Однажды в июне
Павел Иванович Неволин, капитан милиции, оперуполномоченный, откинулся на стуле и, шумно выдохнув, вытащил из кармана скомканный носовой платок. Вытирая пот с широкого, багрового от жары лица, он взглянул в окно, за которым беспрестанно бухала и трещала электросваркой стройка, и болезненно поморщился. Голова раскалывалась. Стоял на редкость жаркий июнь, и в открытую форточку летела желтая пыль вперемешку с грязным тополиным пухом. Павел Иванович бросил носовой платок на стол, беспорядочно заваленный листами отчетов, рапортов, заявлений потерпевших, фотографиями разыскиваемых, перевел взгляд на стену, где возле сейфа висела приклеенная скотчем реклама тампонов "тампакс" с изображением симпатичных девиц в пикантных мини, и вздохнул долго и тоскливо. Смотреть на плакат было куда приятнее, чем в окно, и он принялся качаться на стуле, барабаня по краю стола указательными пальцами. От этого занятия его отвлек старший лейтенант Приходько, ворвавшийся в кабинет без стука.
- Пал Ваныч, приветствую... - начал Приходько.
- Я те сколько раз говорил, стучать надо, - раздраженно оборвал его Неволин, бухнув об пол ножками стула. - Давай,- и протянул не отмывающуюся от машинного масла руку, в которую Приходько тотчас вложил исписанный лист бумаги.
Неволин пробежал глазами текст, насупясь и беззвучно шевеля губами, сердито взглянул на вытянувшегося по стойке "смирно" старшего лейтенанта.
- Ну и и что ты мне это несешь? Сами, что ли, разобраться не можете?
- Никак нет,- виновато ответил Приходько. - Молчит он. Под шизика косит.
- А этого... - Неволин потряс листком, - терпилу, отпустили?
Приходько молча кивнул.
Неволин, вздохнув, снова взглянул в заявление, на мгновение сощурил водянисто-голубые глаза. - Ладно, давай сюда его,- приказал он и тоскливо посмотрел на плакат.
Приходько с готовностью высунулся в дверь, крикнул:"Алик!Давай!", и уселся на сложенные в углу столбиком новенькие автопокрышки.
В коридоре забухали шаги, на пороге застыл, а потом влетел от толчка сзади длинный, ежиком стриженый парень лет двадцати, в очень грязном спортивном костюме "пума". Руки парня, стянутые впереди наручниками, нервно дергались, выпученные бессмысленные глаза бегали из стороны в сторону, перекошенный гримасой рот издавал сиплые звуки. Парень застыл посреди кабинета в нелепой согнутой позе. Неволин, откинув голову, оценивающе оглядел парня с головы до ног и обратно.
- Что стоишь? Присядь, - сказал Неволин неожиданно ласковым голосом и показал на стул под плакатом.
Парень сел на край стула, наклонившись вперед, уставившись в пол и прижав к животу руки.
- Та-ак, - нараспев начал Неволин, лениво потягиваясь. - Как звать-то тебя?
Парень не ответил, только нервно дернул плечами.
- Звать тебя как?! - вдруг крикнул Неволин страшным голосом, так что в коридоре раскатилось эхо. Парень вздрогнул, как от удара током, глаза его забегали.
- Там все... написано...- пробормотал он глухо.
- А я хочу от тебя услышать,- четко артикулируя, произнес Неволин.
- Калашников... Александр...
- А отчество?
- Леонидович...
- Та-ак,- удовлетворенно надул губы Неволин. - Правильно. Ну-ка расскажи мне, Калашников Александр Леонидович, кому ты продал автомагнитолу, которую вчера украл из автомашины марки "Форд" модель "Скорпио", цвет черный металлик, номер Ц 21-14 МТ.
Парень неожиданно резко вскочил и, косолапо подбежав к столу, забормотал скороговоркой, мотая головой и шумно дыша:"Мне бы покурить, дай травки, не жмотись, не могу больше, крыша едет, ломает меня, дай..."
- Сядь на место! - брезгливо морщась, рявкнул Неволин.
Привстав с покрышек, старший лейтенант Приходько опытным движением руки отбросил парня на место и водворился обратно.
- Давай, давай, давай, Калашников, - усталым тоном сказал Неволин. - Хватит у людей время отнимать. Быстренько все расскажешь, а потом покуришь,- и с хитрой ухмылкой подмигнул Приходьке. - Давай, подробненько, чем стекло в машине выбил, куда магнитолу девал,- и принялся лениво ковырять заточенной спичкой под ногтями.
Парень молчал, он только еще больше согнулся, и по отвисшей нижней губе поползла струйка слюны. Воцарилась пауза. Наконец Неволин отложил спичку и, обменявшись с Приходькой взглядом, полным смертной тоски, кряхтя, начал шарить под столом левой рукой. Приходько, проследив глазами его движение, отвернулся и стал задумчиво читать расписание дежурств, приколотое к шкафу. Неволин, нашарив что-то под столом, на мгновение замер, быстро и оценивающе взглянул на парня, но передумал; отъехал со стулом к стене и, вытянув из-за стола не по годам объемный живот, неторопливо встал. В его руке оказалась очищенная от коры и сучков увесистая дубина. Не говоря ни слова, он вразвалку подошел к парню и, не замахиваясь, звонко щелкнул дубиной по плоской макушке. Парень истошно завизжал, упал боком на пол, начал биться, но моментально был посажен на место проворным Приходькой. Неволин переложил палку в правую руку и, устойчиво расставив ноги, методично работал до тех пор, пока не прекратился визг, а тогда так же неспешно пошел обратно и утомленно рухнул за стол, положив дубину поверх бумаг. Парень сидел выпрямившись, его лицо сделалось спокойно, он, не мигая, смотрел на палку.
- Ну, вот,- ласково сказал Неволин. - Вижу осмысленный взгляд. Давай, Саш, расскажем все быстренько, и расстанемся.
Он вытащил из кипы чистый лист бумаги, положил перед собой ручку и выжидательно подпер голову руками. Парень медленно повернул к нему лицо, раскрыл рот, словно собираясь что-то сказать, как вдруг, - даже шустрый Приходько не успел среагировать, - как пружина, вскочил и выбежал в открытую дверь. Приходько метнулся было вслед, но Неволин остановил его.
- Хрен с ним,- сказал он, махнув рукой. - Дальше автоматов в дежурке не убежит.
- Чего с ним делать-то? - спросил Приходько, пряча в кобуру пистолет.
- А, пусть денек посидит,- ответил Неволин. - Дозреет, там видно будет, - и сунул спичку в щель между зубами. - Тут все ясно, как божий дар. Терпила на него показывает, и потом, он после последней отсидки уже полгода шляется, то мясо на рынке сопрет, то в палатки лезет, пора опять сажать. Ты мне лучше скажи, как, баню-то на среду заказали?
- Ну-у,- радостно прогудел Приходько. - Полуялда девок привезет.
- Если опять тех же, то лучше бы не привозил, - ухмыльнулся Неволин. - Откуда он их только берет, страшных таких.
- Почему страшных? - обиженно возразил Приходько. - Одна там, это... Лена, кажется, - очень даже!
- Да ладно, - отмахнулся Неволин. - Вы никто ничего в женщинах не понимаете. И водку пьете неправильно. Сколько я вас учил, что нельзя холодным закусывать, а вы все по-своему, пьете всякую гадость и жрете, лишь бы брюхо набить. Из водок теперь можно только "Смирновку-шестигранник"...
Он потянулся к телефону, набрал номер.
- Горшков? Приветствую, Неволин. Как там, все тихо? Сидит? Пристрелить надо было... шучу. Ну, пусть посидит, подумает. Есть еще заявители? Есть? Много? Не радуешь ты меня, не радуешь... - он зажмурился и принялся тереть пальцами веки. - А, знаю ее... Скажи ей, чтобы завтра приходила, завтра Полуялда дежурит, пусть он с ней разбирается. Еще кто? Кто? Не знаю такого. Кто избил-то? Жена-а? Ну так пусть к участковому идет, чем меня по пустякам дергать. И построже там с ним, сам виноват, что допустил. Все, что ли? Какая бабка? Ключи забыла? Чего ж она в милицию пришла, пусть в ДЭЗ идет, слесаря вызывает. Вот народ... - Неволин покачал головой и ослабил красивый, купленный на Кипре, галстук. - Все? Ну давай.
Положив трубку, он выдвинул ящик стола и начал что-то искать. Не найдя, принялся выкладывать на стол содержимое карманов, и любопытному взору Приходьки представились несколько патронов разного калибра, расческа со сломанным зубом, автомобильная свеча зажигания, смятые денежные купюры, ключи от наручников и прошлогодний календарик с надписью "Сандра" и портретом певицы Валентины Легкоступовой. - Куда же делось, - буркнул себе под нос Неволин.
- Что? - участливо спросил Приходько.
- Да... тут заявительница на той неделе была одна, телефончик оставила... Ничего так, симпатичная. Не в моем вкусе, правда, но все ж лучше, чем эти полуялдовки... Не помню, где-то записывал... - он начал сосредоточенно перебирать бумаги на столе, а Приходько стал помогать, откладывая просмотренное в аккуратную стопку.
- Здравствуйте, сыночки, - прорезал тишину старческий голос. Неволин и Приходько разом повернулись к двери. В дверях стояла худенькая бабушка в длинной ситцевой юбке, угловатых мужских ботинках и тяжелой, не по жаре плотной, коричневой вязаной кофте, подпоясанной ремешком от халата. Сморщенное, как сухая слива, личико казалось еще темнее, обрамленное белым цветастым платком.
- Чего хотела, мать? - спросил Неволин, продолжая перебирать бумаги.
- Сыночки, миленькие, - бабка шагнула шажок вперед и поклонилась. - Помогите старой дуре. Пошла в собес, думала ключик здесь, в фуфайке, а сама в фартуке оставила. Как вчера в фартуке ведро-то выносила, там и лежит. И теперь, дура старая, домой не попаду.
- Бабуль, тебе слесарь нужен, а это милиция, - сказал Неволин. - Ага, нашел все-таки! Ольга Сергеевна. Сейчас позвоним, узнаем, как Ольга Сергеевна поживает, - и прижал плечом телефонную трубку, собираясь набрать номер.
- Сыночек... родненький... - задрожал бабкин голос. - Слесарь-то дверь вышибет, замок сломает, а на что ж я новый-то куплю? Пенсии-то моей только на хлебушек хватает, я себе даже на гроб ничегошеньки не скопила... Помоги, миленький, выручь старую. У вас в милиции инструменты всякие, ты замочек-то чик, и открой, чтобы не поломался. Я уж за тебя помолюся, сыночек ты мой... - по бабкиным щекам побежали слезы.
- Живешь-то с кем?
- Одна я живу, одна, миленький...
Неволин выпрямился, исподлобья посмотрел на ее нищенский наряд, трясущиеся губы, и, вздохнув, повесил трубку на рычаг телефона. Приходько непонимающе уставился на капитана.
- Ладно, подождите,- бросил Неволин, вставая из-за стола и, боком обогнув старушку, вышел из кабинета.
- Вот уж спасибо, сыночки, - запричитала было бабка, но Приходько начальственно на нее цыкнул, и она осеклась, быстро закивав головой, и притихла. Приходько, скрестив руки на груди, подошел к окну.
- Черт, - раздался сзади голос Неволина. - Эксперт отъехал на происшествие. Придется самому ковыряться. Пошли, мать.
Он запер кабинет и энергично пошел по коридору вперед, засовывая на ходу в карман слаксовых серых брюк хитроумный ключ-отмычку. Приходько дошел с ним до угла и, на прощанье кивнув, присоединился к группе сотрудников, тренирующихся в стрельбе из пневматического пистолета по стенду "Внимание: розыск!".
Старушка отчаянно семенила, стараясь не отстать от Неволина. Из кабинета "зам. по розыску" слышался многоголосый мат; попавшаяся навстречу уборщица вежливо поздоровалась с Неволиным и повела в ту сторону головой, сказала, словно извиняясь:"Ругаются мальчики." Спустившись по лестнице, Неволин подошел к окошку дежурного:"Есть свободная машина? Нет? Опять на своей! Я скоро с вами на бензине разорюсь!" С мрачным лицом открыл тяжелую дверь, и под недобрыми взглядами сидящих за решеткой разношерстных личностей держал ее, глядя куда-то вверх, пока бабка трясущимися ногами переступала порог, хватаясь за косяки и за его руку. Выйдя на улицу, помог старухе сесть на заднее сиденье новой, но уже здорово запущенной "Ауди", втиснулся за руль и, спросивши адрес, всю дорогу обстоятельно курил "Беломор", пуская дым носом.
Машина остановилась перед стандартным семнадцатиэтажным домом. Неволин хлопнул дверцей, вытащил под локоть охающую бабку.
- Этот подъезд? - спросил он сурово.
- Этот, этот, сыночек,- засуетилась бабка. - Пойдем, провожу тебя, милок.
- Чего провожать-то,- хмыкнул Неволин. - Я тут все знаю.
Он пошел вперед.
- Ша! Неволин,- пискнул кто-то, и подростки, кучкующиеся возле подъезда, вразнобой протянули:"Здра-асть!"
Неволин вызвал лифт.
- Этаж какой? - спросил он запыхавшуюся старуху.
- Последний, милок, семнадцатый. Как с дочкой квартиру-то нашу большую разменяли, на Плющихе, дочка-то с мужем там осталась, в двухкомнатной, а я сюда.
Неволин рассеянно кивнул, пытаясь нажать толстым пальцем сожженную пластмассовую кнопку этажа. Палец проскользнул в обугленную дырку и застрял.
- Да ты не думай, мне и здесь хорошо, - уверила его бабка.
- Дочка-то навещает? - спросил Неволин, наконец выдернув палец.
- А как же, родненький, справно навещает. Кажный год с внучатами на Пасху приезжают.
Лифт остановился, двери раскрылись, и Неволин вышел в холл.
- "Двадцать девять девяносто шесть", - засипела на поясе рация,- "двадцать девять девяносто шесть, ответьте".
- На связи,- мрачно ответил Неволин, поднеся рацию ко рту. - Проследуйте ноль семь,- заявила рация. - Что случилось? - "Совещание." - Щас буду,- сказал Неволин и, вешая рацию на место, буркнул под нос: - Обойдутся.
Бабка тем временем доковыляла до крашеной ядовито-синей краской, поцарапанной двери.
- Пришли, миленький, здесь я живу.
- Посмотрим,- буркнул Неволин, с трудом наклоняя грузное тело к низкой замочной скважине. Он провел по скважине пальцами, ковырнул тонким концом отмычки и выпрямился. - Что ж ты, мать, мне голову морочишь? - спросил он раздраженно. - Замок-то у тебя магнитный.
- Магнитный, сыночек, разве ж я говорю, что не так? Зять-то сразу сказал, магнитный, мол, замок, хороший, - затараторила бабка.
- Так что придется все-таки ломать. Отмычкой такой замок не откроешь, - констатировал Неволин, досадливо глядя на дверь.
- Батюшки, батюшки, - запричитала старуха, всплескивая руками. - Миленький ты мой, неужто ничего не сделаешь? Как же я без двери-то буду? Это ведь ночью придет бандит какой да и прибьет бабку. Христа ради прошу, ты уж покрути струментом-то своим, глядишь, и откроется. - Не откроется,- сказал Неволин, спрятал отмычку в карман и, задумчиво привалившись спиной к стене, перевел взгляд на соседнюю дверь. Бабка начала плакать.
- Не реви, мать, раньше времени,- строго сказал Неволин. - Соседи-то твои дома?
- Не знаю, миленький, может, дома, а может, и нет.
Неволин решительно позвонил в соседскую дверь, обитую черным дермантином.
- Кто там? - послышался женский голос.
- Откройте, милиция. - Он приблизил к глазку раскрытое удостоверение. За дверью охнули, завозились, и в приоткрывшейся щели показалось встревоженное лицо немолодой женщины.
- День добрый, оперуполномоченный капитан милиции Неволин, - он хлопнул удостоверением и убрал его.
- Что...- начала было женщина, но Неволин, стараясь придать лицу приветливое выражение, перебил:
- Извините за беспокойство. Вот тут соседка ваша, - он показал на кивающую бабку, - ключи забыла. У вас балкон-то общий?
- Ну... как общий, то есть общий, вообще-то, - замялась женщина.
- Разрешите посмотреть, - и, не дожидаясь разрешения, Неволин шагнул в ухоженную, пахнущую кошкой и стиральным порошком, квартиру. Он уверенно прошел через большую комнату, разлохматив прическу об люстру в виде виноградной лозы. Женщина непонимающе повертела головой и, закрыв перед бабкиным носом дверь, побежала вслед за Неволиным.
Откинув белые тюлевые занавески, Неволин вышел на балкон. Балкон оказался перегорожен массивной кирпичной кладкой. Досадливо хлопнув по кирпичам широкой ладонью, Неволин повернулся к выглядывающей из-за занавески женщине:
- А вот это безобразие. Надо на вас пожарного натравить, пусть оштрафует, чтоб неповадно было.
- Уй, ну не надо, пожалуйста,- плаксиво заныла женщина.
- Здесь должна быть не кирпичная стенка, а тонкий гипсолит,- назидательно сказал Неволин. - В случае пожара облегчает.
- А мы разберем,- живо согласилась женщина.
- Разберете вы, как же...- пробормотал Неволин, еще раз посмотрел на кирпичную стенку, подошел к перилам, глянул вниз, задумчиво плюнул, пошатал перила и вдруг, повернувшись к висящему в простенке велосипеду, снял купленный в прошлую субботу на вещевом развале пиджак и повесил на руль.
- Вы что, будете... ломать? - с ужасом спросила женщина, подбоченилась и вышла из-за шторы: - Я не позволю! Вы не пожарник! Вы не имеете права!
- Попрошу успокоиться, - брезгливо сказал Неволин. - Ничего я ломать не буду.
Он снова энергично потряс перила, подойдя вплотную к стене, перегнулся и заглянул на ту сторону. Снял с пояса рацию, хотел приладить в брючный карман, но потом просто поставил на пол, потер ладони об рубашку.
- Вы что... - охнула женщина и, вдруг догадавшись, прикрыла рот красными лакированными ногтями.
- Спокойно, - сказал Неволин и, крепко взявшись за перила, перекинул через них ногу. Сместив центр тяжести, он начал медленно сползать с балкона, стараясь ногой нашарить точку опоры. Глаза женщины сделались круглыми от страха.
- Может, не надо, - тихо попросила она, но Неволин прикрикнул:
- Под руку не надо!
Лицо его покраснело еще больше, на лбу вздулась синяя жила. Он наконец зацепился за что-то левой ногой и начал стаскивать с перил правую. Затрещали брюки.
- Ой... - сказала шепотом женщина.
Неволин, вцепившись в перила побелевшими пальцами, утвердил обе ноги, набрал полную грудь воздуха и, шумно выдохнув, резко отпустил левую руку, одновременно качнувшись всем телом, чтобы перехватиться за стеной. Рука его нашла опору, но ноги сорвались, и могучее тело сильно ударилось о балконную облицовку.
- И-и-и, - тонко запела женщина, бледнея, как кружево тюля.
- "Двадцать девять девяносто шесть, двадцать девять девяносто шесть, ответьте," - не во время засипела рация.
Балкон содрогался в такт ударам ног, пытавшихся за что-нибудь зацепиться. Этажом ниже из окна высунулся мужчина и, увидев, что происходит, нервно закурил сигарету. Фиолетовое от чудовищного напряжения лицо Неволина вдруг на мгновение показалось над перилами и вновь скрылось, балкон перестал вибрировать, и пальцы, судорожно вцепившиеся в перила с этой стороны стены, внезапно разжались.
- А-а-а, - страшно вскрикнула женщина, вслед за этим балкон дернулся, послышался нечеловеческий рев, и что-то крупное упало по ту сторону кирпичной кладки. В воцарившейся тишине торжественно и печально пело где-то радио:"Прощай, цыганка Сэ-эра..."
Наконец с бабкиного балкона раздалось сопение.
- Живой? - фальцетом спросила женщина, кусая красный ноготь.
- Все в порядке, - послышался злой голос Неволина. Зазвенело выбитое стекло, хлопнула балконная дверь бабкиной квартиры, забухали, удаляясь, шаги. Женщина, опомнившись, бросилась в прихожую, на полпути вернулась, схватила висевший на руле велосипеда пиджак и тогда только выбежала в коридор, но застала лишь бабку, любовно гладящую сухонькой рукой невредимый замок отпертой двери.
- Где он? - спросила женщина. - Уехал?
- Уехал, дочка, токо что уехал. Вот дверку мне открыл,- бабка улыбнулась и вдруг сварливо поджала губы: - А стекло раскокал, паразит! Я ему говорю, кто платить будет, а он мне - пущай дочка твоя заплатит! Антихрист!
Бабка, сокрушенно качая головой, закрыла дверь. Женщина посмотрела на зажатый в руке пиджак, хотела было пойти к лифту, но раздумала и вернулась домой.
Стоял на редкость жаркий июньский день. Лениво купались в придорожной пыли разомлевшие воробьи, легкий ветерок подхватывал с земли желтоватые комья тополиного пуха, шаловливо бросался ими в открытые форточки, поднимал до самых облаков, среди которых высоко в голубом небе сновали неутомимые стрижи. И только безответная забытая рация на балконе семнадцатого этажа напоминала о недавнем подвиге.
(с) 1996
- Пал Ваныч, приветствую... - начал Приходько.
- Я те сколько раз говорил, стучать надо, - раздраженно оборвал его Неволин, бухнув об пол ножками стула. - Давай,- и протянул не отмывающуюся от машинного масла руку, в которую Приходько тотчас вложил исписанный лист бумаги.
Неволин пробежал глазами текст, насупясь и беззвучно шевеля губами, сердито взглянул на вытянувшегося по стойке "смирно" старшего лейтенанта.
- Ну и и что ты мне это несешь? Сами, что ли, разобраться не можете?
- Никак нет,- виновато ответил Приходько. - Молчит он. Под шизика косит.
- А этого... - Неволин потряс листком, - терпилу, отпустили?
Приходько молча кивнул.
Неволин, вздохнув, снова взглянул в заявление, на мгновение сощурил водянисто-голубые глаза. - Ладно, давай сюда его,- приказал он и тоскливо посмотрел на плакат.
Приходько с готовностью высунулся в дверь, крикнул:"Алик!Давай!", и уселся на сложенные в углу столбиком новенькие автопокрышки.
В коридоре забухали шаги, на пороге застыл, а потом влетел от толчка сзади длинный, ежиком стриженый парень лет двадцати, в очень грязном спортивном костюме "пума". Руки парня, стянутые впереди наручниками, нервно дергались, выпученные бессмысленные глаза бегали из стороны в сторону, перекошенный гримасой рот издавал сиплые звуки. Парень застыл посреди кабинета в нелепой согнутой позе. Неволин, откинув голову, оценивающе оглядел парня с головы до ног и обратно.
- Что стоишь? Присядь, - сказал Неволин неожиданно ласковым голосом и показал на стул под плакатом.
Парень сел на край стула, наклонившись вперед, уставившись в пол и прижав к животу руки.
- Та-ак, - нараспев начал Неволин, лениво потягиваясь. - Как звать-то тебя?
Парень не ответил, только нервно дернул плечами.
- Звать тебя как?! - вдруг крикнул Неволин страшным голосом, так что в коридоре раскатилось эхо. Парень вздрогнул, как от удара током, глаза его забегали.
- Там все... написано...- пробормотал он глухо.
- А я хочу от тебя услышать,- четко артикулируя, произнес Неволин.
- Калашников... Александр...
- А отчество?
- Леонидович...
- Та-ак,- удовлетворенно надул губы Неволин. - Правильно. Ну-ка расскажи мне, Калашников Александр Леонидович, кому ты продал автомагнитолу, которую вчера украл из автомашины марки "Форд" модель "Скорпио", цвет черный металлик, номер Ц 21-14 МТ.
Парень неожиданно резко вскочил и, косолапо подбежав к столу, забормотал скороговоркой, мотая головой и шумно дыша:"Мне бы покурить, дай травки, не жмотись, не могу больше, крыша едет, ломает меня, дай..."
- Сядь на место! - брезгливо морщась, рявкнул Неволин.
Привстав с покрышек, старший лейтенант Приходько опытным движением руки отбросил парня на место и водворился обратно.
- Давай, давай, давай, Калашников, - усталым тоном сказал Неволин. - Хватит у людей время отнимать. Быстренько все расскажешь, а потом покуришь,- и с хитрой ухмылкой подмигнул Приходьке. - Давай, подробненько, чем стекло в машине выбил, куда магнитолу девал,- и принялся лениво ковырять заточенной спичкой под ногтями.
Парень молчал, он только еще больше согнулся, и по отвисшей нижней губе поползла струйка слюны. Воцарилась пауза. Наконец Неволин отложил спичку и, обменявшись с Приходькой взглядом, полным смертной тоски, кряхтя, начал шарить под столом левой рукой. Приходько, проследив глазами его движение, отвернулся и стал задумчиво читать расписание дежурств, приколотое к шкафу. Неволин, нашарив что-то под столом, на мгновение замер, быстро и оценивающе взглянул на парня, но передумал; отъехал со стулом к стене и, вытянув из-за стола не по годам объемный живот, неторопливо встал. В его руке оказалась очищенная от коры и сучков увесистая дубина. Не говоря ни слова, он вразвалку подошел к парню и, не замахиваясь, звонко щелкнул дубиной по плоской макушке. Парень истошно завизжал, упал боком на пол, начал биться, но моментально был посажен на место проворным Приходькой. Неволин переложил палку в правую руку и, устойчиво расставив ноги, методично работал до тех пор, пока не прекратился визг, а тогда так же неспешно пошел обратно и утомленно рухнул за стол, положив дубину поверх бумаг. Парень сидел выпрямившись, его лицо сделалось спокойно, он, не мигая, смотрел на палку.
- Ну, вот,- ласково сказал Неволин. - Вижу осмысленный взгляд. Давай, Саш, расскажем все быстренько, и расстанемся.
Он вытащил из кипы чистый лист бумаги, положил перед собой ручку и выжидательно подпер голову руками. Парень медленно повернул к нему лицо, раскрыл рот, словно собираясь что-то сказать, как вдруг, - даже шустрый Приходько не успел среагировать, - как пружина, вскочил и выбежал в открытую дверь. Приходько метнулся было вслед, но Неволин остановил его.
- Хрен с ним,- сказал он, махнув рукой. - Дальше автоматов в дежурке не убежит.
- Чего с ним делать-то? - спросил Приходько, пряча в кобуру пистолет.
- А, пусть денек посидит,- ответил Неволин. - Дозреет, там видно будет, - и сунул спичку в щель между зубами. - Тут все ясно, как божий дар. Терпила на него показывает, и потом, он после последней отсидки уже полгода шляется, то мясо на рынке сопрет, то в палатки лезет, пора опять сажать. Ты мне лучше скажи, как, баню-то на среду заказали?
- Ну-у,- радостно прогудел Приходько. - Полуялда девок привезет.
- Если опять тех же, то лучше бы не привозил, - ухмыльнулся Неволин. - Откуда он их только берет, страшных таких.
- Почему страшных? - обиженно возразил Приходько. - Одна там, это... Лена, кажется, - очень даже!
- Да ладно, - отмахнулся Неволин. - Вы никто ничего в женщинах не понимаете. И водку пьете неправильно. Сколько я вас учил, что нельзя холодным закусывать, а вы все по-своему, пьете всякую гадость и жрете, лишь бы брюхо набить. Из водок теперь можно только "Смирновку-шестигранник"...
Он потянулся к телефону, набрал номер.
- Горшков? Приветствую, Неволин. Как там, все тихо? Сидит? Пристрелить надо было... шучу. Ну, пусть посидит, подумает. Есть еще заявители? Есть? Много? Не радуешь ты меня, не радуешь... - он зажмурился и принялся тереть пальцами веки. - А, знаю ее... Скажи ей, чтобы завтра приходила, завтра Полуялда дежурит, пусть он с ней разбирается. Еще кто? Кто? Не знаю такого. Кто избил-то? Жена-а? Ну так пусть к участковому идет, чем меня по пустякам дергать. И построже там с ним, сам виноват, что допустил. Все, что ли? Какая бабка? Ключи забыла? Чего ж она в милицию пришла, пусть в ДЭЗ идет, слесаря вызывает. Вот народ... - Неволин покачал головой и ослабил красивый, купленный на Кипре, галстук. - Все? Ну давай.
Положив трубку, он выдвинул ящик стола и начал что-то искать. Не найдя, принялся выкладывать на стол содержимое карманов, и любопытному взору Приходьки представились несколько патронов разного калибра, расческа со сломанным зубом, автомобильная свеча зажигания, смятые денежные купюры, ключи от наручников и прошлогодний календарик с надписью "Сандра" и портретом певицы Валентины Легкоступовой. - Куда же делось, - буркнул себе под нос Неволин.
- Что? - участливо спросил Приходько.
- Да... тут заявительница на той неделе была одна, телефончик оставила... Ничего так, симпатичная. Не в моем вкусе, правда, но все ж лучше, чем эти полуялдовки... Не помню, где-то записывал... - он начал сосредоточенно перебирать бумаги на столе, а Приходько стал помогать, откладывая просмотренное в аккуратную стопку.
- Здравствуйте, сыночки, - прорезал тишину старческий голос. Неволин и Приходько разом повернулись к двери. В дверях стояла худенькая бабушка в длинной ситцевой юбке, угловатых мужских ботинках и тяжелой, не по жаре плотной, коричневой вязаной кофте, подпоясанной ремешком от халата. Сморщенное, как сухая слива, личико казалось еще темнее, обрамленное белым цветастым платком.
- Чего хотела, мать? - спросил Неволин, продолжая перебирать бумаги.
- Сыночки, миленькие, - бабка шагнула шажок вперед и поклонилась. - Помогите старой дуре. Пошла в собес, думала ключик здесь, в фуфайке, а сама в фартуке оставила. Как вчера в фартуке ведро-то выносила, там и лежит. И теперь, дура старая, домой не попаду.
- Бабуль, тебе слесарь нужен, а это милиция, - сказал Неволин. - Ага, нашел все-таки! Ольга Сергеевна. Сейчас позвоним, узнаем, как Ольга Сергеевна поживает, - и прижал плечом телефонную трубку, собираясь набрать номер.
- Сыночек... родненький... - задрожал бабкин голос. - Слесарь-то дверь вышибет, замок сломает, а на что ж я новый-то куплю? Пенсии-то моей только на хлебушек хватает, я себе даже на гроб ничегошеньки не скопила... Помоги, миленький, выручь старую. У вас в милиции инструменты всякие, ты замочек-то чик, и открой, чтобы не поломался. Я уж за тебя помолюся, сыночек ты мой... - по бабкиным щекам побежали слезы.
- Живешь-то с кем?
- Одна я живу, одна, миленький...
Неволин выпрямился, исподлобья посмотрел на ее нищенский наряд, трясущиеся губы, и, вздохнув, повесил трубку на рычаг телефона. Приходько непонимающе уставился на капитана.
- Ладно, подождите,- бросил Неволин, вставая из-за стола и, боком обогнув старушку, вышел из кабинета.
- Вот уж спасибо, сыночки, - запричитала было бабка, но Приходько начальственно на нее цыкнул, и она осеклась, быстро закивав головой, и притихла. Приходько, скрестив руки на груди, подошел к окну.
- Черт, - раздался сзади голос Неволина. - Эксперт отъехал на происшествие. Придется самому ковыряться. Пошли, мать.
Он запер кабинет и энергично пошел по коридору вперед, засовывая на ходу в карман слаксовых серых брюк хитроумный ключ-отмычку. Приходько дошел с ним до угла и, на прощанье кивнув, присоединился к группе сотрудников, тренирующихся в стрельбе из пневматического пистолета по стенду "Внимание: розыск!".
Старушка отчаянно семенила, стараясь не отстать от Неволина. Из кабинета "зам. по розыску" слышался многоголосый мат; попавшаяся навстречу уборщица вежливо поздоровалась с Неволиным и повела в ту сторону головой, сказала, словно извиняясь:"Ругаются мальчики." Спустившись по лестнице, Неволин подошел к окошку дежурного:"Есть свободная машина? Нет? Опять на своей! Я скоро с вами на бензине разорюсь!" С мрачным лицом открыл тяжелую дверь, и под недобрыми взглядами сидящих за решеткой разношерстных личностей держал ее, глядя куда-то вверх, пока бабка трясущимися ногами переступала порог, хватаясь за косяки и за его руку. Выйдя на улицу, помог старухе сесть на заднее сиденье новой, но уже здорово запущенной "Ауди", втиснулся за руль и, спросивши адрес, всю дорогу обстоятельно курил "Беломор", пуская дым носом.
Машина остановилась перед стандартным семнадцатиэтажным домом. Неволин хлопнул дверцей, вытащил под локоть охающую бабку.
- Этот подъезд? - спросил он сурово.
- Этот, этот, сыночек,- засуетилась бабка. - Пойдем, провожу тебя, милок.
- Чего провожать-то,- хмыкнул Неволин. - Я тут все знаю.
Он пошел вперед.
- Ша! Неволин,- пискнул кто-то, и подростки, кучкующиеся возле подъезда, вразнобой протянули:"Здра-асть!"
Неволин вызвал лифт.
- Этаж какой? - спросил он запыхавшуюся старуху.
- Последний, милок, семнадцатый. Как с дочкой квартиру-то нашу большую разменяли, на Плющихе, дочка-то с мужем там осталась, в двухкомнатной, а я сюда.
Неволин рассеянно кивнул, пытаясь нажать толстым пальцем сожженную пластмассовую кнопку этажа. Палец проскользнул в обугленную дырку и застрял.
- Да ты не думай, мне и здесь хорошо, - уверила его бабка.
- Дочка-то навещает? - спросил Неволин, наконец выдернув палец.
- А как же, родненький, справно навещает. Кажный год с внучатами на Пасху приезжают.
Лифт остановился, двери раскрылись, и Неволин вышел в холл.
- "Двадцать девять девяносто шесть", - засипела на поясе рация,- "двадцать девять девяносто шесть, ответьте".
- На связи,- мрачно ответил Неволин, поднеся рацию ко рту. - Проследуйте ноль семь,- заявила рация. - Что случилось? - "Совещание." - Щас буду,- сказал Неволин и, вешая рацию на место, буркнул под нос: - Обойдутся.
Бабка тем временем доковыляла до крашеной ядовито-синей краской, поцарапанной двери.
- Пришли, миленький, здесь я живу.
- Посмотрим,- буркнул Неволин, с трудом наклоняя грузное тело к низкой замочной скважине. Он провел по скважине пальцами, ковырнул тонким концом отмычки и выпрямился. - Что ж ты, мать, мне голову морочишь? - спросил он раздраженно. - Замок-то у тебя магнитный.
- Магнитный, сыночек, разве ж я говорю, что не так? Зять-то сразу сказал, магнитный, мол, замок, хороший, - затараторила бабка.
- Так что придется все-таки ломать. Отмычкой такой замок не откроешь, - констатировал Неволин, досадливо глядя на дверь.
- Батюшки, батюшки, - запричитала старуха, всплескивая руками. - Миленький ты мой, неужто ничего не сделаешь? Как же я без двери-то буду? Это ведь ночью придет бандит какой да и прибьет бабку. Христа ради прошу, ты уж покрути струментом-то своим, глядишь, и откроется. - Не откроется,- сказал Неволин, спрятал отмычку в карман и, задумчиво привалившись спиной к стене, перевел взгляд на соседнюю дверь. Бабка начала плакать.
- Не реви, мать, раньше времени,- строго сказал Неволин. - Соседи-то твои дома?
- Не знаю, миленький, может, дома, а может, и нет.
Неволин решительно позвонил в соседскую дверь, обитую черным дермантином.
- Кто там? - послышался женский голос.
- Откройте, милиция. - Он приблизил к глазку раскрытое удостоверение. За дверью охнули, завозились, и в приоткрывшейся щели показалось встревоженное лицо немолодой женщины.
- День добрый, оперуполномоченный капитан милиции Неволин, - он хлопнул удостоверением и убрал его.
- Что...- начала было женщина, но Неволин, стараясь придать лицу приветливое выражение, перебил:
- Извините за беспокойство. Вот тут соседка ваша, - он показал на кивающую бабку, - ключи забыла. У вас балкон-то общий?
- Ну... как общий, то есть общий, вообще-то, - замялась женщина.
- Разрешите посмотреть, - и, не дожидаясь разрешения, Неволин шагнул в ухоженную, пахнущую кошкой и стиральным порошком, квартиру. Он уверенно прошел через большую комнату, разлохматив прическу об люстру в виде виноградной лозы. Женщина непонимающе повертела головой и, закрыв перед бабкиным носом дверь, побежала вслед за Неволиным.
Откинув белые тюлевые занавески, Неволин вышел на балкон. Балкон оказался перегорожен массивной кирпичной кладкой. Досадливо хлопнув по кирпичам широкой ладонью, Неволин повернулся к выглядывающей из-за занавески женщине:
- А вот это безобразие. Надо на вас пожарного натравить, пусть оштрафует, чтоб неповадно было.
- Уй, ну не надо, пожалуйста,- плаксиво заныла женщина.
- Здесь должна быть не кирпичная стенка, а тонкий гипсолит,- назидательно сказал Неволин. - В случае пожара облегчает.
- А мы разберем,- живо согласилась женщина.
- Разберете вы, как же...- пробормотал Неволин, еще раз посмотрел на кирпичную стенку, подошел к перилам, глянул вниз, задумчиво плюнул, пошатал перила и вдруг, повернувшись к висящему в простенке велосипеду, снял купленный в прошлую субботу на вещевом развале пиджак и повесил на руль.
- Вы что, будете... ломать? - с ужасом спросила женщина, подбоченилась и вышла из-за шторы: - Я не позволю! Вы не пожарник! Вы не имеете права!
- Попрошу успокоиться, - брезгливо сказал Неволин. - Ничего я ломать не буду.
Он снова энергично потряс перила, подойдя вплотную к стене, перегнулся и заглянул на ту сторону. Снял с пояса рацию, хотел приладить в брючный карман, но потом просто поставил на пол, потер ладони об рубашку.
- Вы что... - охнула женщина и, вдруг догадавшись, прикрыла рот красными лакированными ногтями.
- Спокойно, - сказал Неволин и, крепко взявшись за перила, перекинул через них ногу. Сместив центр тяжести, он начал медленно сползать с балкона, стараясь ногой нашарить точку опоры. Глаза женщины сделались круглыми от страха.
- Может, не надо, - тихо попросила она, но Неволин прикрикнул:
- Под руку не надо!
Лицо его покраснело еще больше, на лбу вздулась синяя жила. Он наконец зацепился за что-то левой ногой и начал стаскивать с перил правую. Затрещали брюки.
- Ой... - сказала шепотом женщина.
Неволин, вцепившись в перила побелевшими пальцами, утвердил обе ноги, набрал полную грудь воздуха и, шумно выдохнув, резко отпустил левую руку, одновременно качнувшись всем телом, чтобы перехватиться за стеной. Рука его нашла опору, но ноги сорвались, и могучее тело сильно ударилось о балконную облицовку.
- И-и-и, - тонко запела женщина, бледнея, как кружево тюля.
- "Двадцать девять девяносто шесть, двадцать девять девяносто шесть, ответьте," - не во время засипела рация.
Балкон содрогался в такт ударам ног, пытавшихся за что-нибудь зацепиться. Этажом ниже из окна высунулся мужчина и, увидев, что происходит, нервно закурил сигарету. Фиолетовое от чудовищного напряжения лицо Неволина вдруг на мгновение показалось над перилами и вновь скрылось, балкон перестал вибрировать, и пальцы, судорожно вцепившиеся в перила с этой стороны стены, внезапно разжались.
- А-а-а, - страшно вскрикнула женщина, вслед за этим балкон дернулся, послышался нечеловеческий рев, и что-то крупное упало по ту сторону кирпичной кладки. В воцарившейся тишине торжественно и печально пело где-то радио:"Прощай, цыганка Сэ-эра..."
Наконец с бабкиного балкона раздалось сопение.
- Живой? - фальцетом спросила женщина, кусая красный ноготь.
- Все в порядке, - послышался злой голос Неволина. Зазвенело выбитое стекло, хлопнула балконная дверь бабкиной квартиры, забухали, удаляясь, шаги. Женщина, опомнившись, бросилась в прихожую, на полпути вернулась, схватила висевший на руле велосипеда пиджак и тогда только выбежала в коридор, но застала лишь бабку, любовно гладящую сухонькой рукой невредимый замок отпертой двери.
- Где он? - спросила женщина. - Уехал?
- Уехал, дочка, токо что уехал. Вот дверку мне открыл,- бабка улыбнулась и вдруг сварливо поджала губы: - А стекло раскокал, паразит! Я ему говорю, кто платить будет, а он мне - пущай дочка твоя заплатит! Антихрист!
Бабка, сокрушенно качая головой, закрыла дверь. Женщина посмотрела на зажатый в руке пиджак, хотела было пойти к лифту, но раздумала и вернулась домой.
Стоял на редкость жаркий июньский день. Лениво купались в придорожной пыли разомлевшие воробьи, легкий ветерок подхватывал с земли желтоватые комья тополиного пуха, шаловливо бросался ими в открытые форточки, поднимал до самых облаков, среди которых высоко в голубом небе сновали неутомимые стрижи. И только безответная забытая рация на балконе семнадцатого этажа напоминала о недавнем подвиге.
(с) 1996