(no subject)
Мне сегодня снился сон, будто бы я живу в арбузе. И коричневыми косточками в белый крап выложены дорожки по зернистой мякоти,они ведут в башню (чуть не сказала из слоновой кости), в башню из холодного розового мяса, из моего сладкого мяса, попробуй летний вкус, положи под язык. Корка хрустит сахаристо, когда ты всаживаешь нож и ведешь им по полоске, срезы моей реальности хранят воспоминание об острой стали, блестящие шрамы на месте проникновния.
Вобщем-то у нас полно выборов. И можно быть внутри арбуза, в своей башне без окон и дверей, полна горница людей - населять мир свой пухлыми барочными ангелами,готическими горгонами, хрупкими химерами воображения, но пока они в тебе никто, слышишь, никто не разрушит, не дотронется. Экскурсии запрещены. Гид в отпуске.
Можно ходить по корке, как по лабиринту, как мы ходим по земле благодаря силе притяжения. И не пытаться влезть поглубже. Там темные тоннели, там сказочные пещеры, сверкающие россыпи самоцветов, но вдруг кроме тебя золотую жилу наудет кто-то еще, и начнет рыть в твоем теле ходы, прогрызать вены, пить драгоценную кровь, свежий арбузный сок.
Можно, конечно, нарезать арбуз на тысячи, на миллион частей, и не бояться, что его не хватит на всех. И пусть никто не уйдет обиженным. Ага, страшно, что кто-то не станет даже пробовать, а кто-то выбросит в мусорное ведро едва надкусанный кусок? Страшно быть вывернутой наизнанку, открытой для всего. Да, такова эта реальность - ты вольна делать все, что тебе угодно, но признаешь ее право делать все, что угодно с тобой.
Лето перевалило за серединную черту, и в округлом, голом, горячем августе есть угловатая, голая, горячая я. Я сижу, ем свой мир, мокрая и с аккуратно нарезанным арбузом. Я беру его вилкой, чтобы не испачкать рук. Липкий сок течет по побородку и я облизываю его докуда достает язык. Так короток летний век.
Я закрываю глаза, я создаю свой мир, в нем есть башня из розового коралла, есть лазурный ров и хрустальный купол, сквозь который солнце не жжет, в нем дорожки выложены из косточек с коричнево-белым крапом, в нем любовь это такой напиток, который пьешь и не мучаешься похмельем, когда все закончилось, и существа населяющие носят золотые глаза и съемные крылья, кровь их - жидкая быстрая ртуть, а слюна заживляет раны. В этом мире у меня татуировка твоего имени на спине. В этом мире у меня нет зеркал и поэтому я не знаю, как же тебя позвать.
Вобщем-то у нас полно выборов. И можно быть внутри арбуза, в своей башне без окон и дверей, полна горница людей - населять мир свой пухлыми барочными ангелами,готическими горгонами, хрупкими химерами воображения, но пока они в тебе никто, слышишь, никто не разрушит, не дотронется. Экскурсии запрещены. Гид в отпуске.
Можно ходить по корке, как по лабиринту, как мы ходим по земле благодаря силе притяжения. И не пытаться влезть поглубже. Там темные тоннели, там сказочные пещеры, сверкающие россыпи самоцветов, но вдруг кроме тебя золотую жилу наудет кто-то еще, и начнет рыть в твоем теле ходы, прогрызать вены, пить драгоценную кровь, свежий арбузный сок.
Можно, конечно, нарезать арбуз на тысячи, на миллион частей, и не бояться, что его не хватит на всех. И пусть никто не уйдет обиженным. Ага, страшно, что кто-то не станет даже пробовать, а кто-то выбросит в мусорное ведро едва надкусанный кусок? Страшно быть вывернутой наизнанку, открытой для всего. Да, такова эта реальность - ты вольна делать все, что тебе угодно, но признаешь ее право делать все, что угодно с тобой.
Лето перевалило за серединную черту, и в округлом, голом, горячем августе есть угловатая, голая, горячая я. Я сижу, ем свой мир, мокрая и с аккуратно нарезанным арбузом. Я беру его вилкой, чтобы не испачкать рук. Липкий сок течет по побородку и я облизываю его докуда достает язык. Так короток летний век.
Я закрываю глаза, я создаю свой мир, в нем есть башня из розового коралла, есть лазурный ров и хрустальный купол, сквозь который солнце не жжет, в нем дорожки выложены из косточек с коричнево-белым крапом, в нем любовь это такой напиток, который пьешь и не мучаешься похмельем, когда все закончилось, и существа населяющие носят золотые глаза и съемные крылья, кровь их - жидкая быстрая ртуть, а слюна заживляет раны. В этом мире у меня татуировка твоего имени на спине. В этом мире у меня нет зеркал и поэтому я не знаю, как же тебя позвать.