Интересно...
Говорил с моим старым другом, одим из первых моих читателей.
Так вот, он высказал следующую мысль:
Все мои тексты узнаваемы. То есть - если бы он получил в руки текст без подписи, написанный мной, то безошибочно определил бы авторство.
Пусть он субъективен, но имею основания полагать, что причины для такого мнения имеются.
И это несмотря на то, что я старался все свои романы писать разными стилями. "Ничья земля", ИМХО, отличается стилем и языком от "Остаться в живых". "Левый берег Стикса" не похож на остальные книги. "Сердце Иуды" в исторической своей части пишется достаточно архаичным, и по лексике и по структуре, языком.
Несомненно, в моих книгах есть вещи, указывающие на авторство. И это не только жанр. :-). Несколько временных линий и сюжетов, развивающихся одновременно, методы нагнетания саспенса, как лексическая особенность - сказуемое далеко отстоящее от подлежащего (это мне филологи объяснили. Я уже не помню ни что такое сказуемое, ни что такое подлежащее. Просто есть у меня такая вот особенность при конструировании сложносочиненных и сложно подчиненных предложений.) Более того, если в первых своих книгах я строил длинные, на полстраницы предложения, то теперь я неосознанно их избегаю, пытаясь сделать текст проще для восприятия...
Скажите мне, друзья, кто читал, конечно, действительно ли все мои книги написаны одинаковым, калькированным языком? Или автор опознается по каким-нибудь другим признакам?
Так вот, он высказал следующую мысль:
Все мои тексты узнаваемы. То есть - если бы он получил в руки текст без подписи, написанный мной, то безошибочно определил бы авторство.
Пусть он субъективен, но имею основания полагать, что причины для такого мнения имеются.
И это несмотря на то, что я старался все свои романы писать разными стилями. "Ничья земля", ИМХО, отличается стилем и языком от "Остаться в живых". "Левый берег Стикса" не похож на остальные книги. "Сердце Иуды" в исторической своей части пишется достаточно архаичным, и по лексике и по структуре, языком.
Несомненно, в моих книгах есть вещи, указывающие на авторство. И это не только жанр. :-). Несколько временных линий и сюжетов, развивающихся одновременно, методы нагнетания саспенса, как лексическая особенность - сказуемое далеко отстоящее от подлежащего (это мне филологи объяснили. Я уже не помню ни что такое сказуемое, ни что такое подлежащее. Просто есть у меня такая вот особенность при конструировании сложносочиненных и сложно подчиненных предложений.) Более того, если в первых своих книгах я строил длинные, на полстраницы предложения, то теперь я неосознанно их избегаю, пытаясь сделать текст проще для восприятия...
Скажите мне, друзья, кто читал, конечно, действительно ли все мои книги написаны одинаковым, калькированным языком? Или автор опознается по каким-нибудь другим признакам?