Четыре претензии к марксизму. Претензия четвертая, эмоциональная.
----------------- 14 -------------------
Четыре претензии к марксизму.
Претензия четвертая, эмоциональная.
Для марксизма характерно злоупотребление эмоционально окрашенной терминологией.Справедливости ради, следует отметить, что оно характерно в целом для всех «общественных наук». Одно и то же событие можно назвать «восстанием», а можно - «бунтом». Можно «революцией» - а можно «путчем». И всё, можно больше не проводить никакого анализа, не представлять никаких доказательств - у читателя и так уже сложилось вполне определённое представлением о происшедшем.
Один из ключевых терминов марксизма - «эксплуатация человека человеком» - носит настолько яркий эмоционально окрашенный негативный характер, что отбивает всякое желание задумываться о том, что же такое «эксплуатация» и можно ли вообще обойтись без неё.
А и то, в самом деле, скажешь «эксплуатация» - и сразу в мыслях «Негодяй! Паразит! Эксплуататор!» А скажешь «налогообложение»- а и, вроде, ничего так, всё, в общем-то, в порядке, хоть и не слишком приятно: налоги же всё равно все платят!
Да-да-да, я знаю, когда происходит присвоение прибавочной стоимости, а когда - перераспределение, в том числе, и путём налогообложения. Но если я - «эксплуатируемый», то какая мне, в конце концов, разница? Вот представьте себе, скажем, суррогатную мать, только что родившую дитя; ей есть разница, когда этого ребёнка у неё заберут - сразу после родов, или сначала дадут подержать на руках, а после этого заберут? Первый вариант выглядит, пожалуй, даже в чём-то милосерднее!
Существует мнение (отраженное, в частности, даже и в учебнике политэкономии социализма), что при социализме прибавочный продукт никем не присваивается, а поступает непосредственно в «общественные фонды», откуда уже и распределяется/тратится «на благо каждого человека».
Ага. «Всё во имя человека, всё для блага человека, и чукча даже знает имя этого человека».
Ликвидация «эксплуатации человека человеком» отнюдь не привела и не могла привести к тому, чтобы работник сам распоряжался «прибавочным продуктом». Да, фонды, в которые поступает «прибавочный продукт», это фонды «общественные». Но кто ими распоряжается? «Общество»? Возможности повлиять на формирование и распределение «общественных фондов» у работника в СССР было не больше, чем в любой другой стране.
Основной механизм формирования и распределения «общественных фондов» - государственный бюджет. Каким образом каждый из нас участвует в решении вопроса о том, откуда взять и куда истратить бюджетные средства? Да, в общем-то, практически никак! Мы избираем неких депутатов, не нами выдвинутых и нам, как правило, не знакомых, депутаты утверждают некий документ под названием «закон о бюджете». Заметьте - не готовят, а лишь утверждают. А готовит кто?
Депутаты получают проект бюджета из правительства. Правительство подотчетно депутатам, и они утверждают (или даже иной раз и не утверждают кандидатуру премьер-министра.
Но ведь не премьер-министр и даже не министр финансов пишут бюджет! Так же, как и парламент, они лишь утверждают его.
А готовят бюджет, определяют, у кого взять и кому отдать общественные деньги, распоряжаются нашими общественными фондами не они, а безвестные чиновники, никем не избираемые, не сменяемые, не теряющие своих постов при любых революциях - будь то, скажем, революция 1991 года, или даже Октябрьская революция 1917 года. Ведь основу советского аппарата составили в своё время «старослужащие» - это хорошо показано, например, в замечательном фильме «Рождённая революцией» на примере Министерства внутренних дел.
Недаром большинство нынешних российских ведомств не так давно отметили свои многосотлетние юбилеи (мой родной Центральный банк, отметивший 150-летие, оказался ещё самым молодым в их ряду).
Отсюда и ощущение, широко распространившееся среди трудящихся, особенно позднего СССР, что «эксплуатация» никуда не делась, просто место «капиталистов» заняла «партийная номенклатура».
Можно вспомнить даже и попытки теоретического обоснования этого стихийно сложившегося мнения, например, в монументальном труде М.Восленского «Номенклатура».
Между тем, следует отметить, что, во-первых, с марксистской точки зрения «номенклатура», как и, скажем, «интеллигенция», классом никак считаться не может: её место в обществе никак не связано с производственными отношениями, с собственностью на средства производства.
А во-вторых, точно такое же засилье «номенклатуры» мы наблюдаем теперь и в «капиталистических» странах, в т.ч. не только в государственном, но и в «частном» секторе.
Ведь, в самом деле, давно уже прошли те времена, когда «капиталисты» определяли, сколько должны трудиться «рабочие» и сколько они должны за это получать - сейчас эти функции переданы наёмным «менеджерам» - таким же бюрократам, как и чиновники госсектора. Причем, насколько я понимаю, именно эти самые «менеджеры», не обладая собственностью на средства производства, тем не менее де-факто распоряжаются ими и получают доходы в миллионы, а то и сотни миллионов в год и образуют костяк того самого «1%», против которого выступают «оккупанты».
Так кто же выступает теперь в качестве «эксплуататора»? Кто с кем ведёт «классовую борьбу»?
Может, напрасно марксизм столь мало внимания уделил сфере перераспределения, сосредоточив своё внимание на сфере производства? Может, напрасно не получила достаточного развития идея об «азиатском способе производства», в рамках которого, насколько я помню, как раз таки и получалось, что все «средства производства» находятся в собственности «богдыхана», а в роли «эксплуататоров» выступает формально лишенное всякой «частной собственности» чиновничество? Не пришли ли мы в ходе социального развития ко всеобщему господству этого самого «азиатского способа производства»?
Четыре претензии к марксизму.
Претензия четвертая, эмоциональная.
Для марксизма характерно злоупотребление эмоционально окрашенной терминологией.Справедливости ради, следует отметить, что оно характерно в целом для всех «общественных наук». Одно и то же событие можно назвать «восстанием», а можно - «бунтом». Можно «революцией» - а можно «путчем». И всё, можно больше не проводить никакого анализа, не представлять никаких доказательств - у читателя и так уже сложилось вполне определённое представлением о происшедшем.
Один из ключевых терминов марксизма - «эксплуатация человека человеком» - носит настолько яркий эмоционально окрашенный негативный характер, что отбивает всякое желание задумываться о том, что же такое «эксплуатация» и можно ли вообще обойтись без неё.
А и то, в самом деле, скажешь «эксплуатация» - и сразу в мыслях «Негодяй! Паразит! Эксплуататор!» А скажешь «налогообложение»- а и, вроде, ничего так, всё, в общем-то, в порядке, хоть и не слишком приятно: налоги же всё равно все платят!
Да-да-да, я знаю, когда происходит присвоение прибавочной стоимости, а когда - перераспределение, в том числе, и путём налогообложения. Но если я - «эксплуатируемый», то какая мне, в конце концов, разница? Вот представьте себе, скажем, суррогатную мать, только что родившую дитя; ей есть разница, когда этого ребёнка у неё заберут - сразу после родов, или сначала дадут подержать на руках, а после этого заберут? Первый вариант выглядит, пожалуй, даже в чём-то милосерднее!
Существует мнение (отраженное, в частности, даже и в учебнике политэкономии социализма), что при социализме прибавочный продукт никем не присваивается, а поступает непосредственно в «общественные фонды», откуда уже и распределяется/тратится «на благо каждого человека».
Ага. «Всё во имя человека, всё для блага человека, и чукча даже знает имя этого человека».
Ликвидация «эксплуатации человека человеком» отнюдь не привела и не могла привести к тому, чтобы работник сам распоряжался «прибавочным продуктом». Да, фонды, в которые поступает «прибавочный продукт», это фонды «общественные». Но кто ими распоряжается? «Общество»? Возможности повлиять на формирование и распределение «общественных фондов» у работника в СССР было не больше, чем в любой другой стране.
Основной механизм формирования и распределения «общественных фондов» - государственный бюджет. Каким образом каждый из нас участвует в решении вопроса о том, откуда взять и куда истратить бюджетные средства? Да, в общем-то, практически никак! Мы избираем неких депутатов, не нами выдвинутых и нам, как правило, не знакомых, депутаты утверждают некий документ под названием «закон о бюджете». Заметьте - не готовят, а лишь утверждают. А готовит кто?
Депутаты получают проект бюджета из правительства. Правительство подотчетно депутатам, и они утверждают (или даже иной раз и не утверждают кандидатуру премьер-министра.
Но ведь не премьер-министр и даже не министр финансов пишут бюджет! Так же, как и парламент, они лишь утверждают его.
А готовят бюджет, определяют, у кого взять и кому отдать общественные деньги, распоряжаются нашими общественными фондами не они, а безвестные чиновники, никем не избираемые, не сменяемые, не теряющие своих постов при любых революциях - будь то, скажем, революция 1991 года, или даже Октябрьская революция 1917 года. Ведь основу советского аппарата составили в своё время «старослужащие» - это хорошо показано, например, в замечательном фильме «Рождённая революцией» на примере Министерства внутренних дел.
Недаром большинство нынешних российских ведомств не так давно отметили свои многосотлетние юбилеи (мой родной Центральный банк, отметивший 150-летие, оказался ещё самым молодым в их ряду).
Отсюда и ощущение, широко распространившееся среди трудящихся, особенно позднего СССР, что «эксплуатация» никуда не делась, просто место «капиталистов» заняла «партийная номенклатура».
Можно вспомнить даже и попытки теоретического обоснования этого стихийно сложившегося мнения, например, в монументальном труде М.Восленского «Номенклатура».
Между тем, следует отметить, что, во-первых, с марксистской точки зрения «номенклатура», как и, скажем, «интеллигенция», классом никак считаться не может: её место в обществе никак не связано с производственными отношениями, с собственностью на средства производства.
А во-вторых, точно такое же засилье «номенклатуры» мы наблюдаем теперь и в «капиталистических» странах, в т.ч. не только в государственном, но и в «частном» секторе.
Ведь, в самом деле, давно уже прошли те времена, когда «капиталисты» определяли, сколько должны трудиться «рабочие» и сколько они должны за это получать - сейчас эти функции переданы наёмным «менеджерам» - таким же бюрократам, как и чиновники госсектора. Причем, насколько я понимаю, именно эти самые «менеджеры», не обладая собственностью на средства производства, тем не менее де-факто распоряжаются ими и получают доходы в миллионы, а то и сотни миллионов в год и образуют костяк того самого «1%», против которого выступают «оккупанты».
Так кто же выступает теперь в качестве «эксплуататора»? Кто с кем ведёт «классовую борьбу»?
Может, напрасно марксизм столь мало внимания уделил сфере перераспределения, сосредоточив своё внимание на сфере производства? Может, напрасно не получила достаточного развития идея об «азиатском способе производства», в рамках которого, насколько я помню, как раз таки и получалось, что все «средства производства» находятся в собственности «богдыхана», а в роли «эксплуататоров» выступает формально лишенное всякой «частной собственности» чиновничество? Не пришли ли мы в ходе социального развития ко всеобщему господству этого самого «азиатского способа производства»?