фильм, фильм, фильм
«Томми в аду» (Tommy inferno)
Когда за океаном берутся снять веселую молодежную комедию, то получается «Американский пирог». Когда за дело берутся европейцы, то получается это у них инфернально, как в Tommy Inferno. Я благодарна всем богам, что вчера вырвалась из своего домашнего ада, как мило мою обитель называет родственница, и попала на кинофестиваль, на фильм норвежского режиссера Ове Раймонд Гилденас «Томми в аду».
у меня умер семеджик, обрезать не могу, я тупица , так что читайте полностью или пролистывайте, чтоб вам..., я добрая
Презентовал фильм оренбургским зрителям «похититель сердец, заслуженный артист России, но, черт возьми, я не выговорю его имени» - Эвклид Кюрдзидис. Он всем нам позавидовал, что мы только будем смотреть «Томми в аду», ведь он уже посмотрел, и еще не раз бы окунулся в этот фильм. «Я ненавижу американское коммерческое кино. Я люблю европейское кино. И это тот самый фильм, который я бы рекомендовал к просмотру». Эвклид заинтриговал молодое поколение, которое впрок запаслось лошадиными дозами попкорна и колы, обилием откровенных сцен. А старшее поколение, которое наличествовало количеством 4 человека, попросил не уходить с просмотра, и постараться понять нынешнюю молодежь, «смотрим разные фильмы, поэтому друг друга не понимаем, а ведь не такая уж у нас и плохая молодежь!».
И, наконец, свет погас, норвежцы начали свое кино.
Томми - такой милый мальчик, с персиковой кожей, нежными чертами и очень жесткими принципами. Единственным светом в темном норвежском царстве был образ его отца - священника, умершего при неизвестных обстоятельствах в годы младенчества главного героя. Томми каждый день смотрит на себя в зеркало и с радостью находит в своем лице черты своего отца. После занятий в школе он - послушник в церкви. Но не зануда и ботаник, как могли подумать недостойные. У Томми есть девушка - пышущая жизнью, страстью, желанием секса Мария. Мария хочет чтобы их отношения с Томми зашли дальше невинных поцелуев, но Томми - настоящий христианин (как папа) и готов взять Марию, но только в качестве жены. Марию мучают желания, а Томми - мысли о смысле жизни, о любви, о Христе.
И тут как на зло школьный бал, который многое обещает. И здесь начинается история.
Кино снято так задорно и весело, с настоящим юношеским максимализмом, когда по фигу всё, и без стыда стебёшься надо всем: над маминым хахалем, мусульманским байрамом, хиджабом и клитором. Что в фильме с большим удовольствием и вытворяют. Но надо признаться, так смешно и целомудренно (прости, осспади), что ставить в один ряд эту ленту с «пирогом» просто кощунственно.
У меня этот фильм вызвал ассоциацию со множеством фильмов: и с лентами Мудиссона («Вместе», «Нас не догонят»), и с «На игле», и с догмами, фон Триером (да-да, блесну кругозором), и кстати говоря, все так и есть. В каждом кадре автор без прикрас признается в любви к этим лентам, так мне показалось.
Комедия предполагает безудержное веселье, но провокационный режиссер довел меня просто до паники.
По ходу действия, пока мы все похихикиваем нам робкими попытками первых чувственных удовольствий, избавления от одних комплексов и приобретения других, разыгрывается настоящая драма. Ушлый типчик, режиссер погорелого школьного театра, даёт Марие то, что она отчаянно и напрасно просит у Томми. Нам этом он не останавливается, еще и замахивается на девушку в хиджабе, о которой грезит друг Томми - Ахмед, сочинитель эротической прозы, подпольный революционер (он устраивает в школе клуб «Самопочитания», что-то наподобие бойцовского клуба, где «убивались» скромность и застенчивость в зародыше), резонер и бретёр. И вот Ахмед выменивает свою видеокамеру на пистолет, обманом приводит близкого к суициду, потерявшего вместе с Марией и землю под ногами, Томми к театралу, нет, он хуже, к худруку. А тот - в любимой позе Тарантино -со скотчем на губах и привязан к стулу.
Ахмед нагнетает обстановку, вкладывает в руку обманутому и обесчещенному Томми пистолет, и под постоянное зудение «Он трахнл Марию, он трахнул Марию» и адский треш, агнец Томми всаживает-таки пулю в похотливого засранца.
Тут мне становится плохо, прям как в конце фильма «Реквием по мечте». И сразу небо с овчинку, туннель и неясный свет. В зале тишина, никто не смеет даже пальцем пошевелить в стаканчике с кукурузкой. И тут бац - это, оказывается, был театральный этюд (Ахмед втирался в доверие к охмурителю юных дев) с клюквенной кровью в пакетике на животе, под рубашкой.
Ниче так капустничек, ага.
Заканчивается все хорошо. Мария находит утешение в женских ласках. Ахмед блюдет себя в рамадан, завязывает с эротикой и слушает классику, а Томми едет в гости к своему настоящему отцу, который, оказывается, совсем не священник, может, и совсем наоборот, а священник - он вообще не при чем. И едет он туда с новой девушкой, настоящей норвежской сёмгой филиппинкой. Ну да, так и бывает в жизни. Прыщи рано или поздно проходят, все мы вырастаем, и многое важное для нас со временем становится смешным и нелепым, а на своих любовей мы смотрим в Одноклассниках потом, и говорим: «О боже, и я ещё по нему плакала…» (с)
Когда за океаном берутся снять веселую молодежную комедию, то получается «Американский пирог». Когда за дело берутся европейцы, то получается это у них инфернально, как в Tommy Inferno. Я благодарна всем богам, что вчера вырвалась из своего домашнего ада, как мило мою обитель называет родственница, и попала на кинофестиваль, на фильм норвежского режиссера Ове Раймонд Гилденас «Томми в аду».
у меня умер семеджик, обрезать не могу, я тупица , так что читайте полностью или пролистывайте, чтоб вам..., я добрая
Презентовал фильм оренбургским зрителям «похититель сердец, заслуженный артист России, но, черт возьми, я не выговорю его имени» - Эвклид Кюрдзидис. Он всем нам позавидовал, что мы только будем смотреть «Томми в аду», ведь он уже посмотрел, и еще не раз бы окунулся в этот фильм. «Я ненавижу американское коммерческое кино. Я люблю европейское кино. И это тот самый фильм, который я бы рекомендовал к просмотру». Эвклид заинтриговал молодое поколение, которое впрок запаслось лошадиными дозами попкорна и колы, обилием откровенных сцен. А старшее поколение, которое наличествовало количеством 4 человека, попросил не уходить с просмотра, и постараться понять нынешнюю молодежь, «смотрим разные фильмы, поэтому друг друга не понимаем, а ведь не такая уж у нас и плохая молодежь!».
И, наконец, свет погас, норвежцы начали свое кино.
Томми - такой милый мальчик, с персиковой кожей, нежными чертами и очень жесткими принципами. Единственным светом в темном норвежском царстве был образ его отца - священника, умершего при неизвестных обстоятельствах в годы младенчества главного героя. Томми каждый день смотрит на себя в зеркало и с радостью находит в своем лице черты своего отца. После занятий в школе он - послушник в церкви. Но не зануда и ботаник, как могли подумать недостойные. У Томми есть девушка - пышущая жизнью, страстью, желанием секса Мария. Мария хочет чтобы их отношения с Томми зашли дальше невинных поцелуев, но Томми - настоящий христианин (как папа) и готов взять Марию, но только в качестве жены. Марию мучают желания, а Томми - мысли о смысле жизни, о любви, о Христе.
И тут как на зло школьный бал, который многое обещает. И здесь начинается история.
Кино снято так задорно и весело, с настоящим юношеским максимализмом, когда по фигу всё, и без стыда стебёшься надо всем: над маминым хахалем, мусульманским байрамом, хиджабом и клитором. Что в фильме с большим удовольствием и вытворяют. Но надо признаться, так смешно и целомудренно (прости, осспади), что ставить в один ряд эту ленту с «пирогом» просто кощунственно.
У меня этот фильм вызвал ассоциацию со множеством фильмов: и с лентами Мудиссона («Вместе», «Нас не догонят»), и с «На игле», и с догмами, фон Триером (да-да, блесну кругозором), и кстати говоря, все так и есть. В каждом кадре автор без прикрас признается в любви к этим лентам, так мне показалось.
Комедия предполагает безудержное веселье, но провокационный режиссер довел меня просто до паники.
По ходу действия, пока мы все похихикиваем нам робкими попытками первых чувственных удовольствий, избавления от одних комплексов и приобретения других, разыгрывается настоящая драма. Ушлый типчик, режиссер погорелого школьного театра, даёт Марие то, что она отчаянно и напрасно просит у Томми. Нам этом он не останавливается, еще и замахивается на девушку в хиджабе, о которой грезит друг Томми - Ахмед, сочинитель эротической прозы, подпольный революционер (он устраивает в школе клуб «Самопочитания», что-то наподобие бойцовского клуба, где «убивались» скромность и застенчивость в зародыше), резонер и бретёр. И вот Ахмед выменивает свою видеокамеру на пистолет, обманом приводит близкого к суициду, потерявшего вместе с Марией и землю под ногами, Томми к театралу, нет, он хуже, к худруку. А тот - в любимой позе Тарантино -со скотчем на губах и привязан к стулу.
Ахмед нагнетает обстановку, вкладывает в руку обманутому и обесчещенному Томми пистолет, и под постоянное зудение «Он трахнл Марию, он трахнул Марию» и адский треш, агнец Томми всаживает-таки пулю в похотливого засранца.
Тут мне становится плохо, прям как в конце фильма «Реквием по мечте». И сразу небо с овчинку, туннель и неясный свет. В зале тишина, никто не смеет даже пальцем пошевелить в стаканчике с кукурузкой. И тут бац - это, оказывается, был театральный этюд (Ахмед втирался в доверие к охмурителю юных дев) с клюквенной кровью в пакетике на животе, под рубашкой.
Ниче так капустничек, ага.
Заканчивается все хорошо. Мария находит утешение в женских ласках. Ахмед блюдет себя в рамадан, завязывает с эротикой и слушает классику, а Томми едет в гости к своему настоящему отцу, который, оказывается, совсем не священник, может, и совсем наоборот, а священник - он вообще не при чем. И едет он туда с новой девушкой, настоящей норвежской сёмгой филиппинкой. Ну да, так и бывает в жизни. Прыщи рано или поздно проходят, все мы вырастаем, и многое важное для нас со временем становится смешным и нелепым, а на своих любовей мы смотрим в Одноклассниках потом, и говорим: «О боже, и я ещё по нему плакала…» (с)