Печально
Она была уникальная. Статная украинская женщина с густыми черными волосами и мягким певучим голосм ( знаю, истертая фраза, но он певучий у неё был)
До сих пор помню, как мы, еврейка, кореянка, украинка, русская девочки пяти-шести лет разучивали грузинский танец под её руководством. В красивых белых платьях, обшитых синей лентой, с косами. Память нетвердая, но кажеться, костюмы шила тоже она. Еще она научила завязывать узелки и вышиваить, лепить из пластелина, любить Пушкина, дружить, видеть красивое. От неё пахло не то булочками, не то хлебом за 18 копеек, свежим, теплым. не то маминым шерстням платком. Она была статная, а я её рисовала с тонюсенькой талией, как у Обри Хепберн, вернее, так как я тода не знала, кто такая Хепберн, с талией, как у принцессы или у феи. И в платье до пят. " Что-то ты мне льстишь" - смеялась она, разглядывая мой рисунок. "Так будет"- твердо отвечала я. У неё не было своих детей. А с другой стороны, у ней их было сотни. Мне так кажеться. Ушла из детского сада, работал учителем русского языка, вела фольклорную студию, создала музей в школе. Все про всех знала. К неё можно было приходить домой. но я увы, так редко этим пользовалась. А позавчера она умерла, сравнительно не старой женщиной.А такого быть не может. Ведь я её называла "второй мамой" и "папиной сестричкой" и подозревала лет до 8, что она волшебница, хотя она была всего лишь моей воспитательницей в детсокм саду. Вернее, мне безмерно повезло, что моей воспитательницей была Валентина Васильевна Мулько.
Светлая ей память, светлой женщине.
До сих пор помню, как мы, еврейка, кореянка, украинка, русская девочки пяти-шести лет разучивали грузинский танец под её руководством. В красивых белых платьях, обшитых синей лентой, с косами. Память нетвердая, но кажеться, костюмы шила тоже она. Еще она научила завязывать узелки и вышиваить, лепить из пластелина, любить Пушкина, дружить, видеть красивое. От неё пахло не то булочками, не то хлебом за 18 копеек, свежим, теплым. не то маминым шерстням платком. Она была статная, а я её рисовала с тонюсенькой талией, как у Обри Хепберн, вернее, так как я тода не знала, кто такая Хепберн, с талией, как у принцессы или у феи. И в платье до пят. " Что-то ты мне льстишь" - смеялась она, разглядывая мой рисунок. "Так будет"- твердо отвечала я. У неё не было своих детей. А с другой стороны, у ней их было сотни. Мне так кажеться. Ушла из детского сада, работал учителем русского языка, вела фольклорную студию, создала музей в школе. Все про всех знала. К неё можно было приходить домой. но я увы, так редко этим пользовалась. А позавчера она умерла, сравнительно не старой женщиной.А такого быть не может. Ведь я её называла "второй мамой" и "папиной сестричкой" и подозревала лет до 8, что она волшебница, хотя она была всего лишь моей воспитательницей в детсокм саду. Вернее, мне безмерно повезло, что моей воспитательницей была Валентина Васильевна Мулько.
Светлая ей память, светлой женщине.