жизнь морячков в склифе
Клещ, заходи!
Это так медсестра вызывает следующих несчастных, оказавшихся в Склифе в час ночи в субботу 28 апреля.
Ну да, сезон клещей и время пьяных драк.
Несчастные - это два робких и абсолютно трезвых молодых человека, которые после осмотра и прививки интересуются у доктора Дмитрия (отчество вылетело из головы) о том, можно ли им после прививки выпивать.
Вот именно у этого доктора, в этом самом кабинете я была примерно два месяца назад: закрывала зимний сезон трещиной правой руки. Доктор молодой и очень приятный. В отличие от сестер, которые хамят и слушают в гипсовой радио с золотыми хитами русской эстрады, санитаров, один из которых пьян, от того добр и обнимает полуголых девушек, второй - вроде хорош собой и даже похож на какого-то актера, но вообще не способен на живое выражение лица, третий, который самый нормальный, наверно, но страшный, потому что похож на маньяков из лучших триллеров. Так вот, доктор -
абсолютно адекватен.
На просторах бывших советских клиник, травмпунктов, больниц с бесплатным обслуживанием эта абсолютная адекватность кажется аномальной и, скорее, настораживает.
На мою подругу Т. смотреть грустно: она директор группы, у группы был концерт, Т. танцевала, и в танце как-то случайно дернула ногой. Дернув ногой, вывихнула себе коленный сустав, ну и я после недолгих уговоров повезла ее в Склиф, благо, от клуба З. ехать около трех минут.
При входе несколько машин скорой помощи с распахнутыми дверями, из которых словно длинные темные языки вываливаются носилки. На носилках никого нет, пара водителей курит у дверей ровно под табличкой с перечеркнутой сигаретой. У регистратуры небольшая очередь: две бригады - одна с лежачим (выпил, шел по улице, напали,
избили, колотая рана, сломанный нос, денег и паспорта нет), вторая - с двумя веселыми девчонками (первый курс, были на “покатушках” - это на роликах, значит, гоняли, одна упала, не вписалась в поворот, разодрала коленку, повязка в крови, хромает) и мы.
В окошке неулыбчивая девушка, принимает документы, ксерокопирует, дает подписать, объясняет как дойти до кабинета: направо, потом еще раз направо (естественно, оказывается, что это налево и еще раз налево) и в кабинет к травматологу. Автомат с бахилами по 10 рублей.
Зимой у входа в темноватый, выложенный плиткой коридор сидел охранник, строго следящий за надеванием бахил. Я помню, потому что у меня не было 10 рублей, а автомат, на котором написано о готовности принимать купюры, на самом деле принимал только мелочь, и у нас с охранником даже чуть было не возникло проблемы. Но
потом он как-то пожалел меня, что ли, и сам дал монетки автомату, из которого выпал пластмассовый шарик с бахилами.
Охранник оказывается рядом: просто сменил дислокацию и переместился в коридор. Он сидит на каталке рядом с огромным санитаром в бледно-зеленом. Мимо пробегает медсестра в непривычно ярком костюме: он красный, и на нем нарисованы бабочки. Несмотря на то, что перед нами были другие ночные гости, к травматологу мы попадаем
первыми. «Доктор, вы пойдете смотреть на колотую?» - это медсестра с бабочками заходит вслед за нами.
Доктор Д. ненадолго выходит из кабинета. Потом смотрит на ногу Т., задает вопросы, даже шутит, мило так, трогательно. “Гипс на три недели”. Т. начинает реветь. Вот, говорит, не везет так не везет. Я громко и театрально рассказываю ей все случаи невезения и больниц, которые происходили в моей жизни. У меня вот есть любимое, например, про то, как в мою ногу попало стекло, потому что я босая скрывалась от своей младшей сестры, или как мы с сестрой заболели
в советском санатории, в который были отправлены на наделю, - она коклюшем, я стафилококковой ангиной, или... в общем списке, дорогая Т., более несчастных и невезучих перед тобой, не реви, люди и без ног живут, а тут гипс всего лишь. Заходит еще одна медсестра, строго и, не смотря даже в наш строну, сообщает, что разговоры - это в коридоре, а в кабинете надо молчать. Вызывает санитара с каталкой.
Клещ, заходи!
Каталка - это такая невероятно тяжелая и неповоротливая, прости господи, хрень на колесиках. Одному ее катить практически невозможно, поэтому катим вместе - санитар везет, я рулю. Припарковались еще у одного кабинета. Санитар ушел, так что теперь я сама завожу Т. на рентген. Рентгенолог начинает, было, сетовать, что каталку я не
толкаю, что едет она не так, но потом плюет на это и занимается ногой Т. Я выхожу в коридор...
Пока мы ждем рентген, пьяный санитар привозит девочку с покатушек. Она веселая, торчат голенькие ножки, ей тоже будут накладывать гипс, потому что рана слишком рваная и ее даже толком не зашить. Санитар что-то такое рассказывает, очень
невнятное, но про то, примерно, что нам всем стоит остаться с ним, и что он-то, он же ни в чем не виноват. Дальше катим Т. обратно к травматологу Д. У кабинета новая компания: дедушка, которому необходимо спокойно позвонить, и среднего возраста мужик, который ехал по улице и у него вот прямо перед капотом упал человек с припадком каким-то, ну
он же не гад какой, отвез в больницу, а теперь его не отпускают, потому что человек без документов и вообще непонятно кто.
Впечатления от Склифа скорее приятные. Как-то удивительно, но большая часть встреченного персонала - люди, которым нет 40. Всюду - чисто, всюду, несмотря на час драк и пьяниц, - тихо и очень просторно, из такого места получилась бы идеальная площадка для съемок фильма ужасов.
К сожалению, когда ты попадаешь в российскую больницу (самое страшное - это, конечно, инфекционки, травмы, роддома) ты примерно знаешь, что тебя там ждет. Непонятное хамство и эдакое пренебрежительное отношение
(«Я тут королева перевязочной, а ты то кто такая?»).
«О, жидовочка наша, евреечка приехала! А мамка-то твоя, что, тама, да?»
«Женщина! Вы не так толкаете! Почему она не едет у вас?»
«А у тебя там че, болит что ли? А где ж ты раньше-то шаталась, пьянь такая?»
«Никакая ты не Дмитриевна, ты Соломоновна!»
«Жопу-то подними, че разлеглась?»
Клещ, заходи!
Ты обречен в этих стенах на постоянную борьбу за свое достоинство, на борьбу за информацию о состоянии твоего (или, не дай бог, ребенка) здоровья, ты обречен на плохую еду, нечистые туалеты и отсутствие туалетной бумаги.
Про эту ситуацию с нашими больницами уже все, кто могли, все сказали, потому что, на самом деле, больница - это такая штука, которая с тобой так или иначе когда-нибудь в каком-то виде произойдет, и вот нет ничего страшнее, чем быть слабым и уязвимым в таком месте. Очень страшно болеть и не иметь возможности расслабиться, все время
следить, проверять, давать деньги, умолять. Очень, в общем, страшно болеть в нашей стране.
Но я вот про что: в последнее время есть какая-то надежда, какие-то встречающиеся адекватные врачи, какие-то способные на улыбку сестры, какое-то отсутствие хамства. Хотя, я думаю, что и здесь, как обычно, на повезет - не повезет.
(Лишь бы везло!)
В общем, в «травме» мы провели порядка трех часов, что не много, конечно, бывало сильно больше. Т. под “белые розы” наложили гипс, я некоторое время выгоняла санитара из душевой, чтобы ее одеть, потом мы вышли. Пока мы, хромая, выходили из больших стеклянных дверей, приехали еще три «скорые». Тех, кого удалось разглядеть
внутри, вспоминать страшно: пьяные драки, пробитые черепа, разодранные глотки и животы.
Поймали машину, вернулись в клуб З., где я, вспоминая и воздавая честь пьяным, сама за пару часов превратилась в примерно такую же.
Наступил сезон клещей.
Берегите ноги.