Интурист порочит русскую армию 18 века.
Если в целом управление Российской империей устроено далеко не лучшим образом, то, возможно самый большой беспорядок царит там в военной области. Не обладая необходимыми сведениями для глубокого исследования столь запутанной и непростой материи, как военная система, мы ограничимся здесь лишь изложением достоверно установленных фактов, дополнив их мнением профессионалов, которые, полагаем, способны выносить наиболее весомые суждения по данному предмету.
С тех пор как князь Потемкин возглавляет этот департамент, дела пребывают там в таком расстройстве, какое трудно себе вообразить. Его медлительность и безразличие заставляют с сожалением вспоминать об активности предшественника. Самые срочные приказы месяцами валяются неподписанными в его кабинете, а иногда и теряются. В результате такой небрежности пару лет назад затерялся пехотный полк, и никто в Петербурге не знал, что с ним стало. На его поиски в провинцию были посланы курьеры, и в конце концов выяснилось, что с момента заключения Кайнарджийского мира 24 он находится на кубанской границе, не зная, где ему надлежит встать гарнизоном. Нетрудно представить себе состояние, в каком должен был находиться этот полк после из-за столь странной забывчивости. Ну а поскольку князь Потемкин ввел в армию много новшеств и особенно сильно переиначил старое устройство кавалерии, прежде всего легкой, очевидно, что это не могло не усугубить общее расстройство дел. Далее в этом мемуаре будет приведен не один пример в подтверждение сего.
При наборе рекрутов допускаются самые прискорбные злоупотребления, крайне пагубные как для империи в целом, так и для армии. Обычно проводить его поручают младшим служащим Военной коллегии, которые отправляются в провинции и, пользуясь мздоимством местных начальников либо при их попустительстве, подвергают население отдаленных областей наитягчайшим притеснениям. Для их действий характерно самое вопиющее корыстолюбие. Оно определяет их выбор, который падает лишь на тех, кто не в состоянии откупиться, и который совершенно не зависит от реальной пригодности человека к службе. Дабы сберечь в свою пользу средства, выделяемые на транспортировку этих несчастных, сопровождающий экономит на их питании и дорожных расходах. Все то, что им предоставляется, вроде ветхих рубищ, едва ли стоит и половину суммы, предназначенной на их содержание, а потому им приходится испытывать на себе все ужасы тягчайших лишений. Эти новобранцы подвергаются всем несчастьям, какие только способно повлечь за собой подобное обращение. Результатом становятся очень опасные эпидемические заболевания, которые при плохом уходе и в отсутствие медицинской помощи приводят многих из этих несчастных к смерти. Те, кому удается, дезертируют и пополняют ряды лесных разбойников. Из команды в 500 человек едва ли 100 добираются до своих полков.
Неудивительно, что в такой обширной империи, как Россия, где к тому же правит женщина, сведения о подобных злоупотреблениях не достигают трона, поскольку в противном случае интересы государя и его гуманность неизбежно заставили бы принять самые действенные меры по их исправлению. Однако человеку, незнакомому с характером русского народа в целом, совершенно непонятно, почему никому из министров или генералов не хватает патриотизма и мужества сообщить государыне об этих ужасах. Тем не менее безразличие к общественному благу у всех имеющих здесь высокое положение именно таково, что их ничто не заботит, если только не страдают их собственные интересы; те же, на ком непосредственно сказываются эти злоупотребления, слишком далеки и бессильны, чтобы их жалобы могли кого-либо тронуть. Что касается командиров полков, то выше мы уже объяснили причины, побуждающие их скрывать нехватку личного состава в своих подразделениях. Соответственно невозможно доверять существующим данным о численности русских войск; отсутствующее представляется там как имеющееся в наличии, и приводится не то количество людей, которое действительно есть, а то, которое должно быть.
Когда-то русский солдат по своим индивидуальным качествам зарекомендовал себя как один из лучших в Европе. Не будучи привязан к родине, но будучи прикреплен к земле, он редко покидал свои знамена. Предрассудки религии и суровая дисциплина делали его грозным в бою, а физическое сложение и образ жизни позволяли переносить тяготы и преодолевать самые сложные препятствия. Все это осталось в прошлом. В заграничных походах он узнал, что ему везде может быть лучше, чем на родине. Предрассудки мало-помалу рассеялись, и в армии началось дезертирство. Кроме того, там перестали столь же слепо, как когда-то, подчиняться приказам вышестоящих начальников и осмеливаются их обсуждать, а нередко даже отказываются исполнять. Так, во время смуты в Польше стало известно, что довольно значительное соединение не захотело атаковать какой-то пункт под тем предлогом, что захват его не стоит опасности быть убитым. Утверждают, что этот случай не единственный. Несомненно, главная причина подобного зла - ослабление дисциплины, которое имеет место отнюдь не из-за того, что с солдатом стали менее строго обращаться, а потому, что его подвергают необоснованным наказаниям, и потому еще, что офицеры по причине своего невежества презирают подчиненных.
К числу фундаментальных недостатков военного дела здесь относится низкий уровень подготовки младшего командного состава, что, впрочем, является естественным следствием слабой квалификации всех офицеров, начиная с прапорщика и кончая генералом. Как известно, русский офицер ценится значительно ниже, чем солдат. Мелкие дворяне, не имеющие ни образования, ни каких бы то ни было принципов, идут служить только для того, чтобы приобрести положение и [107] право иметь карету. Когда эта цель достигнута, они отправляются жить в свои поместья.
Пехота, даже помимо уже упомянутых недостатков, начинающих проникать в армию и относящихся как к солдатам, так и к офицерам, теперь, считается, уже не столь хороша, как когда-то, хотя устав у нее остался прежним и нынешний военный министр ничего в нем не изменил. Беда состоит в том, что полковники в отсутствие за ними строгого надзора вводят у себя в полках любые новшества, которые им заблагорассудятся, и каждое назначение нового командира влечет за собой перемены, неважно хорошие или плохие. С возмущением говорят, что молодые люди и выдвинувшиеся благодаря фавору куртизаны, которые в приемных, где протекала их жизнь до назначения на командные посты, прочитали от скуки несколько книг по тактике, теперь от скуки же пытаются устраивать большие маневры, способные привести лишь к конфузу, но вынуждающие войска забывать все то, что ранее умели, и учиться всякой ерунде. Добавляют также, что по-разному обученные полки при объединении их в корпуса вместе составят весьма ущербное целое и что русская армия в настоящий момент напоминает войско Германской империи. Внутренняя организация пехоты расстроена точно в такой же степени, в какой порочна ее тактика. Согласно установленному порядку, каждый полк имеет под ружьем 1800 человек, но такого никогда не бывает. Даже в наиболее укомплектованных - лишь по 1300-1400 человек, а в большинстве и того меньше. Полагают, есть веские основания утвреждать, что, если бы сейчас русской армии [108] пришлось начать кампанию, в каждом пехотном полку едва ли насчиталась бы тысяча бойцов, поскольку из общего числа всегда надо вычитать две роты, остающиеся при складе для охраны и необходимых хозяйственных работ, ведь все предметы обмундирования и экипировки солдата изготовляются им самим. Неполная укомплектованность армии не дает короне никакой экономии, а приносит выгоду лишь командирам полков.
Вообще русская кавалерия намного хуже пехоты. Русские, за исключением украинцев, не имеют природной склонности к верховой езде. Это искусство настолько плохо развито в данной стране, что ему здесь просто невозможно как следует научиться. Кроме того, становясь во главе эскадрона или кавалерийского полка, пехотный офицер, едва умеющий держаться в седле, вводит в соответствии со своими причудами такие порядки, которые ему кажутся наилучшими, и портит все то разумное, что случайно удалось установить его предшественнику.
Исключение составляет лишь полк Великого князя, имеющий, кроме того, очень хороших коней.
Во всех же остальных конский состав весьма плох, и везде - практически в одинаковой степени. Полковники ради того, что они называют "экономией", держат в полку лошадей до тех пор, пока те не падут от старости, и выдают им лишь половину нормы фуража, определенной государством, чтобы они пухли, поскольку, если лошадь толста, ее признают годной. По тем же соображениям с ними стараются проводить как можно меньше занятий. За год их в течение девяти месяцев выгуливают шагом всего лишь по четверть часа в день, в результате чего от малейших усилий они покрываются пеной. Мундштук, ковка, сбруя обычно находятся в плачевном состоянии. Осмеливаюсь говорить об этом с такой уверенностью, потому что собственными глазами видел весь этот беспорядок в полках, расквартированных здесь, в Петербурге, куда прибывают лишь лучшие из них. Офицеры же рассказывали, что в других местах дела обстоят намного хуже. Из того же источника известно, что в одном из расположенных сейчас в Польше карабинерных полков, а именно в Нарвском, имеется в наличии всего лишь 200 лошадей, из которых, возможно, едва ли четверть пригодна к несению службы. Зато его последний командир, занимавший эту должность в течение восьми лет, обогатился на 180 тыс. руб., грабя как свой полк, так и поляков.
ЖИЛЬБЕР РОММ
1
Заметки о военном деле в России в 1780 г.
https://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Russ/XVIII/1780-1800/Romm/text.htm