«Гензель и Гретель» в Венской опере 29.11.2015
Если «Щелкунчик» Чайковской с детства являлся неотъемлемым атрибутом Нового года, то традиция смотреть под оливье и холодец «Гензель и Гретель» Гумпердинка возникла у меня относительно недавно. А тут ещё Венская опера дразнила в соцсетях соблазнительными фотографиями новой постановки. И Шустер в роли Ведьмы, и Тилеманн в роли дирижёра, в общем полный зашибись - смотреть, нельзя пропустить.
Лично меня всегда охватывает чувство неловкости, когда всё сделано добротно - хорошая игра оркестра, старающиеся солисты и детки хора, красивое оформление и костюмы, а спектакль ни похвалить, ни вспомнить добрым словом. Нет, надо признать, фотографии из Фб не обманули - действительно было красиво! Визуально сценическое оформление напоминало великолепные книжные иллюстрации - стильные, красочные и разнообразные (костюмы и сценография Энтони Варда); с функциональной точки зрения всё было достаточно «экономно, выразительно, просто». Вокальных провалов не наблюдалось, оркестрово-дирижёрских тем более. Но не очень приятно констатировать, что не смотря ни на что, получился полный отстой! Ведь кроме внешней красоты (сцен-картинок) спектакль абсолютно пустой, а режиссура его, мягко говоря, дежурная (набор стандартных разводок и смен дислокаций). Помимо того, что режиссёр проспал все кульминации этой яркой зловещей истории, он умудрился испоганить три главных постановочных моментах.
1. Опера начинается очень мило: под звуки увертюры нам показывают семью почтенных бюргеров конца XIX века, празднующих Рождество. Детям дарят подарки, показывают диафильмы. История Гензеля и Гретель идёт здесь как детский сон в рождественскую ночь (привет «Щелкунчику»). Ничего не имею против, но непременное условие таких «сонливых» погружений - это закольцованность. То есть в начале заснул, в конце обязательно проснулся. А что в спектакле? - ничего подобного! Все параллельные реальности используются криво, неуместно, и заканчиваются ничем.
2. Есть оперы, в которых существуют ключевые эпизоды - лакмусовые бумажки всей постановки. Архиважные сцены, запороть которые нельзя ни при каких обстоятельствах! И в «Гензель и Гретель» такая сцена есть - это, конечно, «Пантомима». Скажи мне, как поставлена «Пантомима», и я скажу тебе, есть ли у режиссёра мозг. Во время этой оркестровой интерлюдии Адриан Нобл на время вышибает нас из истории несчастных Иоганна и Маргариты, не павших духом перед лицом испытаний и обратившихся к богу (нет, никакие ангелы не прилетят!), и показывает некую страну снов, куда попадают спящие дети, чтобы поскакать на зелёной травке и покататься на облаках. Какая связь между этими двумя историями? Да никакой! «Пантомима» представляет собой вставной «дивертисмент» вне главной линии - дебильная хореография и дурацкая беготня прилагаются. Не понятно зачем нужное, не трогающее ни единой душевной струны действо, ясно сигнализировало, что на второй акт можно не возвращаться - ничего интересного там не ждёт (что в итоге подтвердилось).
3. Основной успех опере обеспечивают два главных героя, а точнее то, насколько певицам удаётся создать детские образы. Вот ничего нет важнее, чем увидеть на сцене мальчика с девочкой, наблюдать за их взаимоотношениями. И вроде Синдрам с Тонкой старались, пели хорошо (пускай достаточно однообразно), но вполовину не были точны, как другие исполнительницы, которых мне приходилось видеть. Хотя и тут я склонна винить режиссёра. Чтобы изобразить детей, мало просто таращить глазки и поднимать плечи, это дуэт, протекающий во времени и пространстве. Он должен быть соткан из мельчайших деталей, смешных находок, и даже гэгов, точных штрихов действия и взаимодействия, основанных на возрастных особенностях героев. А Нобл, будучи драматическим режиссёром, весь этот театральный потенциал преспокойно слил в унитаз.
Мама и Папа (Бэхль и Эрёд) смогли соблюсти неплохие хрестоматийные рамки. Образ Ведьмы я не очень поняла: в исполнении Шустер она казалась очень молодой и озорной, такая девочка-плохиш с приветом. Кажется, у режиссёра не было на счёт её образа какого-то продуманного рисунка. Да, Венцы и Тиля были хороши, но в этом уже не было никакого смысла!
Даже не знаю, какую мораль вывести под конец. Возможно, сказать банальщину о том, что «нельзя ставить текст, вместо пьесы», да признать, что соорудить по-быстрому «простенькую классику» в стиле Шенка или Дзефирелли у многих режиссёров кишка тонка.
P.S. И у Венской оперы пока страшная беда с режиссёром видеотрансляций. За злоупотребление крупными планами ему давно пора надавать по шеям, а то получается компрометация оперы на экране, как явления: если раньше зритель видел всё и не мог разглядеть каких-то деталей, то теперь зритель разглядывает какие-то детали и не видит ничего!
P.P.S.
Само очарование!
Лично меня всегда охватывает чувство неловкости, когда всё сделано добротно - хорошая игра оркестра, старающиеся солисты и детки хора, красивое оформление и костюмы, а спектакль ни похвалить, ни вспомнить добрым словом. Нет, надо признать, фотографии из Фб не обманули - действительно было красиво! Визуально сценическое оформление напоминало великолепные книжные иллюстрации - стильные, красочные и разнообразные (костюмы и сценография Энтони Варда); с функциональной точки зрения всё было достаточно «экономно, выразительно, просто». Вокальных провалов не наблюдалось, оркестрово-дирижёрских тем более. Но не очень приятно констатировать, что не смотря ни на что, получился полный отстой! Ведь кроме внешней красоты (сцен-картинок) спектакль абсолютно пустой, а режиссура его, мягко говоря, дежурная (набор стандартных разводок и смен дислокаций). Помимо того, что режиссёр проспал все кульминации этой яркой зловещей истории, он умудрился испоганить три главных постановочных моментах.
1. Опера начинается очень мило: под звуки увертюры нам показывают семью почтенных бюргеров конца XIX века, празднующих Рождество. Детям дарят подарки, показывают диафильмы. История Гензеля и Гретель идёт здесь как детский сон в рождественскую ночь (привет «Щелкунчику»). Ничего не имею против, но непременное условие таких «сонливых» погружений - это закольцованность. То есть в начале заснул, в конце обязательно проснулся. А что в спектакле? - ничего подобного! Все параллельные реальности используются криво, неуместно, и заканчиваются ничем.
2. Есть оперы, в которых существуют ключевые эпизоды - лакмусовые бумажки всей постановки. Архиважные сцены, запороть которые нельзя ни при каких обстоятельствах! И в «Гензель и Гретель» такая сцена есть - это, конечно, «Пантомима». Скажи мне, как поставлена «Пантомима», и я скажу тебе, есть ли у режиссёра мозг. Во время этой оркестровой интерлюдии Адриан Нобл на время вышибает нас из истории несчастных Иоганна и Маргариты, не павших духом перед лицом испытаний и обратившихся к богу (нет, никакие ангелы не прилетят!), и показывает некую страну снов, куда попадают спящие дети, чтобы поскакать на зелёной травке и покататься на облаках. Какая связь между этими двумя историями? Да никакой! «Пантомима» представляет собой вставной «дивертисмент» вне главной линии - дебильная хореография и дурацкая беготня прилагаются. Не понятно зачем нужное, не трогающее ни единой душевной струны действо, ясно сигнализировало, что на второй акт можно не возвращаться - ничего интересного там не ждёт (что в итоге подтвердилось).
3. Основной успех опере обеспечивают два главных героя, а точнее то, насколько певицам удаётся создать детские образы. Вот ничего нет важнее, чем увидеть на сцене мальчика с девочкой, наблюдать за их взаимоотношениями. И вроде Синдрам с Тонкой старались, пели хорошо (пускай достаточно однообразно), но вполовину не были точны, как другие исполнительницы, которых мне приходилось видеть. Хотя и тут я склонна винить режиссёра. Чтобы изобразить детей, мало просто таращить глазки и поднимать плечи, это дуэт, протекающий во времени и пространстве. Он должен быть соткан из мельчайших деталей, смешных находок, и даже гэгов, точных штрихов действия и взаимодействия, основанных на возрастных особенностях героев. А Нобл, будучи драматическим режиссёром, весь этот театральный потенциал преспокойно слил в унитаз.
Мама и Папа (Бэхль и Эрёд) смогли соблюсти неплохие хрестоматийные рамки. Образ Ведьмы я не очень поняла: в исполнении Шустер она казалась очень молодой и озорной, такая девочка-плохиш с приветом. Кажется, у режиссёра не было на счёт её образа какого-то продуманного рисунка. Да, Венцы и Тиля были хороши, но в этом уже не было никакого смысла!
Даже не знаю, какую мораль вывести под конец. Возможно, сказать банальщину о том, что «нельзя ставить текст, вместо пьесы», да признать, что соорудить по-быстрому «простенькую классику» в стиле Шенка или Дзефирелли у многих режиссёров кишка тонка.
P.S. И у Венской оперы пока страшная беда с режиссёром видеотрансляций. За злоупотребление крупными планами ему давно пора надавать по шеям, а то получается компрометация оперы на экране, как явления: если раньше зритель видел всё и не мог разглядеть каких-то деталей, то теперь зритель разглядывает какие-то детали и не видит ничего!
P.P.S.
Само очарование!