Граждане России и традиционные ценности. Соцопрос АКСИО-4.
Оригинал взят у friend в Граждане России и традиционные ценности. Соцопрос АКСИО-4.
В феврале 2014 года центром АКСИО был проведен масштабный опрос общественного мнения - было опрошено 43687 человек из всех регионов Российской Федерации, за исключением Крыма и Севастополя, которые во время опроса еще только готовились к проведению референдума о присоединении к России.
Опрос проводили активисты «Сути времени», ВКСВ, «Родительского Всероссийского Сопротивления», а также многие люди, не состоящие ни в одной из этих организаций - просто граждане, обеспокоенные тем, в каком направлении в последнее время меняется российское законодательство, связанное с проблемами семьи, детства и традиционных ценностей.
И действительно, есть причины для беспокойства. Потому что под давлением Запада - различных международных организаций: ООН, ЮНЕСКО, ЮНИСЕФ, Совета Европы и т. д. и т. п. - в российское законодательство упорно продвигают законы, которые прямо противоречат и традициям нашей страны, и общественному мнению, и требованиям общественности. Однако с упорством, достойным лучшего применения, Запад пытается чуть ли не силой внедрить у нас все те «наработки», с помощью которых уже почти разрушены общество и культура Запада. Это и ювенальные подходы в законодательстве о семье и детстве, против внедрения которых в России борются «Родительское Всероссийское Сопротивление» и другие родительские организации. Это и требование разрешить гей-парады (видимо, как крупнейшее культурное событие в современном мире, без которого никуда) вместе с требованием узаконить однополые браки, и секспросвет в школах и детских садах, который призван, видимо, гармонично дополнять уже введенную у нас Болонскую систему... не поворачивается язык сказать «образования». Тут и пресловутый «гендер», и требования узаконить проституцию и легкие наркотики, и бесконечные призывы к «толерантности»...
Кстати, о толерантности. Наша газета уже писала о том, как именно продвигается толерантность в России: открыто множество «Центров толерантности», в которых распространяются специальные «толерантные» книги с фальсифицированными данными, которые буквально навязываются детям и родителям. То есть к «толерантности» нас призывают особенно упорно. Но ведь что такое толерантность? Как написано в «Википедии», «Толерантность (от лат. tolerantia - терпение, терпеливость, добровольное перенесение страданий) - социологический термин, обозначающий терпимость к иному мировоззрению, образу жизни, поведению и обычаям. Толерантность не равносильна безразличию. Она не означает также принятия иного мировоззрения или образа жизни, она заключается в представлении другим права жить в соответствии с собственным мировоззрением». Когда нас к ней призывают, то считается, что мы (россияне) должны, видимо, проявлять терпимость к иному мировоззрению, образу жизни, поведению и обычаям. Но совершенно незачем с таким шумом ломиться в открытую дверь: Россия - многонациональная и многоконфессиональная страна, веками существующая, в том числе, за счет проявления терпимости (то есть толерантности) всех народов к обычаям, мировоззрению и образу жизни других народов. Однако хочется спросить: а не считает ли нужным многоуважаемый Запад проявить толерантность к нашему мировоззрению, к нашему образу жизни, к нашим обычаям? Почему бы Западу не набраться этой широко разрекламированной толерантности и не прекратить навязывать России чуждые ей ценности и установления? Вопрос, конечно, как понимает читатель, риторический. Потому что для Запада не то что наших, российских ценностей не существует, для него не существует и ценностей собственных - в этом легко убедиться, если внимательно посмотреть на историю Запада последних десятилетий - когда всё то, что они сейчас навязывают нам, они навязали своим странам, причем, как показывает беспристрастный анализ, в очень многих случаях вопреки воле собственных народов. В качестве примера можно привести историю легализации однополых браков в мире: из таблицы 1 можно видеть, как Запад игнорирует волю своих народов, буквально насильно заставляя их принять однополые браки как узаконенную данность.
То есть толерантность в западном понимании (и в том виде, в котором ее навязывают нам) - это весьма однобокая толерантность. И однонаправленная. Например, все должны быть толерантны (напоминаю: предоставлять другим право жить в соответствии с собственным мировоззрением) к гомосексуалистам и всяким другим эээ... альтернативным сексуалистам. Но вот сами эти... альтернативные - никому ничего не должны! Ни боже упаси! Толерантность не для них, они совершенно не обязаны предоставлять другим право жить в соответствии с собственным мировоззрением...
Под бесконечные песни о культурном релятивизме Запад осуществляет самую что ни на есть агрессивную политику в отношении людей и обществ со своей культурой и своими ценностями. Читатель нашей газеты должен помнить этот замечательный и во всех смыслах основополагающий для современной постмодернистской науки принцип «культурного релятивизма» - мы уже о нем подробно рассказывали. Современные научные словари определяют этот понятие как «концепцию, подчеркивающую историческое своеобразие каждой культуры, которая может быть оценена исходя только на основе ее собственных принципов, а не универсальных критериев». Или как позицию, «согласно которой нельзя правильно оценить, интерпретировать или анализировать какое-то отдельное явление культуры вне связи с его контекстом, то есть той культурой, в недрах которой оно возникло и существует. Основным в данной позиции является утверждение о том, что традиции одной культуры не могут рассматриваться как низшие или высшие по отношению к культурным традициям других обществ». Вот что тут неправильно? Вроде бы всё верно - концепция культурного релятивизма на первый, второй и даже третий взгляд выглядит весьма разумной, доброй и почти что вечной. Однако за вывеской красивых определений и благородных слов скрывается мощнейшее идеологическое оружие.
В современном мире культурный релятивизм - это не только и не столько способ понять, как устроены другие, но еще и теоретическая, да и практическая, возможность оправдать любое зверство или невежество. Вот если стоять на позициях культурного релятивизма, то имеет ли право какое-нибудь общество (наше, к примеру) осуждать вызревшую в недрах немецкой культуры к сороковым годам XX века практику делать абажуры из человеческой кожи? Имеем ли мы право осуждать этот «культурный феномен»?
Как бы дико это ни звучало, но, к сожалению, если культурный релятивизм (пока!) и не используется для оправдания преступлений гитлеровских фашистов, то он в полной мере используется для оправдания современных нацистов и их сторонников. Именно такая научно-этическая позиция позволяет Евросоюзу «не замечать» пронацистские парады в странах Балтии, именно она (позиция) лежит в основе демонстративного нежелания Европы признать в современных последователях Бандеры обыкновенных фашистов - как же! - ведь сравнения культурных явлений вне контекста бессмысленны, а значит бессмысленны и любые обобщения.
Конечно, нет ничего удивительного в том, что в современной политике тонкий и сложный исследовательский инструмент применяется как элементарная дубина (а иногда и как ядерное оружие). В конце концов, если верна известная мысль Маркса о том, что капиталист пойдет на любое преступление ради прибыли в 300 %, то почему нас должны удивлять политики, которые ради своих экономических и властных интересов, не особо задумываясь над последствиями, используют теоретическую науку как оружие массового идеологического поражения? Под флагом «культурного релятивизма» ведется постоянная «работа» по разжиганию сепаратизма в неугодных Западу странах - ведь малые и вымышленные народы имеют право на «понимание». В результате этой «работы» многие страны и территории на планете превращены на наших глазах в кипящие котлы ненависти, разрушения и смерти.
Под те же песни о «культурном релятивизме» нас непрерывно учат жить - уважать культуру и ценности других, не вмешиваться и не пытаться привносить своих оценок. И хочется спросить, а к нам это всё относится? Наши с вами ценности тоже ведь должны быть неприкосновенны и избавлены от осуждения извне - наука, знаете ли, для всех одна, в ней не проходит прием «тут играем, тут не играем, тут рыбу заворачивали». Так как, относится это к нам или не относится? Имеем ли мы право на культурный суверенитет, на то, чтобы жить в соответствии со своими ценностями и мировоззрением? Представляется, что ответ очевиден. Так чего же эти «альтернативные» от нас хотят? Возможно, они (альтернативные, да и вообще Запад) просто не в курсе, какие у нас, в России, воззрения? На их счет, и вообще? Что ж, наш опрос, АКСИО-4, имел и такую задачу: получить ясные, даже для самого продвинутого западника и даже для самого упертого толераста, данные о том, какие именно у нас в России воззрения по тем проблемам, изменения в законодательстве по которым нам особенно агрессивно навязывают. Как говорится - читайте, завидуйте...
Но, конечно, задачи АКСИО-4 этим не исчерпывались.
Главная задача опроса состояла в измерении общественного мнения по вопросам, связанным с уже начавшимися или только предполагаемыми (на основе происходящего на Западе) преобразованиями в законодательстве России.
Причем не вообще в законодательстве (потому что слишком многие изменения в российском законодательстве происходят под западным если не давлением, то влиянием, например, в экономической сфере, в корпоративном законодательстве и т. п.), а в законодательстве, затрагивающем сферы семьи, детства и связанные с этими сферами ценностные установки российских граждан. То есть того самого мировоззрения, в соответствии с которым мы, хотя бы формально, имеем полное право жить даже в царстве победивших толерантности и культурного релятивизма.
Зачем необходимо знать мнение граждан по изменениям в законодательстве, если эти самые изменения производит специально для этого избранная гражданами законодательная власть в лице Государственной думы и Совета Федерации? - вправе спросить читатель. Мы, дескать, их избрали, и это их дело - менять законодательство. При чем тут наше мнение? Да и чем оно поможет? - они же, мол, всё равно примут, что посчитают нужным. Что ж, давайте разберемся.
Для начала напомним читателям, что в соответствии со статьей 3 Конституции России,
«1. Носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ.
2. Народ осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления.
3. Высшим непосредственным выражением власти народа являются референдум и свободные выборы» (Выделено мною - Ю.К.).
То есть органы государственной власти (в том числе и особенно - законодательной) обязаны, по Конституции, исполнять волю народа. В определенном смысле можно говорить о том, что законы, противоречащие воле народа, являются антиконституционными, то есть не должны исполняться. (В этой связи мне всегда было интересно, в чем смысл популярного выражения «непопулярные законы»? Неужели это те самые, которые противоречат воле народа? Каковой является «единственным источником власти»? Или эти законы «непопулярные» в каком-то другом смысле?)
Даже более того. В той же статье 3 Конституции России сказано: «4. Никто не может присваивать власть в Российской Федерации. Захват власти или присвоение властных полномочий преследуется по федеральному закону». Что есть «захват власти»? Не является ли по существу захватом власти ситуация, когда органы государственной власти принимают решения, которые очевидным и явным образом противоречат воле народа? Разве в этом случае органы власти не присваивают власть, источником которой является, как уже было сказано, народ? То есть ситуация принятия, как у нас говорят, «антинародных законов» - это не ситуация захвата власти? Ну, впрочем, ладно, об этом в другой раз.
Итак, если воля народа известна, она должна быть реализована в государственных решениях. В этом же и есть суть демократии, не правда ли? Другое дело, что воля народа по каким-то вопросам может быть неизвестна, или можно сделать вид, что она неизвестна... В таком случае народ (в лице общественных и политических организаций) обязан проявить активность и выразить свою волю, а также донести ее до сведения государства. Способом выражения народной воли в государствах, называющих себя демократическими, к каким относит себя Российская Федерация, являются референдумы и выборы. Соответственно... Соответственно, если какое-то направление законодательной деятельности вызывает беспокойство или вопросы, необходимо поинтересоваться мнениями людей, из которых и складывается «воля народа».
Поэтому опрос АКСИО-4 был задуман как выявление мнений населения России по вопросам, связанным с начавшимися, планируемыми и возможными изменениями в законодательстве о семье и детстве, которые очень сильно волнуют граждан России. Этот опрос вполне можно считать моделью референдума (даже нескольких референдумов) по соответствующим вопросам. Кстати, опросы общественного мнения и являются своего рода «дешевым референдумом», во всяком случае именно так они задумывались родоначальником измерения общественного мнения Джорджем Гэллапом. Конечно, проводить референдум по каждому мелкому вопросу - дорого, однако опрос все же только модель референдума. Потому что результаты опроса, даже самого массового, не имеют силы закона, а результаты референдума - имеют. Однако результаты опроса позволяют предсказать результаты референдума, и поэтому позволяют решить важнейшую задачу - донесения воли народа до принимающих решения, чтобы они по неведению не совершили ошибки - не приняли решений, воле народа противоречащих.
Именно это - выявление общественного мнения по вопросам семьи, детства и традиционных ценностей и донесение этого мнения до общественности и власти - и было основной целью нашего опроса.
Наш опрос действительно может быть моделью референдума - он вышел очень массовым и представительным, и полученная выборка респондентов (специальным образом «отремонтированная» математическими методами) репрезентативна (то есть является подобием, уменьшенной моделью) населению России старше 14 лет по полу, возрасту и образованию. В АКСИО-4 опрошено рекордное для нас количество респондентов - 43687, и это, конечно, замечательно. Однако просвещенный читатель, а особенно много читавший в прессе и интернете о результатах различных опросов общественного мнения, может и не понять, почему мы, собственно, так радуемся этой цифре. И заподозрить нехорошее. Дескать, «настоящим» социологическим центрам хватает и полутора тысячи респондентов, чтобы делать выводы об общественном мнении всей России! Может, столько опрашивают от непрофессионализма? Или, может, просто зря тратят силы, для пиара токмо?
Что ж, хотя таких подозрительных среди наших читателей, может, и нет, все-таки объясним, почему нам так важно опрашивать много людей.
Действительно, для того, чтобы, например, измерить рейтинг Президента России в целом по стране, хватит репрезентативной выборки в полторы тысячи человек. Но вот если нам нужен рейтинг Президента отдельно у мужчин и женщин, то нам нужно будет уже две выборки - тоже репрезентативных - по полторы тысячи человек, итого уже 3 тысячи человек. А если мы хотим узнать рейтинг Президента России в регионах России - с точностью, которая сможет обеспечить правильное предсказание результатов выборов, например, - то нам будет нужно опросить в каждом регионе репрезентативную выборку хотя бы из 500 человек (хотя лучше по полторы тысячи), а это уже 42 тысячи человек... Ну и так далее: чтобы точно моделировать какую-то группу, нужно иметь достаточную по объему выборку именно этой группы.
Но это еще не всё. Представим себе, что мы в опросе задаем вопрос с 5 вариантами ответов, и нам интересно проанализировать мнения людей, которые по-разному отвечают на этот вопрос, в других вопросах. Если у нас выборка в 1500 человек, то наши суждения о мнениях тех 5 групп, которые по-разному ответят на один и тот же вопрос, будут иметь погрешность в 10-15 %, то есть практически нулевую точность. А если в нашей выборке 5 тысяч человек, то точность будет в 5 раз выше, и такой анализ уже будет иметь смысл.
Но и это не всё. Каким образом обычно при проведении опросов контролируется состав выборки - с тем, чтобы он был подобен изучаемой генеральной совокупности (в нашем случае генеральной совокупностью являются граждане России старше 14 лет)? Эти параметры контролируются в процессе самого опроса: в фирмах, которые занимаются опросами, интервьюеры (работающие за плату) получают задание: поехать в определенный населенный пункт, пойти по определенному маршруту, зайти в квартиру или дом, выбранные по определенному правилу, и найти там респондента с определенными параметрами - например, мужчину от 40 до 50 лет, с высшим образованием. И если такого человека в данном доме не оказывается, интервьюер повторяет всё сначала: идет по определенному маршруту, заходит в дом, выбранный по определенному правилу, и опять спрашивает там мужчину от 40 до 50 лет, с высшим образованием. И так - пока не найдет. В результате формируется выборка, правильно моделирующая тот сегмент общества (генеральную совокупность), которую изучают. Однако опросы АКСИО проводят добровольцы. Которые работают бескорыстно в свое свободное время. Поэтому им не дается выборочных заданий и маршрутов, они могут опрашивать, кого хотят. В результате такого опроса собранные анкеты не дают репрезентативной выборки, то есть выборки, подобной изучаемой генеральной совокупности: какие-нибудь параметры (или все) обязательно будут «перекошены» - то больше, чем нужно, людей с высшим образованием, то не хватает деревенских жителей... Но чтобы судить о генеральной совокупности, АКСИО тоже требуется репрезентативная выборка. Сделать из нерепрезентативной выборки репрезентативную несложно: надо просто при расчетах учитывать, кого не хватает, а кого перебор - то есть считать, например, респондентов с высшим образованием с меньшим весом (если их перебор), а деревенских - с большим весом (если их не хватает). И вот тут объем выборки играет решающую роль! Потому что если мы опросили мало людей, то необходимый нам деревенский мужчина 40-50 лет с высшим образованием может в выборке просто отсутствовать, или может быть в единственном экземпляре. Если его нет - у нас в выборке дыра: соответствующая группа не представлена. Если он есть, один-единственный, - тоже не лучше, потому что о мнении всех мужчин этого возраста с высшим образованием, проживающих в деревне, мы будем судить по мнению одного конкретного дяди Васи... А вот если у нас действительно большая выборка, то такой проблемы не будет: по всем основным контролируемым параметрам у нас заведомо будет большая группа респондентов, а все «перекосы» будут устранены корректным «взвешиванием».
Есть и еще одно соображение. Обычно при проведении опросов в выборках контролируются всего несколько параметров: пол, возраст, образование, место жительства... Но страна у нас очень большая и очень разная, и чем больше опрошено людей, тем больше вероятность того, что это многообразие будет хоть как-то отражено в выборке. В качестве примера и доказательства - списки национальностей и конфессий респондентов нашего опроса.
Как можно видеть из таблиц, в нашей выборке представлены все крупнейшие национальности и конфессии нашей страны, причем примерно в тех же соотношениях, которую дает официальная статистика по переписи населения.
Отдельно хочется сказать несколько слов о «шутниках», написавших в вопросе о национальности ответы типа «грибной эльф», «йети» или «печенег». Такие шутники встречаются в каждом большом опросе, однако, как известно, в каждой шутке есть доля шутки. Вроде бы «шутников» совсем немного, но вместе с другими, кто «спрятал» свою национальность за непонятно что значащими обозначениями типа «славяне» или «советские», достаточно. Национальный вопрос в нашей стране если и не больной, то уж точно болезненный. Граждане кожей чувствуют эту болезненность и неосознанно защищаются от нее - кто как умеет: кто-то вместо национальности пишет «славянин», кто-то - «советский», а кто-то - «марсианин». Это что-то вроде защитной брони: за иносказанием и «шутками» скрывается нежелание указывать национальность, причем не из страха - опрос ведь анонимный, а именно из-за ощущения проблемы, неудобства. Но это так, к слову - нам уже пора переходить к описанию основных результатов опроса.
Начнем с конца и посмотрим, что думают граждане России о том, каков должен быть порядок принятия законов в сфере семьи и детства, законов, затрагивающих наши ценности и принятые у нас нормы сосуществования. Этой теме были посвящены последние вопросы анкеты. Результаты оказались следующие:
Из рис. 1 видно, что граждане России в большинстве доверяют только себе: только 11 % опрошенных считают, что решение таких важных вопросов, как изменение законов в сфере семьи и детства, можно доверить депутатам Государственной Думы, и всего 5 % думают, что такие законы можно менять на региональном и местном уровне. Значительное же большинство опрошенных - 66 % считают, что такие законы можно менять только на основе решений всенародного референдума.
И действительно, как можно было видеть из Табл. 1, только референдум может защитить народ от принятия чуждых ему законов - да и то, только в том случае, если власть не пренебрегает народным волеизъявлением. В тех странах и штатах, где референдумы были проведены и дали «отрицательный» результат, закон об однополых браках во многих случаях принят не был, а в тех странах и штатах, где референдум не проводили, закон был просто навязан гражданам, причем - несмотря ни на какие протесты (например, в нашей газете было несколько статей В. Н. Сорокиной о многомиллионных (!) протестах во Франции против принятия закона об однополых семьях - однако, закон был принят, а протесты все еще продолжаются).
Получается, что единственным способом защиты от навязываемых нашему обществу под давлением Запада законов, касающихся семьи и детства, является референдум. Неудивительно в этой связи, что подавляющее большинство граждан России - 87 % - считают необходимым провести референдум на эту тему, см. рис. 2.
Характерно, что проводить референдум в нынешней ситуации считает необходимым и большинство тех, кто «теоретически» предполагает, что возможно доверить принятие законов о семье и детстве депутатам или даже «спустить» это решение в регионы и муниципалитеты. Так, из тех, кто на 21-й вопрос ответили насчет регионов, 88 % считают необходимым проведение референдума, а из тех, кто на 21-й вопрос ответили про Думу - 75 %. То есть мнение о необходимости референдума является почти что единодушным. И трудно с этим мнением не согласиться: если угроза изменения законов «как на Западе» существует, а отношение к ним у нас совсем не «как на Западе», то референдум необходим. И срочно.
Продолжение - здесь
В феврале 2014 года центром АКСИО был проведен масштабный опрос общественного мнения - было опрошено 43687 человек из всех регионов Российской Федерации, за исключением Крыма и Севастополя, которые во время опроса еще только готовились к проведению референдума о присоединении к России.
Опрос проводили активисты «Сути времени», ВКСВ, «Родительского Всероссийского Сопротивления», а также многие люди, не состоящие ни в одной из этих организаций - просто граждане, обеспокоенные тем, в каком направлении в последнее время меняется российское законодательство, связанное с проблемами семьи, детства и традиционных ценностей.
И действительно, есть причины для беспокойства. Потому что под давлением Запада - различных международных организаций: ООН, ЮНЕСКО, ЮНИСЕФ, Совета Европы и т. д. и т. п. - в российское законодательство упорно продвигают законы, которые прямо противоречат и традициям нашей страны, и общественному мнению, и требованиям общественности. Однако с упорством, достойным лучшего применения, Запад пытается чуть ли не силой внедрить у нас все те «наработки», с помощью которых уже почти разрушены общество и культура Запада. Это и ювенальные подходы в законодательстве о семье и детстве, против внедрения которых в России борются «Родительское Всероссийское Сопротивление» и другие родительские организации. Это и требование разрешить гей-парады (видимо, как крупнейшее культурное событие в современном мире, без которого никуда) вместе с требованием узаконить однополые браки, и секспросвет в школах и детских садах, который призван, видимо, гармонично дополнять уже введенную у нас Болонскую систему... не поворачивается язык сказать «образования». Тут и пресловутый «гендер», и требования узаконить проституцию и легкие наркотики, и бесконечные призывы к «толерантности»...
Кстати, о толерантности. Наша газета уже писала о том, как именно продвигается толерантность в России: открыто множество «Центров толерантности», в которых распространяются специальные «толерантные» книги с фальсифицированными данными, которые буквально навязываются детям и родителям. То есть к «толерантности» нас призывают особенно упорно. Но ведь что такое толерантность? Как написано в «Википедии», «Толерантность (от лат. tolerantia - терпение, терпеливость, добровольное перенесение страданий) - социологический термин, обозначающий терпимость к иному мировоззрению, образу жизни, поведению и обычаям. Толерантность не равносильна безразличию. Она не означает также принятия иного мировоззрения или образа жизни, она заключается в представлении другим права жить в соответствии с собственным мировоззрением». Когда нас к ней призывают, то считается, что мы (россияне) должны, видимо, проявлять терпимость к иному мировоззрению, образу жизни, поведению и обычаям. Но совершенно незачем с таким шумом ломиться в открытую дверь: Россия - многонациональная и многоконфессиональная страна, веками существующая, в том числе, за счет проявления терпимости (то есть толерантности) всех народов к обычаям, мировоззрению и образу жизни других народов. Однако хочется спросить: а не считает ли нужным многоуважаемый Запад проявить толерантность к нашему мировоззрению, к нашему образу жизни, к нашим обычаям? Почему бы Западу не набраться этой широко разрекламированной толерантности и не прекратить навязывать России чуждые ей ценности и установления? Вопрос, конечно, как понимает читатель, риторический. Потому что для Запада не то что наших, российских ценностей не существует, для него не существует и ценностей собственных - в этом легко убедиться, если внимательно посмотреть на историю Запада последних десятилетий - когда всё то, что они сейчас навязывают нам, они навязали своим странам, причем, как показывает беспристрастный анализ, в очень многих случаях вопреки воле собственных народов. В качестве примера можно привести историю легализации однополых браков в мире: из таблицы 1 можно видеть, как Запад игнорирует волю своих народов, буквально насильно заставляя их принять однополые браки как узаконенную данность.
То есть толерантность в западном понимании (и в том виде, в котором ее навязывают нам) - это весьма однобокая толерантность. И однонаправленная. Например, все должны быть толерантны (напоминаю: предоставлять другим право жить в соответствии с собственным мировоззрением) к гомосексуалистам и всяким другим эээ... альтернативным сексуалистам. Но вот сами эти... альтернативные - никому ничего не должны! Ни боже упаси! Толерантность не для них, они совершенно не обязаны предоставлять другим право жить в соответствии с собственным мировоззрением...
Под бесконечные песни о культурном релятивизме Запад осуществляет самую что ни на есть агрессивную политику в отношении людей и обществ со своей культурой и своими ценностями. Читатель нашей газеты должен помнить этот замечательный и во всех смыслах основополагающий для современной постмодернистской науки принцип «культурного релятивизма» - мы уже о нем подробно рассказывали. Современные научные словари определяют этот понятие как «концепцию, подчеркивающую историческое своеобразие каждой культуры, которая может быть оценена исходя только на основе ее собственных принципов, а не универсальных критериев». Или как позицию, «согласно которой нельзя правильно оценить, интерпретировать или анализировать какое-то отдельное явление культуры вне связи с его контекстом, то есть той культурой, в недрах которой оно возникло и существует. Основным в данной позиции является утверждение о том, что традиции одной культуры не могут рассматриваться как низшие или высшие по отношению к культурным традициям других обществ». Вот что тут неправильно? Вроде бы всё верно - концепция культурного релятивизма на первый, второй и даже третий взгляд выглядит весьма разумной, доброй и почти что вечной. Однако за вывеской красивых определений и благородных слов скрывается мощнейшее идеологическое оружие.
В современном мире культурный релятивизм - это не только и не столько способ понять, как устроены другие, но еще и теоретическая, да и практическая, возможность оправдать любое зверство или невежество. Вот если стоять на позициях культурного релятивизма, то имеет ли право какое-нибудь общество (наше, к примеру) осуждать вызревшую в недрах немецкой культуры к сороковым годам XX века практику делать абажуры из человеческой кожи? Имеем ли мы право осуждать этот «культурный феномен»?
Как бы дико это ни звучало, но, к сожалению, если культурный релятивизм (пока!) и не используется для оправдания преступлений гитлеровских фашистов, то он в полной мере используется для оправдания современных нацистов и их сторонников. Именно такая научно-этическая позиция позволяет Евросоюзу «не замечать» пронацистские парады в странах Балтии, именно она (позиция) лежит в основе демонстративного нежелания Европы признать в современных последователях Бандеры обыкновенных фашистов - как же! - ведь сравнения культурных явлений вне контекста бессмысленны, а значит бессмысленны и любые обобщения.
Конечно, нет ничего удивительного в том, что в современной политике тонкий и сложный исследовательский инструмент применяется как элементарная дубина (а иногда и как ядерное оружие). В конце концов, если верна известная мысль Маркса о том, что капиталист пойдет на любое преступление ради прибыли в 300 %, то почему нас должны удивлять политики, которые ради своих экономических и властных интересов, не особо задумываясь над последствиями, используют теоретическую науку как оружие массового идеологического поражения? Под флагом «культурного релятивизма» ведется постоянная «работа» по разжиганию сепаратизма в неугодных Западу странах - ведь малые и вымышленные народы имеют право на «понимание». В результате этой «работы» многие страны и территории на планете превращены на наших глазах в кипящие котлы ненависти, разрушения и смерти.
Под те же песни о «культурном релятивизме» нас непрерывно учат жить - уважать культуру и ценности других, не вмешиваться и не пытаться привносить своих оценок. И хочется спросить, а к нам это всё относится? Наши с вами ценности тоже ведь должны быть неприкосновенны и избавлены от осуждения извне - наука, знаете ли, для всех одна, в ней не проходит прием «тут играем, тут не играем, тут рыбу заворачивали». Так как, относится это к нам или не относится? Имеем ли мы право на культурный суверенитет, на то, чтобы жить в соответствии со своими ценностями и мировоззрением? Представляется, что ответ очевиден. Так чего же эти «альтернативные» от нас хотят? Возможно, они (альтернативные, да и вообще Запад) просто не в курсе, какие у нас, в России, воззрения? На их счет, и вообще? Что ж, наш опрос, АКСИО-4, имел и такую задачу: получить ясные, даже для самого продвинутого западника и даже для самого упертого толераста, данные о том, какие именно у нас в России воззрения по тем проблемам, изменения в законодательстве по которым нам особенно агрессивно навязывают. Как говорится - читайте, завидуйте...
Но, конечно, задачи АКСИО-4 этим не исчерпывались.
Главная задача опроса состояла в измерении общественного мнения по вопросам, связанным с уже начавшимися или только предполагаемыми (на основе происходящего на Западе) преобразованиями в законодательстве России.
Причем не вообще в законодательстве (потому что слишком многие изменения в российском законодательстве происходят под западным если не давлением, то влиянием, например, в экономической сфере, в корпоративном законодательстве и т. п.), а в законодательстве, затрагивающем сферы семьи, детства и связанные с этими сферами ценностные установки российских граждан. То есть того самого мировоззрения, в соответствии с которым мы, хотя бы формально, имеем полное право жить даже в царстве победивших толерантности и культурного релятивизма.
Зачем необходимо знать мнение граждан по изменениям в законодательстве, если эти самые изменения производит специально для этого избранная гражданами законодательная власть в лице Государственной думы и Совета Федерации? - вправе спросить читатель. Мы, дескать, их избрали, и это их дело - менять законодательство. При чем тут наше мнение? Да и чем оно поможет? - они же, мол, всё равно примут, что посчитают нужным. Что ж, давайте разберемся.
Для начала напомним читателям, что в соответствии со статьей 3 Конституции России,
«1. Носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ.
2. Народ осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления.
3. Высшим непосредственным выражением власти народа являются референдум и свободные выборы» (Выделено мною - Ю.К.).
То есть органы государственной власти (в том числе и особенно - законодательной) обязаны, по Конституции, исполнять волю народа. В определенном смысле можно говорить о том, что законы, противоречащие воле народа, являются антиконституционными, то есть не должны исполняться. (В этой связи мне всегда было интересно, в чем смысл популярного выражения «непопулярные законы»? Неужели это те самые, которые противоречат воле народа? Каковой является «единственным источником власти»? Или эти законы «непопулярные» в каком-то другом смысле?)
Даже более того. В той же статье 3 Конституции России сказано: «4. Никто не может присваивать власть в Российской Федерации. Захват власти или присвоение властных полномочий преследуется по федеральному закону». Что есть «захват власти»? Не является ли по существу захватом власти ситуация, когда органы государственной власти принимают решения, которые очевидным и явным образом противоречат воле народа? Разве в этом случае органы власти не присваивают власть, источником которой является, как уже было сказано, народ? То есть ситуация принятия, как у нас говорят, «антинародных законов» - это не ситуация захвата власти? Ну, впрочем, ладно, об этом в другой раз.
Итак, если воля народа известна, она должна быть реализована в государственных решениях. В этом же и есть суть демократии, не правда ли? Другое дело, что воля народа по каким-то вопросам может быть неизвестна, или можно сделать вид, что она неизвестна... В таком случае народ (в лице общественных и политических организаций) обязан проявить активность и выразить свою волю, а также донести ее до сведения государства. Способом выражения народной воли в государствах, называющих себя демократическими, к каким относит себя Российская Федерация, являются референдумы и выборы. Соответственно... Соответственно, если какое-то направление законодательной деятельности вызывает беспокойство или вопросы, необходимо поинтересоваться мнениями людей, из которых и складывается «воля народа».
Поэтому опрос АКСИО-4 был задуман как выявление мнений населения России по вопросам, связанным с начавшимися, планируемыми и возможными изменениями в законодательстве о семье и детстве, которые очень сильно волнуют граждан России. Этот опрос вполне можно считать моделью референдума (даже нескольких референдумов) по соответствующим вопросам. Кстати, опросы общественного мнения и являются своего рода «дешевым референдумом», во всяком случае именно так они задумывались родоначальником измерения общественного мнения Джорджем Гэллапом. Конечно, проводить референдум по каждому мелкому вопросу - дорого, однако опрос все же только модель референдума. Потому что результаты опроса, даже самого массового, не имеют силы закона, а результаты референдума - имеют. Однако результаты опроса позволяют предсказать результаты референдума, и поэтому позволяют решить важнейшую задачу - донесения воли народа до принимающих решения, чтобы они по неведению не совершили ошибки - не приняли решений, воле народа противоречащих.
Именно это - выявление общественного мнения по вопросам семьи, детства и традиционных ценностей и донесение этого мнения до общественности и власти - и было основной целью нашего опроса.
Наш опрос действительно может быть моделью референдума - он вышел очень массовым и представительным, и полученная выборка респондентов (специальным образом «отремонтированная» математическими методами) репрезентативна (то есть является подобием, уменьшенной моделью) населению России старше 14 лет по полу, возрасту и образованию. В АКСИО-4 опрошено рекордное для нас количество респондентов - 43687, и это, конечно, замечательно. Однако просвещенный читатель, а особенно много читавший в прессе и интернете о результатах различных опросов общественного мнения, может и не понять, почему мы, собственно, так радуемся этой цифре. И заподозрить нехорошее. Дескать, «настоящим» социологическим центрам хватает и полутора тысячи респондентов, чтобы делать выводы об общественном мнении всей России! Может, столько опрашивают от непрофессионализма? Или, может, просто зря тратят силы, для пиара токмо?
Что ж, хотя таких подозрительных среди наших читателей, может, и нет, все-таки объясним, почему нам так важно опрашивать много людей.
Действительно, для того, чтобы, например, измерить рейтинг Президента России в целом по стране, хватит репрезентативной выборки в полторы тысячи человек. Но вот если нам нужен рейтинг Президента отдельно у мужчин и женщин, то нам нужно будет уже две выборки - тоже репрезентативных - по полторы тысячи человек, итого уже 3 тысячи человек. А если мы хотим узнать рейтинг Президента России в регионах России - с точностью, которая сможет обеспечить правильное предсказание результатов выборов, например, - то нам будет нужно опросить в каждом регионе репрезентативную выборку хотя бы из 500 человек (хотя лучше по полторы тысячи), а это уже 42 тысячи человек... Ну и так далее: чтобы точно моделировать какую-то группу, нужно иметь достаточную по объему выборку именно этой группы.
Но это еще не всё. Представим себе, что мы в опросе задаем вопрос с 5 вариантами ответов, и нам интересно проанализировать мнения людей, которые по-разному отвечают на этот вопрос, в других вопросах. Если у нас выборка в 1500 человек, то наши суждения о мнениях тех 5 групп, которые по-разному ответят на один и тот же вопрос, будут иметь погрешность в 10-15 %, то есть практически нулевую точность. А если в нашей выборке 5 тысяч человек, то точность будет в 5 раз выше, и такой анализ уже будет иметь смысл.
Но и это не всё. Каким образом обычно при проведении опросов контролируется состав выборки - с тем, чтобы он был подобен изучаемой генеральной совокупности (в нашем случае генеральной совокупностью являются граждане России старше 14 лет)? Эти параметры контролируются в процессе самого опроса: в фирмах, которые занимаются опросами, интервьюеры (работающие за плату) получают задание: поехать в определенный населенный пункт, пойти по определенному маршруту, зайти в квартиру или дом, выбранные по определенному правилу, и найти там респондента с определенными параметрами - например, мужчину от 40 до 50 лет, с высшим образованием. И если такого человека в данном доме не оказывается, интервьюер повторяет всё сначала: идет по определенному маршруту, заходит в дом, выбранный по определенному правилу, и опять спрашивает там мужчину от 40 до 50 лет, с высшим образованием. И так - пока не найдет. В результате формируется выборка, правильно моделирующая тот сегмент общества (генеральную совокупность), которую изучают. Однако опросы АКСИО проводят добровольцы. Которые работают бескорыстно в свое свободное время. Поэтому им не дается выборочных заданий и маршрутов, они могут опрашивать, кого хотят. В результате такого опроса собранные анкеты не дают репрезентативной выборки, то есть выборки, подобной изучаемой генеральной совокупности: какие-нибудь параметры (или все) обязательно будут «перекошены» - то больше, чем нужно, людей с высшим образованием, то не хватает деревенских жителей... Но чтобы судить о генеральной совокупности, АКСИО тоже требуется репрезентативная выборка. Сделать из нерепрезентативной выборки репрезентативную несложно: надо просто при расчетах учитывать, кого не хватает, а кого перебор - то есть считать, например, респондентов с высшим образованием с меньшим весом (если их перебор), а деревенских - с большим весом (если их не хватает). И вот тут объем выборки играет решающую роль! Потому что если мы опросили мало людей, то необходимый нам деревенский мужчина 40-50 лет с высшим образованием может в выборке просто отсутствовать, или может быть в единственном экземпляре. Если его нет - у нас в выборке дыра: соответствующая группа не представлена. Если он есть, один-единственный, - тоже не лучше, потому что о мнении всех мужчин этого возраста с высшим образованием, проживающих в деревне, мы будем судить по мнению одного конкретного дяди Васи... А вот если у нас действительно большая выборка, то такой проблемы не будет: по всем основным контролируемым параметрам у нас заведомо будет большая группа респондентов, а все «перекосы» будут устранены корректным «взвешиванием».
Есть и еще одно соображение. Обычно при проведении опросов в выборках контролируются всего несколько параметров: пол, возраст, образование, место жительства... Но страна у нас очень большая и очень разная, и чем больше опрошено людей, тем больше вероятность того, что это многообразие будет хоть как-то отражено в выборке. В качестве примера и доказательства - списки национальностей и конфессий респондентов нашего опроса.
Как можно видеть из таблиц, в нашей выборке представлены все крупнейшие национальности и конфессии нашей страны, причем примерно в тех же соотношениях, которую дает официальная статистика по переписи населения.
Отдельно хочется сказать несколько слов о «шутниках», написавших в вопросе о национальности ответы типа «грибной эльф», «йети» или «печенег». Такие шутники встречаются в каждом большом опросе, однако, как известно, в каждой шутке есть доля шутки. Вроде бы «шутников» совсем немного, но вместе с другими, кто «спрятал» свою национальность за непонятно что значащими обозначениями типа «славяне» или «советские», достаточно. Национальный вопрос в нашей стране если и не больной, то уж точно болезненный. Граждане кожей чувствуют эту болезненность и неосознанно защищаются от нее - кто как умеет: кто-то вместо национальности пишет «славянин», кто-то - «советский», а кто-то - «марсианин». Это что-то вроде защитной брони: за иносказанием и «шутками» скрывается нежелание указывать национальность, причем не из страха - опрос ведь анонимный, а именно из-за ощущения проблемы, неудобства. Но это так, к слову - нам уже пора переходить к описанию основных результатов опроса.
Начнем с конца и посмотрим, что думают граждане России о том, каков должен быть порядок принятия законов в сфере семьи и детства, законов, затрагивающих наши ценности и принятые у нас нормы сосуществования. Этой теме были посвящены последние вопросы анкеты. Результаты оказались следующие:
Из рис. 1 видно, что граждане России в большинстве доверяют только себе: только 11 % опрошенных считают, что решение таких важных вопросов, как изменение законов в сфере семьи и детства, можно доверить депутатам Государственной Думы, и всего 5 % думают, что такие законы можно менять на региональном и местном уровне. Значительное же большинство опрошенных - 66 % считают, что такие законы можно менять только на основе решений всенародного референдума.
И действительно, как можно было видеть из Табл. 1, только референдум может защитить народ от принятия чуждых ему законов - да и то, только в том случае, если власть не пренебрегает народным волеизъявлением. В тех странах и штатах, где референдумы были проведены и дали «отрицательный» результат, закон об однополых браках во многих случаях принят не был, а в тех странах и штатах, где референдум не проводили, закон был просто навязан гражданам, причем - несмотря ни на какие протесты (например, в нашей газете было несколько статей В. Н. Сорокиной о многомиллионных (!) протестах во Франции против принятия закона об однополых семьях - однако, закон был принят, а протесты все еще продолжаются).
Получается, что единственным способом защиты от навязываемых нашему обществу под давлением Запада законов, касающихся семьи и детства, является референдум. Неудивительно в этой связи, что подавляющее большинство граждан России - 87 % - считают необходимым провести референдум на эту тему, см. рис. 2.
Характерно, что проводить референдум в нынешней ситуации считает необходимым и большинство тех, кто «теоретически» предполагает, что возможно доверить принятие законов о семье и детстве депутатам или даже «спустить» это решение в регионы и муниципалитеты. Так, из тех, кто на 21-й вопрос ответили насчет регионов, 88 % считают необходимым проведение референдума, а из тех, кто на 21-й вопрос ответили про Думу - 75 %. То есть мнение о необходимости референдума является почти что единодушным. И трудно с этим мнением не согласиться: если угроза изменения законов «как на Западе» существует, а отношение к ним у нас совсем не «как на Западе», то референдум необходим. И срочно.
Продолжение - здесь