молчаливо поддерживали и Иран, и США - результат "джентльменского соглашения" между двумя соперниками, по определению одного из курдских политиков. Оппозиционеры, напротив, были группой разрозненных людей, которых объединял лишь гнев, но которые не могли согласиться ни по одному другому вопросу - ни о способах отстранения Малики от власти, ни о том, кто должен прийти ему на смену.
Малики также удалось создать латентное народное предпочтение сильному лидеру, который предлагает некоторый минимальный уровень стабильности - даже при отсутствии подотчетного правительства и эффективной госслужбы. Иракцы не скажут это открыто, но многие готовы поменять определенные свободы на порядок, каким бы убогим он ни был, тот порядок, который позволяет им спокойно отправлять детей в школу. Это нынешний премьер смог обеспечить, несмотря на ужасающий общий уровень насилия. Даже Саддам (теперь, когда его нет поблизости) кажется менее грозным большинству простого народа, и его имя возвращается - и даже покрывается неким налетом ностальгии. В качестве примера можно привести Квартал Саддама, перекрещенный в Квартал Садра после американского вторжения - по имени убиенного Саддамом знаменитого шиитского имама. Квартал, со смешанным суннитско-шиитским населением, опустел во время сектантской войны 2005-2007 годов. Американцы, однако, отстроили его заново. Муниципальные власти присвоили ему новое имя - Квартал Салам - но оно не продержалось долго, так как в Багдаде уже есть другой район под тем же названием. И так, тихо и без протестов, вернулось прежнее название - Квартал Саддама.
Престарелый депутат парламента так комментирует деятельность Малики: "Даже его партия, Дава, предпочла бы не выдвигать его на третий срок. Но многие иракцы, несмотря на то, что жалуются сейчас, проголосуют за сильного лидера на выборах". Это очень хорошо осознают и конкуренты Малики. Тот же вице-премьер Мутлак в 2012 говорил: "Если мы не свергнем его сейчас, все станет только хуже, и мы уж точно не сможем избавиться от него через два года". Мутлак после этого ушел в отставку - только для того, чтобы пойти на сделку с Малики и через месяц вернуться в офис. Он повторял это упражнение несколько раз.
Управляя Ираком, Малики сталкивается с дилеммой, ставшей привычной для властителей региона. Они стоят перед лицом последствий глобализации, мобилизации масс и другими формами быстрого социального изменения. Откройте такую систему, и слабые институты будут тотчас атакованы силами, стремящимися подорвать государство. Закройте систему, закрутите гайки - начнется ответная реакция насилия на репрессии государства. Ирак Малики болтается где-то посередине, но, в зависимости от исхода будущих выборов (если они вообще состоятся), может сдвинуться в том или другом направлении.
Битвы реальные и воображаемые
То, что Америка оставила после себя, то, что есть сегодня, едва ли можно назвать нацией. Это - хитроумное социальное изобретение, остающееся целым исключительно из-за нежелания большинства компонентов допустить возобновление войны. Экономически она выживает благодаря постоянной денежной инфузии, которая возможна из-за высоких цен на нефть. Это - карточный домик в море нарастающего регионального хаоса. Глаза всех иракцев прикованы к происходящему в Сирии. Люди пытаются понять, во что подобная сектантски окрашенная война может превратить деликатный этно-религиозный материал, из которого состоит и сам Ирак. Малики и его союзники якобы симпатизируют Асаду, но их позиция, скорее, вынужденная. Они в ужасе от того, что может возникнуть на месте коллапса современной Сирии - фундаменталистский суннитский новый порядок, поддерживаемы Саудовской Аравией, государствами Залива и Турцией, опьяненный победой и рассматривающий в прицел новую мишень - шиитский Ирак. С точки зрения Малики и его окружения то, что происходит в Сирии - новая часть Большой Игры, более широкого суннитско-шиитского, а также арабско-персидского конфликта, продолжение борьбы первоначальных империй - Оттоманской и Сафавидской. И этот конфликт с легкостью может включить в себя Ирак - с его изломанным политическим ландшафтом и множеством неразрешенных конфликтов.
На самом деле, восприятие того, что подобные многонациональные альянсы вступили в битву важнее того, как протекает эта битва в реальности. Иракские политики говорят о грядущем столкновении как о "новом Чернобыле" - бедствии, которое не может быть предотвращено, а его последствия невозможно локализовать. Это нависший над Ираком конфликт затем раздробляется до его составляющих, "идеальных типов", не соответствующих богатству мозаики, из которой состоит иракское общество: арабы-сунниты против арабов-шиитов, арабы против курдов, про-иранские силы против анти-иранских сил. Мысль о том, что битва уже началась - в ее различных скрытых от невооруженного глаза формах -готовит почву для настоящего сражения и превращается в самоисполняющееся пророчество.
То, что слишком многие видят происходящее исключительно через сектантские линзы - чрезвычайно опасно. Кровопролитные атаки продолжаются практически ежедневно, с регулярностью метронома. Иракцы, как кажется, приучены к этому насилию - до той степени, до которой к подобному можно приучить. Кроме железобетонных стен, количество которых сокращается, единственным напоминанием о неизлечимой болезни терроризма являются блок-посты - в Багдаде, других городах, и на дорогах соединяющих их.
Здесь-то и загвоздка. В условиях отсутствия достоверной разведывательной полицейской информации и превентивных мер по перехвату бомб, оружия и боевиков, власти фактически полагаются на один маленький инструмент - детектор бомб ADE-651. Это британское изделие повсеместно используется на КПП. Его применение напоминает трясение волшебной лозой, использовавшейся магами средневековья для обнаружения источников воды - и эффективность его примерно такая же. Британскому производителю на родине предъявлено обвинение в мошенничестве, а сановник иракского министерства обороны, потративший на закупку ADE-651 85 миллионов долларов, арестован за коррупцию. Официально, иракские деятели бояться признать этот провал, хотя в частных разговорах выражают интенсивное смущение.
Все это достаточно плохо само по себе, и объясняет, почему террористы продолжают успешно проникать через сеть кордонов безопасности. На протяжении нескольких лет легкость этого проникновения неизбежно порождала слухи о продажности или связи с террором членов аппарата сил безопасности. В сегодняшней поляризованной атмосфере появилась новая версия: бомбы провозят через блок-посты члены парламента, которых не обыскивают из-за депутатского иммунитета. Иракцы говорят: "И БААС, и "Аль-Каида" все еще очень активны. Днем они активны в парламенте, ночью они работают с террористическими группами". Министр образования Али аль-Адиб, член партии Дава говорит: "Здесь не было, как в Германии, ясного разрыва с прошлым. Сегодняшний парламент содержит и прошлое, и будущее. Некоторые изготовители бомб сидят прямо здесь - в парламенте".
В этом повествовании арест вице-президента Тарика аль-Хашими в декабре 2011 и транслировавшиеся по ТВ (и скорее всего, выбитые силой) признания его телохранителей предоставили неопровержимые доказательства того, что сунниты затеяли недоброе. Хашими, заочно приговоренный к смерти за организацию "эскадронов смерти", сидит в турецком изгнании и все отрицает. Его турецкие патроны организовали тотальную словесную атаку против Малики, которого они обвиняют в сектантстве. И это только подпитывает общее для иракских шиитов подозрение о том, что турецкий премьер Эрдоган возомнил себя "исламистским Насером" и намерен возродить и Оттоманскую империю, и халифат, домом которого она когда-то была. Турецкая поддержка сирийской оппозиции лишь еще более усилила эту линию аргументации. Ответная реакция предсказуема - организуются шиитские подпольные группы. В Багдад вернулось зловещее эхо сектантской войны - в суннитских кварталах снова разбрасывают листовки, требующие их жителей убираться восвояси.
Один из иракских депутатов говорит: "В конечном итоге, иракская демократия благоприятна для шиитов. В ответ, суннитские политики обратились к терроризму, в то время, как с другой стороны, шиитские политики погрязли в коррупции. Это - вряд ли хорошая модель для пост-асадовской Сирии". И отсюда можно сделать вывод - лучший путь защиты Ирака от любых выплесков гражданской войны в Сирии - наведение порядка в собственном доме.
Joost Hiltermann Iraq: What Remains. International Crisis Group, 16 Apr 2013