Четыре претензии к марксизму. Претензия третья, биологическая. Общественный аспект.
----------------- 11 -------------------
Четыре претензии к марксизму.
Претензия третья, биологическая. Общественный аспект.
Марксизм исходит из того, что человек - «общественное животное», но при этом упор делается именно на первую часть этого определения - «общественное». Более того, на мой взгляд, в рамках марксизма происходит абсолютизация экономического и социального в ущерб биологическому. В центре внимания оказываются «общественные отношения», но при этом почему-то забывается, что вступают между собой в эти отношения всё-таки не бездушные механические роботы, а животные. Марксизм признаёт, что на свете есть принцессы, но забывает, что принцессы тоже какают.
В этом плане марксизм не отличается от экономической науки, разрабатывавшейся «капиталистами», - теми, чьими оппонентами марксизм себя формально объявлял. Но ведь на самом деле оно и не удивительно: и марксизм, и «экономикс» выросли из Адама Смита - вспомним ещё раз «три источника и три составные части»!
Стройная марксистская модель человеческого общества, разделенного на классы по чисто экономическим признакам, в зависимости от места в структуре общественного производства, словно рождена завороженностью зрелищем слаженной работы пчелиного улья или лесного муравейника.
Но человек - это не насекомое. Поведение человека, какое бы место он ни занимал в структуре общественной иерархии, гораздо лучше моделируется поведением волков или макак, но не пчёл или муравьёв.
«История всех до сих пор существовавших обществ была историей борьбы классов» - этот тезис, будучи сформулирован именно таким образом, вызывает у меня не меньше нареканий, чем пресловутое «каждому по потребностям».
Что, до тех пор, пока не возникли классы, обезьяньи стада не занимались дележом территорий? Не отбирали друг у друга добычу? Что, в обезьяньем первобытном стаде не случалось «революций», когда молодой агрессивный альфа-самец свергал старого вожака?
Может, правильнее будет считать, что в классовом обществе внутривидовая борьба homo sapiens’ов друг с другом принимает форму классовой борьбы? И попытаться понять, почему так происходит?
Ведь невозможно отрицать, что в ходе различных «восстаний» и «революций» (да и в «мирное» время, при проведении различных «всеобщих выборов») значительная, если не бóльшая часть «угнетенных» всегда выступает на стороне «угнетателей». Так же, впрочем, как и существенная часть «угнетателей» встаёт под знамёна «угнетенных».
Я уж не говорю про, скажем, межгосударственные войны, когда и «угнетатели», и «угнетенные» разных наций с ожесточением лупят друг друга, не взирая на сходство своего социального статуса и игнорируя призывы к тому, чтобы «пролетарии всех стран объединялись».
Так почему ж тогда «История всех до сих пор существовавших обществ была историей борьбы классов»?
(продолжение следует)
Четыре претензии к марксизму.
Претензия третья, биологическая. Общественный аспект.
Марксизм исходит из того, что человек - «общественное животное», но при этом упор делается именно на первую часть этого определения - «общественное». Более того, на мой взгляд, в рамках марксизма происходит абсолютизация экономического и социального в ущерб биологическому. В центре внимания оказываются «общественные отношения», но при этом почему-то забывается, что вступают между собой в эти отношения всё-таки не бездушные механические роботы, а животные. Марксизм признаёт, что на свете есть принцессы, но забывает, что принцессы тоже какают.
В этом плане марксизм не отличается от экономической науки, разрабатывавшейся «капиталистами», - теми, чьими оппонентами марксизм себя формально объявлял. Но ведь на самом деле оно и не удивительно: и марксизм, и «экономикс» выросли из Адама Смита - вспомним ещё раз «три источника и три составные части»!
Стройная марксистская модель человеческого общества, разделенного на классы по чисто экономическим признакам, в зависимости от места в структуре общественного производства, словно рождена завороженностью зрелищем слаженной работы пчелиного улья или лесного муравейника.
Но человек - это не насекомое. Поведение человека, какое бы место он ни занимал в структуре общественной иерархии, гораздо лучше моделируется поведением волков или макак, но не пчёл или муравьёв.
«История всех до сих пор существовавших обществ была историей борьбы классов» - этот тезис, будучи сформулирован именно таким образом, вызывает у меня не меньше нареканий, чем пресловутое «каждому по потребностям».
Что, до тех пор, пока не возникли классы, обезьяньи стада не занимались дележом территорий? Не отбирали друг у друга добычу? Что, в обезьяньем первобытном стаде не случалось «революций», когда молодой агрессивный альфа-самец свергал старого вожака?
Может, правильнее будет считать, что в классовом обществе внутривидовая борьба homo sapiens’ов друг с другом принимает форму классовой борьбы? И попытаться понять, почему так происходит?
Ведь невозможно отрицать, что в ходе различных «восстаний» и «революций» (да и в «мирное» время, при проведении различных «всеобщих выборов») значительная, если не бóльшая часть «угнетенных» всегда выступает на стороне «угнетателей». Так же, впрочем, как и существенная часть «угнетателей» встаёт под знамёна «угнетенных».
Я уж не говорю про, скажем, межгосударственные войны, когда и «угнетатели», и «угнетенные» разных наций с ожесточением лупят друг друга, не взирая на сходство своего социального статуса и игнорируя призывы к тому, чтобы «пролетарии всех стран объединялись».
Так почему ж тогда «История всех до сих пор существовавших обществ была историей борьбы классов»?
(продолжение следует)