Борьба за инициативу и действия С.О. Макарова на посту командующего Флотом Тихого океана
Оригинал взят у naval_manual в Борьба за инициативу и действия С.О. Макарова на посту командующего Флотом Тихого океана
Вчера мы отметили, что С.О. Макаров по итогам русско-японской войны был выбран мастерами отечественной ВМ-мысли как позитивный пример. Русский флот под командованием Макарова побед не одержал и потерь противнику не нанёс. Что же ставилось в заслугу адмиралу?
Продолжим чтение книги М.А. Петрова:
По полученным агентурным сведениям (оказавшихся ложными) японцы намеревались в начале марта приступить к десантным операциям в районе Инкоу. Считая это вероятным, Макаров решил немедленно приступить к минированию входа в реки Ляохе и Ялу и одновременно сообщил, что в случае появления транспортов у берегов Квантуна, в сопровождения неприятельских главных сил, он считает необходимым выйти со всей эскадрой навстречу противнику и дать бой.
Получив это донесение, наместник 10 марта ответил, что «выход флота для противодействия высадкам неприятеля на побережье Лиаотунга он признает как крайнюю меру, так как результат боя с значительно превосходящими силами неприятеля грозит большими и крайне чувствительными потерями»... Считая, что «первая же неудача может расстроить все дальнейшие планы военных действий», наместник предлагал «ранее, чем решиться на генеральное сражение, попытаться усилить свои силы присоединением крейсерского отряда из Владивостока, если последнему удастся прорваться через Корейский пролив». Кроме того, он указывал на необходимость самою тщательного сохранения флота, особенно броненосцев, до времени, когда «участие флота может довершить скорейший успех и нанести неприятелю решительное поражение». Такое действие флота могло потребоваться «с переходом наших войск в пределы Кореи», а потому сбережение наших морских сил до того времени, по мнению наместника, являлось «одной из первейших и важнейших задач его начальников, которым необходимо отдалять всякое невыгодное для себя столкновение с неприятельскими силами в море, чтобы с большей уверенностью рассчитывать на присоединение подкреплений из Балтики».
Как видно, наместник держался иного образа мыслей, нежели Макаров. Он старался сдержать порыв последнего. Им руководила осторожность, желание сначала обеспечить верный шанс, а потом уже идти на удар. Этот метод мысли может быть уместен, но не тогда, когда инициатива в руках противника, и не в тот момент, когда последний выполняет ответственейшие операции войны. В данный момент японцы перевозили войска, строили фундамент того стратегического сооружения, которое привело их к выигрышу всей кампании. Здесь - элемент риска с которым подходил к решению своей задачи Макаров был в принципе правилен. Дальнейшие события подтвердили это.
Одной из двух главных добродетелей Макарова на посту командующего - это, разумеется, не новость - отечественная теория считает активность. Макаров - в отличие от других командующих - боролся с японцами за инициативу, и этим заслужил право быть "позитивным примером". Тот факт, что борьба окончилась тяжёлым поражением, уже заставляет относится к таким выводам с некоторой осторожностью.
Более того. Нельзя утверждать, что Макаров в принципе боролся за перехват инициативы. Действия его, в большинстве своём, были не активными, но реактивными. Макаров последовательно отвечал на вызовы Того. Он реагировал - и только. Что было сделано с точки зрения организации и ведения боевых действий?
В первые две недели в центре внимания Макарова оказалось противодействие обстрелам Порт-Артура с моря: постановка минного заграждения у Ляотешаня, организация перекидной стрельбы и разработка схемы экстренного выхода эскадры на внешний рейд. Принципиально важным здесь является следующее: Макаров занялся организацией обороны Порт-Артура непосредственно после бомбардировки 26 февраля/10 марта 1904 г.
Меры эти имели ограниченную эффективность - что показала повторная бомбардировка внутреннего рейда 9/22 марта - однако Макаров не предпринял дополнительных действий даже на этом направлени, поскольку буквально через четыре дня, в ночь 13-14/26-27 марта - японцы предприняли повторную попытку заблокировать вход на внутренний рейд с помощью брандеров. Теперь внимание Макарова было сосредоточено на защите от самотопов: усиление крепостного минного заграждения, организация дежурства крейсеров, баррикады на внешнем рейде.
Таким образом, Макаров последовательно отвечал на создаваемые противником угрозы, что не ведёт к перехвату инициативы. Кроме того, в борьбе с настойчивым и предприимчивым противником защита от угроз "вчерашнего дня" оказывается неэффективной, поскольку противник создаёт угрозы новые. Макаров попался на третьем ходу.
Классической характеристикой Макарова как активного командующего является следующая: под его командованием эскадра выходила в море пять раз, в оставшееся время - дважды. Это действительно так, но из пяти выходов в море три как раз были "реактивными", связанными с появлением у Порт-Артура японцев, причём третий имел катастрофические последствия, являвшиеся, к тому же, прямым следствием выходов предыдущих.
Теоретически, борьба за перехват инициативы, пожалуй, должна состоять из двух основных элементов:
1. Создание новых угроз (в т.ч. на новых направлениях) для противника;
2. Нанесение противнику поражения или как минимум крупных потерь, заставляющих его отказаться от своих наступательных планов.
При этом стоит отметить, что борьба за перехват инициативы является сложнейшей формой ведения боевых действий, и найти примеры успеха в такой борьбе сложно. Можно, впрочем, вспомнить действия американского флота в 1942 г., включавшие в себя цепочку п. 1 (рейд Дулиттла) - п.2 (Коралловое море - Мидуэй).
Выходы эскадры по командованием Макарова - как основная форма активности флота в период его командование - не создавали непосредственной угрозы противнику. При появлении японцев у Порт-Артура Макарова держался на внешнем рейде, отдавая Того ту самую инициативу, за которую вроде бы боролся. Два выхода "по собственной воле" не сопровождались появлением русских кораблей там, где они могли угрожать японцам - у северо-западных берегов Кореи - и не привели к нарушению планов Того. Хотя тот и волновался.
Были ли у Макарова другие силы и средства? Были. В первую очередь - Владивостокский отряд крейсеров, идеально подходивший для решения задачи по п.1. На период командования Макарова пришлись два важных события: 1-я и 2-я эскадры Соединённого флота переехали с рейда Пхальгупхо (в юго-западном углу Кореи) в бухту Хэджу, после чего уже не могли в принципе оказать поддержку силам 3-й эскадры, охранявшим коммуникации в Корейском проливе. И, одновременно, японцы занимались перевозской основных сил 1-й армии (в т.ч. штаб армии, 2-я и Гвардейская пехотные дивизии, 1-я артиллерийская бригада) из Японии в Циннампо.
Это был момент, когда Владивостокский отряд мог добиться наибольшего успеха, однако он оставался в базе. Отчасти потому, что Макаров имел неверные представления об обстановке (он не знал, что японцы заняты перевозкой войск в Циннампо и, соответственно, физически не в состоянии организовать высадку в Инкоу). Отчасти потому, что Макаров сам взвалил на себя обязанности не только Командующего флотом, но ещё и Начальника эскадры (Старк уехал по болезни, а нового Макаров просил не назначать). Нарушение уставной схемы управления силами флота естественным образом привело к тому, что Макаров, заваленный делами в Порт-Артуре, "забыл" про Владивостокский отряд.
Другим потенциально эффективным средством, имевшимся у Макарова, были мины. Если бы минная постановка у Ляотешаня была более масштабной, или, если бы Макаров сделал то, что сделал Витгефт через некоторое время - ход войны мог измениться радикально. Однако от активной минной войны Макаров отказался. Ей занялся Того.
Вчера мы отметили, что С.О. Макаров по итогам русско-японской войны был выбран мастерами отечественной ВМ-мысли как позитивный пример. Русский флот под командованием Макарова побед не одержал и потерь противнику не нанёс. Что же ставилось в заслугу адмиралу?
Продолжим чтение книги М.А. Петрова:
По полученным агентурным сведениям (оказавшихся ложными) японцы намеревались в начале марта приступить к десантным операциям в районе Инкоу. Считая это вероятным, Макаров решил немедленно приступить к минированию входа в реки Ляохе и Ялу и одновременно сообщил, что в случае появления транспортов у берегов Квантуна, в сопровождения неприятельских главных сил, он считает необходимым выйти со всей эскадрой навстречу противнику и дать бой.
Получив это донесение, наместник 10 марта ответил, что «выход флота для противодействия высадкам неприятеля на побережье Лиаотунга он признает как крайнюю меру, так как результат боя с значительно превосходящими силами неприятеля грозит большими и крайне чувствительными потерями»... Считая, что «первая же неудача может расстроить все дальнейшие планы военных действий», наместник предлагал «ранее, чем решиться на генеральное сражение, попытаться усилить свои силы присоединением крейсерского отряда из Владивостока, если последнему удастся прорваться через Корейский пролив». Кроме того, он указывал на необходимость самою тщательного сохранения флота, особенно броненосцев, до времени, когда «участие флота может довершить скорейший успех и нанести неприятелю решительное поражение». Такое действие флота могло потребоваться «с переходом наших войск в пределы Кореи», а потому сбережение наших морских сил до того времени, по мнению наместника, являлось «одной из первейших и важнейших задач его начальников, которым необходимо отдалять всякое невыгодное для себя столкновение с неприятельскими силами в море, чтобы с большей уверенностью рассчитывать на присоединение подкреплений из Балтики».
Как видно, наместник держался иного образа мыслей, нежели Макаров. Он старался сдержать порыв последнего. Им руководила осторожность, желание сначала обеспечить верный шанс, а потом уже идти на удар. Этот метод мысли может быть уместен, но не тогда, когда инициатива в руках противника, и не в тот момент, когда последний выполняет ответственейшие операции войны. В данный момент японцы перевозили войска, строили фундамент того стратегического сооружения, которое привело их к выигрышу всей кампании. Здесь - элемент риска с которым подходил к решению своей задачи Макаров был в принципе правилен. Дальнейшие события подтвердили это.
Одной из двух главных добродетелей Макарова на посту командующего - это, разумеется, не новость - отечественная теория считает активность. Макаров - в отличие от других командующих - боролся с японцами за инициативу, и этим заслужил право быть "позитивным примером". Тот факт, что борьба окончилась тяжёлым поражением, уже заставляет относится к таким выводам с некоторой осторожностью.
Более того. Нельзя утверждать, что Макаров в принципе боролся за перехват инициативы. Действия его, в большинстве своём, были не активными, но реактивными. Макаров последовательно отвечал на вызовы Того. Он реагировал - и только. Что было сделано с точки зрения организации и ведения боевых действий?
В первые две недели в центре внимания Макарова оказалось противодействие обстрелам Порт-Артура с моря: постановка минного заграждения у Ляотешаня, организация перекидной стрельбы и разработка схемы экстренного выхода эскадры на внешний рейд. Принципиально важным здесь является следующее: Макаров занялся организацией обороны Порт-Артура непосредственно после бомбардировки 26 февраля/10 марта 1904 г.
Меры эти имели ограниченную эффективность - что показала повторная бомбардировка внутреннего рейда 9/22 марта - однако Макаров не предпринял дополнительных действий даже на этом направлени, поскольку буквально через четыре дня, в ночь 13-14/26-27 марта - японцы предприняли повторную попытку заблокировать вход на внутренний рейд с помощью брандеров. Теперь внимание Макарова было сосредоточено на защите от самотопов: усиление крепостного минного заграждения, организация дежурства крейсеров, баррикады на внешнем рейде.
Таким образом, Макаров последовательно отвечал на создаваемые противником угрозы, что не ведёт к перехвату инициативы. Кроме того, в борьбе с настойчивым и предприимчивым противником защита от угроз "вчерашнего дня" оказывается неэффективной, поскольку противник создаёт угрозы новые. Макаров попался на третьем ходу.
Классической характеристикой Макарова как активного командующего является следующая: под его командованием эскадра выходила в море пять раз, в оставшееся время - дважды. Это действительно так, но из пяти выходов в море три как раз были "реактивными", связанными с появлением у Порт-Артура японцев, причём третий имел катастрофические последствия, являвшиеся, к тому же, прямым следствием выходов предыдущих.
Теоретически, борьба за перехват инициативы, пожалуй, должна состоять из двух основных элементов:
1. Создание новых угроз (в т.ч. на новых направлениях) для противника;
2. Нанесение противнику поражения или как минимум крупных потерь, заставляющих его отказаться от своих наступательных планов.
При этом стоит отметить, что борьба за перехват инициативы является сложнейшей формой ведения боевых действий, и найти примеры успеха в такой борьбе сложно. Можно, впрочем, вспомнить действия американского флота в 1942 г., включавшие в себя цепочку п. 1 (рейд Дулиттла) - п.2 (Коралловое море - Мидуэй).
Выходы эскадры по командованием Макарова - как основная форма активности флота в период его командование - не создавали непосредственной угрозы противнику. При появлении японцев у Порт-Артура Макарова держался на внешнем рейде, отдавая Того ту самую инициативу, за которую вроде бы боролся. Два выхода "по собственной воле" не сопровождались появлением русских кораблей там, где они могли угрожать японцам - у северо-западных берегов Кореи - и не привели к нарушению планов Того. Хотя тот и волновался.
Были ли у Макарова другие силы и средства? Были. В первую очередь - Владивостокский отряд крейсеров, идеально подходивший для решения задачи по п.1. На период командования Макарова пришлись два важных события: 1-я и 2-я эскадры Соединённого флота переехали с рейда Пхальгупхо (в юго-западном углу Кореи) в бухту Хэджу, после чего уже не могли в принципе оказать поддержку силам 3-й эскадры, охранявшим коммуникации в Корейском проливе. И, одновременно, японцы занимались перевозской основных сил 1-й армии (в т.ч. штаб армии, 2-я и Гвардейская пехотные дивизии, 1-я артиллерийская бригада) из Японии в Циннампо.
Это был момент, когда Владивостокский отряд мог добиться наибольшего успеха, однако он оставался в базе. Отчасти потому, что Макаров имел неверные представления об обстановке (он не знал, что японцы заняты перевозкой войск в Циннампо и, соответственно, физически не в состоянии организовать высадку в Инкоу). Отчасти потому, что Макаров сам взвалил на себя обязанности не только Командующего флотом, но ещё и Начальника эскадры (Старк уехал по болезни, а нового Макаров просил не назначать). Нарушение уставной схемы управления силами флота естественным образом привело к тому, что Макаров, заваленный делами в Порт-Артуре, "забыл" про Владивостокский отряд.
Другим потенциально эффективным средством, имевшимся у Макарова, были мины. Если бы минная постановка у Ляотешаня была более масштабной, или, если бы Макаров сделал то, что сделал Витгефт через некоторое время - ход войны мог измениться радикально. Однако от активной минной войны Макаров отказался. Ей занялся Того.