Призрак гимназистки
Каждый день мы с матерью проходим мимо этого дома по дороге к бабушке. Ветхое двухэтажное здание, чей вид настолько убог, что не вызывает никаких ассоциаций. Темные, затянутой паутиной окна - прекрасная рама для призраков, которые смотрят из своего унылого обиталища на прохожих.
«Что тут было?» - однажды спросила я. «Женская гимназия», - ответила мама. Долгое время эта мысль не давала мне покоя. Сегодня я попробую воскресить (в двух словах) тех гимназисток, которые смотрят на меня из разбитых окон.
Это здание по улице Чаплыгина, 28 города Новосибирска. Недалеко находится молокозавод. История первой женской гимназии Новониколаевска начинается с этой женщины:
Фотография 1934 года. Мутный неудачный снимок - единственный, который мне удалось отыскать.
Ее зовут Павла Алексеевна Смирнова, она родилась в 1869 году в семье священника. В 1884 году окончила Самарское епархиальное женское училище и получила звание домашней учительницы. Ей было за тридцать, когда она, вместе со строителями из Самары, приехала в Ново-Николаевск и в 1902 году открыла детское учреждение для подготовки девочек и мальчиков к поступлению в гимназию. В 1906 г. оно было преобразовано в женскую гимназию, начальницей которой также стала П. А. Смирнова.
Одна из выпускниц гимназии, Зинаида Матвеевна Сиряченко пишет о Павле Алексеевне так: «До сих пор помню облик Павлы Алексеевны Смирновой. Она была незамужней, одинокой женщиной. Среднего роста. Средней полноты. Ходила прямо, не сгибаясь. Казалось, что она затянута в корсет. Носила парик русого цвета, и потому у нее постоянно была хорошая прическа».
Помещение было ужасно. Даже появление в 1909 г. двухэтажной кирпичной пристройки не решило проблему нехватки площадей. Акт, составленный в 1912 г. комиссией, в которую вошли городской голова, городской архитектор, врачи г. Новониколаевска, председатель попечительного совета гимназии и полицмейстер, удостоверял, что здание, занимаемое Новониколаевской женской гимназией является непригодным для гимназии, как здание «холодное, сырое, заражённое грибом, плохо освещаемое и очень недостаточное по своим размерам...».
Состав учениц был разношерстный: здесь учились не только дети городской элиты, но девочки из Болотного, Каинска (город Куйбышев), Верх-Ирмени, Коченево. Смирнова хлопотала за тех, у кого не хватало средств «за право учения» в городской казне. Чтобы городское сообщество могло помогать гимназии, госпожу Смирнову попросили передать гимназию в собственность города - она согласилась.
Согласно существовавшим тогда правилам, после окончания седьмого класса гимназистки получали аттестат учительницы начальной школы, а после окончания восьмого - домашней учительницы.
В 1913 году происходит счастливое событие - гимназия вместе со своими ученицами переезжает в дом купца и первого городского старосты Сурикова на углу улиц Кузнецкой и Гондатти, в котором прежде располагалось казначейства и городской торговый корпус, но теперь И.Т. Суриков сдал дом в аренду попечительскому совету для женской гимназии.
Еще из воспоминаний Зинаиды Матвеевны (она училась уже в новом здании): «В классах нас было по 35-40 девочек, в нашем - 33. Отношения между одноклассницами были доброжелательные. Запомнилось, что девочки “бомонда” были самыми вежливыми и доброжелательными.
В гимназии царили порядок, дисциплина. Занятия у нас начинались в девять часов утра. Вначале все, и мы, и наши учителя, поднимались в зал на третьем этаже на молитву, а потом расходились по классам. Ежедневно было четыре или пять уроков. Учителей приветствовали стоя. Потом отмечались отсутствующие и начинался урок, с опроса или объяснения нового материала. Урок длился сорок пять минут, перемена - десять. На большой, двадцатиминутной перемене мы выходили во двор гимназии. И в это же время можно было при желании сходить в столовую. Там дамы из благотворительного общества готовили для нас бутерброды (четверть французской булки с маслом, сыром, икрой, ветчиной или с колбасой) и напитки (чай, кофе, какао). Чай можно было взять бесплатно. Бутерброд стоил пять копеек.
Мы изучали разные предметы, иностранный язык учили с первого класса. Занимались и рукоделием: кроили и шили, вышивали, вязали. Спортивных занятий не было. Мне нравились словесность, математика и география.
Уроки танцев преподавали за отдельную плату, их посещали не все девочки. Занятия вел Пигин-Шамрет. Он был средних лет, ходил, как на пружинах. Нас учили танцевать вальс, па-де-спань, па-де-катр, краковяк, лезгинку, тарантеллу, мазурку, польку. Учил хорошо. Потом дома на каникулах я учила танцевать сестру и тетю…».
7 октября 2002 года Зинаида Матвеевна отметила свой вековой юбилей.
Воспоминания Валентины Сенченко, выпускницы женской гимназии (со слов ее дочери Лии Петровны Харченко): «Порядки в гимназии были очень строгие: все одеты в одну форму - никаких драгоценностей и украшений, никаких различий между богатыми, бедными и средним классом. Ученицы старшего, 7-го класса, имели право выйти замуж. Им разрешалось только одно украшение - обручальное кольцо.
Мама часто вспоминала школьные пикники. Они проводились каждую весну на нынешней улице Дуси Ковальчук, от площади Калинина до улицы Плановой, чаще всего там, где находится сейчас 120-я школа. В этом районе рос прекрасный сосновый бор, солнечный, с большими полянами. Весной поляны покрывались ковром из цветущих огоньков. Детям казалось: весь мир в цветах.
Летом катались на лодках по Оби. Все отлично плавали, редко кто из детей не умел держаться на воде. Брат Николай запросто переплывал Обь в районе железнодорожного моста. Младшие завидовали ему. С собой в лодку дети брали краюшки хлеба, чтобы, вообразив себя индейцами, обмакнуть их в реке и съесть. Река была чистой, как и небо над их городом.
Из изучаемых в гимназии предметов мама больше всего любила историю... Кроме истории, русской словесности, географии мама увлекалась изучением немецкого языка. Чтобы освоить разговорную речь, брала уроки у пленного австрийца, оказавшегося в Ново-Николаевске в период Первой мировой войны. Язык изучила настолько, что могла читать в подлиннике немецкую литературу...»
А вот гимназистка Соня Маштакова оказалась не такой «правильной», как ее однокашницы, о чем свидетельствует текст этого документа: «Рассмотрение заявления г. Начальницы Гимназии о проступке ученицы Софии Маштаковой.
Госпожа Начальница Гимназии получила сведения, что ученица 7-го класса С. Маштакова была в военном собрании на костюмированном вечере не в форме и под маской.
Спрошенная по этому поводу С. Маштакова рассказала, что она, действительно, была приглашена в военное собрание на семейный костюмированный вечер, куда и поехала в сопровождении хороших знакомых семьи под маской; зная, что ученицам не разрешается бывать в маскарадах, она думала, что это запрещение нельзя отнести к данному вечеру, имеющему семейный характер, вход на который разрешался только лицам по приглашению.
Справка.
В начале учебного года Начальница беседовала с ученицами старших классов по поводу посещения увеселительных летних садов и объявила, что посещение ученицами каких бы то ни было общественных мест допускается только с особого на каждый раз разрешения начальства, причем во всех общественных местах гимназистки обязаны быть в присвоенной им форме.
Посещение же маскарадов, безусловно, недопустимо и влечет за собой удаление провинившейся ученицы из учебного заведения...
...Принимая во внимание чистосердечное раскаяние Маштаковой и то обстоятельство, что она в течение почти семилетнего пребывания в гимназии не была замечена в каких-либо крупных нарушениях школьной дисциплины, что в данном случае она, действительно, могла быть введена в заблуждение, Педагогический Совет нашел возможным оказать ей снисхождение.
Постановлением Совета Маштаковой выставляется 4 за поведение в третьей четверти и объявляется выговор от имени Педагогического Совета в присутствии учениц 5, 6 и 7-го классов, с предупреждением, что первое же серьезное отклонение Маштаковой от гимназической дисциплины в будущем повлечет за собой удаление ее из гимназии.
Вместе с тем Педагогический Совет постановил выразить родителям Маштаковой глубокое сожаление по поводу того, что они своевременно не удержали дочь от столь несоответствующего гимназическим правилам поступка».
Как жили гимназистки, чем дышали, можно почитать в замечательной работе Михаила Щукина «Белый фартук, белый бант...» (http://magazines.russ.ru/sib/2013/4/s12.html). Какая судьба ждала здание первой женской гимназии города Николаевска? Он пережил два тяжелых пожара (в 1975, затем в 2000 году).
А потом в нем открыли бар-ресторан.
«Что тут было?» - однажды спросила я. «Женская гимназия», - ответила мама. Долгое время эта мысль не давала мне покоя. Сегодня я попробую воскресить (в двух словах) тех гимназисток, которые смотрят на меня из разбитых окон.
Это здание по улице Чаплыгина, 28 города Новосибирска. Недалеко находится молокозавод. История первой женской гимназии Новониколаевска начинается с этой женщины:
Фотография 1934 года. Мутный неудачный снимок - единственный, который мне удалось отыскать.
Ее зовут Павла Алексеевна Смирнова, она родилась в 1869 году в семье священника. В 1884 году окончила Самарское епархиальное женское училище и получила звание домашней учительницы. Ей было за тридцать, когда она, вместе со строителями из Самары, приехала в Ново-Николаевск и в 1902 году открыла детское учреждение для подготовки девочек и мальчиков к поступлению в гимназию. В 1906 г. оно было преобразовано в женскую гимназию, начальницей которой также стала П. А. Смирнова.
Одна из выпускниц гимназии, Зинаида Матвеевна Сиряченко пишет о Павле Алексеевне так: «До сих пор помню облик Павлы Алексеевны Смирновой. Она была незамужней, одинокой женщиной. Среднего роста. Средней полноты. Ходила прямо, не сгибаясь. Казалось, что она затянута в корсет. Носила парик русого цвета, и потому у нее постоянно была хорошая прическа».
Помещение было ужасно. Даже появление в 1909 г. двухэтажной кирпичной пристройки не решило проблему нехватки площадей. Акт, составленный в 1912 г. комиссией, в которую вошли городской голова, городской архитектор, врачи г. Новониколаевска, председатель попечительного совета гимназии и полицмейстер, удостоверял, что здание, занимаемое Новониколаевской женской гимназией является непригодным для гимназии, как здание «холодное, сырое, заражённое грибом, плохо освещаемое и очень недостаточное по своим размерам...».
Состав учениц был разношерстный: здесь учились не только дети городской элиты, но девочки из Болотного, Каинска (город Куйбышев), Верх-Ирмени, Коченево. Смирнова хлопотала за тех, у кого не хватало средств «за право учения» в городской казне. Чтобы городское сообщество могло помогать гимназии, госпожу Смирнову попросили передать гимназию в собственность города - она согласилась.
Согласно существовавшим тогда правилам, после окончания седьмого класса гимназистки получали аттестат учительницы начальной школы, а после окончания восьмого - домашней учительницы.
В 1913 году происходит счастливое событие - гимназия вместе со своими ученицами переезжает в дом купца и первого городского старосты Сурикова на углу улиц Кузнецкой и Гондатти, в котором прежде располагалось казначейства и городской торговый корпус, но теперь И.Т. Суриков сдал дом в аренду попечительскому совету для женской гимназии.
Еще из воспоминаний Зинаиды Матвеевны (она училась уже в новом здании): «В классах нас было по 35-40 девочек, в нашем - 33. Отношения между одноклассницами были доброжелательные. Запомнилось, что девочки “бомонда” были самыми вежливыми и доброжелательными.
В гимназии царили порядок, дисциплина. Занятия у нас начинались в девять часов утра. Вначале все, и мы, и наши учителя, поднимались в зал на третьем этаже на молитву, а потом расходились по классам. Ежедневно было четыре или пять уроков. Учителей приветствовали стоя. Потом отмечались отсутствующие и начинался урок, с опроса или объяснения нового материала. Урок длился сорок пять минут, перемена - десять. На большой, двадцатиминутной перемене мы выходили во двор гимназии. И в это же время можно было при желании сходить в столовую. Там дамы из благотворительного общества готовили для нас бутерброды (четверть французской булки с маслом, сыром, икрой, ветчиной или с колбасой) и напитки (чай, кофе, какао). Чай можно было взять бесплатно. Бутерброд стоил пять копеек.
Мы изучали разные предметы, иностранный язык учили с первого класса. Занимались и рукоделием: кроили и шили, вышивали, вязали. Спортивных занятий не было. Мне нравились словесность, математика и география.
Уроки танцев преподавали за отдельную плату, их посещали не все девочки. Занятия вел Пигин-Шамрет. Он был средних лет, ходил, как на пружинах. Нас учили танцевать вальс, па-де-спань, па-де-катр, краковяк, лезгинку, тарантеллу, мазурку, польку. Учил хорошо. Потом дома на каникулах я учила танцевать сестру и тетю…».
7 октября 2002 года Зинаида Матвеевна отметила свой вековой юбилей.
Воспоминания Валентины Сенченко, выпускницы женской гимназии (со слов ее дочери Лии Петровны Харченко): «Порядки в гимназии были очень строгие: все одеты в одну форму - никаких драгоценностей и украшений, никаких различий между богатыми, бедными и средним классом. Ученицы старшего, 7-го класса, имели право выйти замуж. Им разрешалось только одно украшение - обручальное кольцо.
Мама часто вспоминала школьные пикники. Они проводились каждую весну на нынешней улице Дуси Ковальчук, от площади Калинина до улицы Плановой, чаще всего там, где находится сейчас 120-я школа. В этом районе рос прекрасный сосновый бор, солнечный, с большими полянами. Весной поляны покрывались ковром из цветущих огоньков. Детям казалось: весь мир в цветах.
Летом катались на лодках по Оби. Все отлично плавали, редко кто из детей не умел держаться на воде. Брат Николай запросто переплывал Обь в районе железнодорожного моста. Младшие завидовали ему. С собой в лодку дети брали краюшки хлеба, чтобы, вообразив себя индейцами, обмакнуть их в реке и съесть. Река была чистой, как и небо над их городом.
Из изучаемых в гимназии предметов мама больше всего любила историю... Кроме истории, русской словесности, географии мама увлекалась изучением немецкого языка. Чтобы освоить разговорную речь, брала уроки у пленного австрийца, оказавшегося в Ново-Николаевске в период Первой мировой войны. Язык изучила настолько, что могла читать в подлиннике немецкую литературу...»
А вот гимназистка Соня Маштакова оказалась не такой «правильной», как ее однокашницы, о чем свидетельствует текст этого документа: «Рассмотрение заявления г. Начальницы Гимназии о проступке ученицы Софии Маштаковой.
Госпожа Начальница Гимназии получила сведения, что ученица 7-го класса С. Маштакова была в военном собрании на костюмированном вечере не в форме и под маской.
Спрошенная по этому поводу С. Маштакова рассказала, что она, действительно, была приглашена в военное собрание на семейный костюмированный вечер, куда и поехала в сопровождении хороших знакомых семьи под маской; зная, что ученицам не разрешается бывать в маскарадах, она думала, что это запрещение нельзя отнести к данному вечеру, имеющему семейный характер, вход на который разрешался только лицам по приглашению.
Справка.
В начале учебного года Начальница беседовала с ученицами старших классов по поводу посещения увеселительных летних садов и объявила, что посещение ученицами каких бы то ни было общественных мест допускается только с особого на каждый раз разрешения начальства, причем во всех общественных местах гимназистки обязаны быть в присвоенной им форме.
Посещение же маскарадов, безусловно, недопустимо и влечет за собой удаление провинившейся ученицы из учебного заведения...
...Принимая во внимание чистосердечное раскаяние Маштаковой и то обстоятельство, что она в течение почти семилетнего пребывания в гимназии не была замечена в каких-либо крупных нарушениях школьной дисциплины, что в данном случае она, действительно, могла быть введена в заблуждение, Педагогический Совет нашел возможным оказать ей снисхождение.
Постановлением Совета Маштаковой выставляется 4 за поведение в третьей четверти и объявляется выговор от имени Педагогического Совета в присутствии учениц 5, 6 и 7-го классов, с предупреждением, что первое же серьезное отклонение Маштаковой от гимназической дисциплины в будущем повлечет за собой удаление ее из гимназии.
Вместе с тем Педагогический Совет постановил выразить родителям Маштаковой глубокое сожаление по поводу того, что они своевременно не удержали дочь от столь несоответствующего гимназическим правилам поступка».
Как жили гимназистки, чем дышали, можно почитать в замечательной работе Михаила Щукина «Белый фартук, белый бант...» (http://magazines.russ.ru/sib/2013/4/s12.html). Какая судьба ждала здание первой женской гимназии города Николаевска? Он пережил два тяжелых пожара (в 1975, затем в 2000 году).
А потом в нем открыли бар-ресторан.