Двери в стене 3. Мане
-Где ты, мой ангел? Где был ты, когда я падал?
-Я был с тобой, когда ты пытался подняться, когда ты совершал ошибки, я плакал.
-Где был ты, когда я терял?
-Я был рядом и дал тебе память.
Но я так хотел забыть тебя!
Ты забыл, ты шел один и был в темноте, ты был молод.
Когда я войду, пойдешь ты со мной?
Прости. Я хотел бы, но для меня эти двери закрыты. Дорога твоя и я буду лишь ждать тебя. Мне больше некого ждать. Прощай.
Но я боюсь, что ты бросишь меня.
Ты сам сделал свой выбор. И это твой шаг. Только твой.
Ты будешь с теми, кто был для тебя жизнь и смерть. Посмотри на них еще раз. Улыбнись и иди.
Когда я ушел, я рассыпался снегом к твоим ногам. Я был всем и не был нигде.
Я обнимал тебя пеной и солью. Я не мог не уйти.
Темнота пусть не тронет тебя ни ветром, ни взглядом. Ночь будет облаком у твоей головы, и я стану сном. Когда ты улыбнешься, ты вспомнишь, что я был светом. Мне нечего больше сказать тебе, странник. Найди меня, если сможешь вернуться.
Я остался один и осмотрелся. Кажется, я падал. Было темно и меня несло вниз, вниз и вверх, вправо и вниз, пустота взяла меня за руки и укутала страхом.
Они все увидели. Обнажились мои слова, как нож, они ранили близких и притягивали чужаков. Мои дела пронеслись мимо в танце, они сплелись друг с другом и не хотели выпускать меня из своего круга. Кольцо ошибок сужалось.
Внезапно, я оказался на полу обычной комнаты с серыми стенами.
Из первой двери вышли люди, они смотрели на меня с укором. Молчание длилось вечность. Я знал, они все увидят и ничего не поймут, не примут, отвернутся.
Люди таяли, вместе с ними уходила память и наступало забвение.
Теперь, я определенно был мертв.
Осязание возвращалось мучительно долго.
Люди шли мимо, мостовая была покрыта таящим снегом.
Я лежал у стены и все тело ныло от боли, глаза привыкали к серому свету города.
На кирпичной стене дома была дверь. Я осторожно потянул за ручку и потянул ее на себя.
Казалось, никому вокруг не было до меня дела и я сделал шаг.
Я снова падал, стена исчезала, темные окна звали меня на прощальный танец. Не было существа страшнее меня, не было отчаяния, которое не стало мне другом. Я потянулся к ближайшему свету и впился в него всем естеством.
По центру арены стоял молодой человек с кинжалами. Огромный бык летел на него в пыли и ярости. Тореро улыбнулся, и страшная сила подбросила его, как пух, человек падал, прощаясь, он не знал, кто встретит его по сторону криков толпы. Я видел, как его мысли стали ветром. Ангел обнял его за плечи.
Художник лежал один. Раскрытые окна разносили по комнате аромат летнего утра. Было видно, как в лучах солнца струилась пыль молодого города. Перед ним был холст и ваза белых пионов. Он так любил жизнь, что не мог отпустить ее без последней улыбки. Художник аккуратно стер павшего тореро. На его место легли тени, а затем и бутон. Черная тень у двери протянула к нему свои руки. У основания хрустального графина замерла и вздрогнула память.
-Я был с тобой, когда ты пытался подняться, когда ты совершал ошибки, я плакал.
-Где был ты, когда я терял?
-Я был рядом и дал тебе память.
Но я так хотел забыть тебя!
Ты забыл, ты шел один и был в темноте, ты был молод.
Когда я войду, пойдешь ты со мной?
Прости. Я хотел бы, но для меня эти двери закрыты. Дорога твоя и я буду лишь ждать тебя. Мне больше некого ждать. Прощай.
Но я боюсь, что ты бросишь меня.
Ты сам сделал свой выбор. И это твой шаг. Только твой.
Ты будешь с теми, кто был для тебя жизнь и смерть. Посмотри на них еще раз. Улыбнись и иди.
Когда я ушел, я рассыпался снегом к твоим ногам. Я был всем и не был нигде.
Я обнимал тебя пеной и солью. Я не мог не уйти.
Темнота пусть не тронет тебя ни ветром, ни взглядом. Ночь будет облаком у твоей головы, и я стану сном. Когда ты улыбнешься, ты вспомнишь, что я был светом. Мне нечего больше сказать тебе, странник. Найди меня, если сможешь вернуться.
Я остался один и осмотрелся. Кажется, я падал. Было темно и меня несло вниз, вниз и вверх, вправо и вниз, пустота взяла меня за руки и укутала страхом.
Они все увидели. Обнажились мои слова, как нож, они ранили близких и притягивали чужаков. Мои дела пронеслись мимо в танце, они сплелись друг с другом и не хотели выпускать меня из своего круга. Кольцо ошибок сужалось.
Внезапно, я оказался на полу обычной комнаты с серыми стенами.
Из первой двери вышли люди, они смотрели на меня с укором. Молчание длилось вечность. Я знал, они все увидят и ничего не поймут, не примут, отвернутся.
Люди таяли, вместе с ними уходила память и наступало забвение.
Теперь, я определенно был мертв.
Осязание возвращалось мучительно долго.
Люди шли мимо, мостовая была покрыта таящим снегом.
Я лежал у стены и все тело ныло от боли, глаза привыкали к серому свету города.
На кирпичной стене дома была дверь. Я осторожно потянул за ручку и потянул ее на себя.
Казалось, никому вокруг не было до меня дела и я сделал шаг.
Я снова падал, стена исчезала, темные окна звали меня на прощальный танец. Не было существа страшнее меня, не было отчаяния, которое не стало мне другом. Я потянулся к ближайшему свету и впился в него всем естеством.
По центру арены стоял молодой человек с кинжалами. Огромный бык летел на него в пыли и ярости. Тореро улыбнулся, и страшная сила подбросила его, как пух, человек падал, прощаясь, он не знал, кто встретит его по сторону криков толпы. Я видел, как его мысли стали ветром. Ангел обнял его за плечи.
Художник лежал один. Раскрытые окна разносили по комнате аромат летнего утра. Было видно, как в лучах солнца струилась пыль молодого города. Перед ним был холст и ваза белых пионов. Он так любил жизнь, что не мог отпустить ее без последней улыбки. Художник аккуратно стер павшего тореро. На его место легли тени, а затем и бутон. Черная тень у двери протянула к нему свои руки. У основания хрустального графина замерла и вздрогнула память.