врывается, боится, что опоздал.
пока молчит душа поэта, тушка судорожно строчит прозу. пока основной труд в разработке, в башке моей рождаются маленькие очерки. что уж там, раз пощу говнорифму, пущай будет и говнопроза.
Я всю жизнь чего-то ждала. Я ждала зиму и лето с одинаковой силой, я с остервенением ждала осень, я рыдала по весне. Я поджидала за углом часами, днями, сутками, пока кто-то оступится за полшага от меня. Чтобы выбежать и осмеять. Чтобы сказать, что так и должно быть, что зло наказано, а судья - я, бросить вслед пару грубых фраз и уйти, ощущая себя Богом своего собственного мира.
Годы провела, наблюдая за тем, как рушатся чужие миры, прикладывала руку к разрушению мира собственного. Как стервятник следила за людьми, теми, кого я хотела любить или ненавидеть. Для меня не существовало ни серого, ни белого. Было чёрное и красное. Если ненависть - то ко всему, если любовь - то для никого.
Искала Господина Никто. Будто бы он смог мне чем-то помочь. Этот идеальный вымышленный мужчина, образ которого я так до конца представить и не смогла. Ставила бессмысленные цели, достигнув которые не получала ни грамма удовольствия. Хотела делать жизнь особенной, лезла из кожи вон.
В какой-то период жизни считала, что моя жизнь - лишь любовь. Жаль признать, что ошибалась. Вновь и вновь, кидалась, скребла железобетонные стены когтями, зубами разрывала всё, что попадалось под них, скулила, рыдала, меня тошнило кровью, мышцы сводило в судорогах, я ловила кайф от состояния.
Нет, я искала не любви. Не сострадания, не счастья и даже не страданий. Искала спокойствия, искала всеми доступными способами. Представляла себе его, нежно лелеяла образ в своей голове, ловила его запах на улице, засыпала с ним в обнимку.
Я была уверена, что свобода и спокойствие - родные брат и сестра. Тогда я слишком во многое ошибочно верила. Ошибочно - так я считала тогда.
Ждала как исход, как истину в последней инстанции, под конец - шла по головам, бежала к нему, раздирая, падая, тонкую иссохшую кожу на коленях и ладонях, цеплялась за людей, которые считали, что любили меня, отталкивала назад и бежала дальше. Я опаздывала на трамвай. На трамвай собственной смерти.
Я всю жизнь чего-то ждала. Оказалось, что я жила в ожидании собственной смерти. И, как и всё, она оказалась не такой, какой я себе её представляла. Спокойствие, как любовь и многое другое, не принесло мне удовлетворения. Ворвавшись в его синюю спальню, свалилась на колени, прижав голову к груди, судорожно пыталась отдышаться. Поднимала красные мокрые глаза и, борясь со сбивающимся дыханием, просила мне отдаться. Я стояла на коленях и молила отдаться мне свою собственную смерть. Открывала дверь Бога ногой, жаловалась, кричала, обижалась на всех, кроме себя. Обижалась за то, что они дали мне не то представление обо мне, о свободе, любви, спокойствии.
Бог и Смерть долго молчали и наблюдали за мной, взъерошенной, красной, мокрой от пота, злой и заплаканной.
Они просто развернулись и ушли, оставив меня в одиночестве. В бесконечной белой комнате без стен, потолков и полов.
Я всю жизнь чего-то ждала. Что-то искала, пробовала. Но никогда не знала, что всё вокруг - лишь моё воображение. Что я делаю свой собственный мир. И никто не виноват в том, что я сделала его не таким, каким хотела видеть. И никто не сказал, что всё, что я искала, уже было внутри меня.
Я не любила себя.
Я всю жизнь чего-то ждала. И это был всего лишь кто-то, кто смог бы открыть мне глаза. Но, к сожалению, меня тут больше нет. А может даже, никогда и не было.
Я всю жизнь чего-то ждала. Я ждала зиму и лето с одинаковой силой, я с остервенением ждала осень, я рыдала по весне. Я поджидала за углом часами, днями, сутками, пока кто-то оступится за полшага от меня. Чтобы выбежать и осмеять. Чтобы сказать, что так и должно быть, что зло наказано, а судья - я, бросить вслед пару грубых фраз и уйти, ощущая себя Богом своего собственного мира.
Годы провела, наблюдая за тем, как рушатся чужие миры, прикладывала руку к разрушению мира собственного. Как стервятник следила за людьми, теми, кого я хотела любить или ненавидеть. Для меня не существовало ни серого, ни белого. Было чёрное и красное. Если ненависть - то ко всему, если любовь - то для никого.
Искала Господина Никто. Будто бы он смог мне чем-то помочь. Этот идеальный вымышленный мужчина, образ которого я так до конца представить и не смогла. Ставила бессмысленные цели, достигнув которые не получала ни грамма удовольствия. Хотела делать жизнь особенной, лезла из кожи вон.
В какой-то период жизни считала, что моя жизнь - лишь любовь. Жаль признать, что ошибалась. Вновь и вновь, кидалась, скребла железобетонные стены когтями, зубами разрывала всё, что попадалось под них, скулила, рыдала, меня тошнило кровью, мышцы сводило в судорогах, я ловила кайф от состояния.
Нет, я искала не любви. Не сострадания, не счастья и даже не страданий. Искала спокойствия, искала всеми доступными способами. Представляла себе его, нежно лелеяла образ в своей голове, ловила его запах на улице, засыпала с ним в обнимку.
Я была уверена, что свобода и спокойствие - родные брат и сестра. Тогда я слишком во многое ошибочно верила. Ошибочно - так я считала тогда.
Ждала как исход, как истину в последней инстанции, под конец - шла по головам, бежала к нему, раздирая, падая, тонкую иссохшую кожу на коленях и ладонях, цеплялась за людей, которые считали, что любили меня, отталкивала назад и бежала дальше. Я опаздывала на трамвай. На трамвай собственной смерти.
Я всю жизнь чего-то ждала. Оказалось, что я жила в ожидании собственной смерти. И, как и всё, она оказалась не такой, какой я себе её представляла. Спокойствие, как любовь и многое другое, не принесло мне удовлетворения. Ворвавшись в его синюю спальню, свалилась на колени, прижав голову к груди, судорожно пыталась отдышаться. Поднимала красные мокрые глаза и, борясь со сбивающимся дыханием, просила мне отдаться. Я стояла на коленях и молила отдаться мне свою собственную смерть. Открывала дверь Бога ногой, жаловалась, кричала, обижалась на всех, кроме себя. Обижалась за то, что они дали мне не то представление обо мне, о свободе, любви, спокойствии.
Бог и Смерть долго молчали и наблюдали за мной, взъерошенной, красной, мокрой от пота, злой и заплаканной.
Они просто развернулись и ушли, оставив меня в одиночестве. В бесконечной белой комнате без стен, потолков и полов.
Я всю жизнь чего-то ждала. Что-то искала, пробовала. Но никогда не знала, что всё вокруг - лишь моё воображение. Что я делаю свой собственный мир. И никто не виноват в том, что я сделала его не таким, каким хотела видеть. И никто не сказал, что всё, что я искала, уже было внутри меня.
Я не любила себя.
Я всю жизнь чего-то ждала. И это был всего лишь кто-то, кто смог бы открыть мне глаза. Но, к сожалению, меня тут больше нет. А может даже, никогда и не было.