Северный фронтир.
- Видите ли, Эмиль… - мониторкомандант Вогель выколотил трубку в пепельницу и замолчал, глядя прямо перед собой.
Корветтенлейтенант Клейн терпеливо ждал, когда его командир додумает свои необыкновенно важные, и всегда приходящие в его лысеющую голову внезапно, мысли, и соизволит обратить внимание на своего штурмана. Клейн уже привык к тому, что Вогель время от времени «выходит подумать» прямо посередине разговора. Более нетерпеливого или слишком гордого человека такие выходы, без сомнения, могли бы разозлить или ранить. Но корветтенлейтенант Клейн прошел суровую школу. Может быть даже слишком суровую. Матушка корветтенлейтенанта, например, была уверена, что эта школа превратила ее мальчика, которого она помнила прелестным белокурым ребенком - живым и озорным, как и положено десятилетнему мальчишке - в угрюмого флегматичного «айскорсара». Но Клейн лишь скупо улыбался, слушая причитания матери в те редкие моменты, когда ему удавалось вырваться домой на побывку. Корветтенлейтенант был уверен, что выбор, который он сделал десять лет назад - единственно верный.
Клейн хорошо помнил день, когда тринадцатилетним юнкерам первого года обучения предложили принять первое в их жизни самостоятельное и крайне важное решение. После войны Люфтрейх, наконец, обратил внимание на свои бесконечные северные рубежи. Великий Фронтир длиной в восемь тысяч миль: моря, острова, два материка - манил и пугал одновременно. Нескончаемые пространства: вода, суша, горы, леса, равнины. Небо, в котором еще никто не летал. Невероятные, невообразимые богатства. Непредставимые опасности. Но главное - Пустоши. Таинственная территория, про которую не было известно ровным счетом ничего. Империя не могла больше оставлять все это без контроля. Особенно после катастрофы Третьей Эскадры. Об этом не принято было говорить вслух, но весь флот знал, что атака на броненосцы злосчастного Хоффманна была проведена с севера - из-за границы летающих льдов. Их корабли шли за огромным китовым стадом, обманув имперские флюгтрадары. Последнее сражение не могло изменить исход Великой Войны. Тем тяжелее и обиднее было видеть, как, охваченные пламенем, падают в ледяные волны корабли, громившие врага над заливом Жуф.
Говорят, что на первом собрании Адмиралтейства, через три дня после заключения мира, Деверро бил каменным кулаком по черному от времени дубовому столу времен Рейхсгвардии и орал на министров, князей и самого Императора, требуя выделить средства на Северную Кампанию и продолжить, наконец, дело его великого деда. Адмирал мог себе это позволить. Он был героем, сокрушившим лиловых тварей. Его авторитет во флоте и в армии был таков, что он мог приказать кораблям таранить укрепления, а пехоте идти в огонь - и его бы послушали. Императору Деверро приказать не мог. Но молодой Люфткайзер был умен не по годам. Пропустив мимо ушей «желторотого птенца», «молокососа» и «слепого щенка», кайзер выбрал из потока ругательств суть соображений адмирала, после чего в течении недели разработал программу освоения северных земель. Деверро получил втрое меньше того, что требовал, и вчетверо больше того, на что он, как позднее признавался адмирал в кругу друзей, рассчитывал. На север двинулись экспедиции, отряды и просто одиночные корабли. Среди скал, лесов, на морских и воздушных островах появились порты, базы, крепости и наблюдательные посты. Люфтрейх обернулся лицом к своей северной границе. Фронтир больше никогда не останется в небрежении.
Разумеется, это было только начало. Для того, чтобы встать твердой ногой в северных землях, нужны были люди. Колонистам предложили невероятные льготы и всевозможные послабления. Ветераны недавней войны с восторгом приняли предложение старого Деверро: катитесь на север, мерзавцы, вцепляйтесь в то, на что хватит зубов, кусайте столько, сколько сможете проглотить, и все это после вашей смерти достанется вашим ублюдкам по наследству: таково слово этого малолетнего засранца, нашего обожаемого Кайзера. Из метрополии потянулись конвои переселенцев. Одни летели, держа при себе патенты на территории, контракты на добычу флюгткристаллов и прочих полезных ископаемых, на охоту, поиск древних сокровищ и на все, чем может заниматься деятельный, отважный и предприимчивый человек. Другие вели свои люфтшкуны, собираясь захватывать территорию по древнему праву энтдекеров.
Для того, чтобы прикрыть весь этот Нах Норден Дранген требовались корабли. Но не тяжелые броненосцы, неповоротливые мониторы и стремительные, огромные крейсеры. Здесь нужны были истребители и фрегаты, способные уходить из базы на месяцы. Их задачами будут контроль торговых путей, охрана китовых стад от истребления, картографирование, патрулирование и, конечно, охота за пиратами, контрабандистами и бандитами, которые тут, несомненно, скоро появятся, ибо такова человеческая природа.
А для таких кораблей нужны были новые офицеры. Офицеры, знающие местный театр. Воздухоходы, способные по отсветам на облаках определить протяженность фронта летающих льдов за горизонтом. Командиры, изучавшие гляциологию, криптонику, археографию, флюгтонику и массу других наук, которые до сих пор постигали лишь выпускники имперского Эмпориума. По плану Деверро Люфтакадемия открывала свой первый филиал - в Урманштадте, северном форпосте Империи, самом большом городе за шестидесятой параллелью…
Да, Клейн хорошо запомнил тот день. Юнкеров первых трех курсов собрали в Зале Мечей. Под гулкими сводами древней святыни висели вымпелы и флаги кораблей и эскадр, века прославлявших и спасавших Люфтрейх. Холодное пламя редчайших, бешено дорогих «факелов» хексерай отражалось в бронзовом, стальном и серебряном приборе мечей, сабель и кортиков, покрывавших стены зала. Десятки тысяч воздушных офицеров, поколениям служивших Империи, выходя в отставку, оставили здесь свои грозные клинки. Начищать их эфесы и прибор ножен было священной еженедельной обязанности юнкеров старших курсов. Когда пришел приказ: трем первым курсам оставить занятия и собраться в Зале, кадеты и юнкера не могли сдержать возбуждения. Что это? Война? Сбор дворян и эрлихебауэров? Неужели что-то случилось с Кайзером? Не может быть, ведь он так молод! Да и в любом случае, почему старшие курсы остались в классах?
Когда квадраты курсов и групп выстроились перед древней трибуной, с которой веками оглашались важнейшие приказы по Люфтрейху и Флоту, из-за портьеры вышел адмирал Деверро. Зал взорвался восторженным ревом. Не слушая шиканья и прямых приказов преподавателей-офицеров, мальчики и юноши кричали: «Слава!», потрясая своими маленькими треуголками. Адмирал криво усмехнулся и, припадая на разбитую осколками в бою над заливом Жуф, ногу, прошел вдоль строя старших преподавателей. Встав на правом фланге, он вдруг встал по стойке «смирно», даже не опираясь на свою массивную, окованную трофейным лиловым металлом, трость и властно вскинул руку. Шум мгновенно стих. Кадеты напряженно ждали, что скажет им человек, разгромивший самого страшного врага в почти тысячелетней истории Люфтрейха. Деверро обвел взглядом собравшихся кадетов. Глаза адмирала смеялись. Прокашлявшись, он объявил: Люфтрейх направляется на Север. Да, мы идем на Главный Фронтир, туда, где над океаном парят поля реликтовых айсбергов, где море скрывает развалины городов, чьи названия канули в Небытие тысячи лет назад. Мы будем строить города и крепости. Мы будем собирать флюгткристаллы. Мы будем бить китов! И для охраны всего этого мы создадим новый флот - Северный флот! И для этого флота мне нужны офицеры…
Деверро снова обвел взглядом зал. Юнкера и кадеты, стояли, не шевеля даже пальцем. Они напряженно слушали своего обожаемого героя. С ними, мальчишками тринадцати-пятнадцати лет, говорил сам великий, несравненный Деверро. Храбрейший, умнейший, злоязычнейший из адмиралов! Флотоводец, лупивших своих офицеров и каперов ножнами и через минуту награждавший их за доблесть, потому что заслужили и то, и другое. Деверро, плакавший, когда ему доложили о потерях в битве над Жуф, и лично подписавший семнадцать тысяч восемьсот шестьдесят три похоронных письма родне погибших летателей. Адмирал опять прокашлялся и продолжил: да, офицеры. Новые офицеры. Люди с головами, холодными, как воды полярных океанов, и сердцами, горячими, как сердце флюгт-генератора. Люди, которые смогут летать среди льдов, ходить за китовыми стадами, высаживать экспедиции там, где даже люфтбаркасу негде причалить. Те, кто будет открывать и хранить для Империи и ее людей наш необъятный Север!
Разумеется, самыми первыми туда пойдут те, кто уже стоит на мостиках наших кораблей. Но они проложат лишь первые, ближние дороги. Они откроют дверь на Север. Но удерживать ее и идти дальше придется тем, кто встанет им на смену. Тем, кто получит специальную подготовку и образование. Люфтрейх открывает в Урманштадте филиал Воздушной Академии. Там будут готовиться новые кадры моего Северного флота. Юнкера и кадеты, обучающиеся в Северном Филиале, будут готовиться по особой программе, отличающейся от той, что дают здесь. Итак, мелкие засранцы, кто из вас ощущает в себе достаточно пламени, чтобы отправиться к границе Неведомого?
Самые сообразительные юнкера уже давно поняли, куда дует ветер, но, разумеется, молчали. Теперь Деверро подтвердил то, до чего смышленые юноши додумались сами. Зал молчал. Адмирал удовлетворенно кивнул и сказал, что он рад тому, что никто не кричит и не машет руками. Это говорит о том, что тут собраны умные стервецы. Слушайте меня, щенки. Сейчас вы все разойдетесь на два часа. Пообедайте, погуляйте, поговорите друг с другом. Через два часа я жду здесь, в этом славном зале тех, кто готов идти за мной на Север. Подумайте хорошенько. Да, вы еще очень молоды. Кто-то скажет, что вы еще дети. Может быть. Сам я летаю на военных кораблях Люфтрейха с двенадцати лет, а в первом бою с корсарами принял участие через год после начала службы. Два года назад после битвы над Жуф я подписал семьдесят восемь похоронных писем на ваших сверстников. Вы - будущие офицеры флота. А раз так - вы уже не дети, а молодые люди. Это - ваше первое настоящее решение. Ваши родители проклянут меня за него, но я к этому готов. Идите. Жду вас через два часа.
Через два часа о желании обучаться в Урманштадте заявили четыреста двадцать семь юнкеров и кадетов - без малого две трети тех, кто числился на первых трех курсах академии. Нужно было сто пятьдесят человек, поэтому Деверро устроил отбор - по оценкам, личным качествам и здоровью. Клейн попал в число тех, кто подошел для северной службы.
Его взросление и возмужание пришлись на тяжелые послевоенные годы. Люфтрейх со скрипом возвращался с военных рельсов на мирную дорогу. Республика и, особенно, Королевство, сильнее пострадавшие в войне, нуждались в имперских товарах. От этого зависело даже не восстановление их экономик, но выживание населения. Продовольствие, металл, ткани, уголь, флюгткристаллы - все это сплошным потоком уходило на юг и запад. Население Империи ворчало, что надо бы сперва накормить досыта своих, а уж потом кормить чужих. Слов нет, союзники они были надежные и сражались храбро. Ну так от этого зависело их собственное выживание. Однако юный Кайзер преодолел сопротивление Рейхстага и Совета Князей, утвердив программу помощи Республике и Королевству. В конце концов, господа, в наших же интересах, чтобы у них там было все спокойно, без голодных бунтов и беженцев, что могут потоком хлынуть через нашу границу. И нет, я не собираюсь отменять послабления, которые были сделаны для крысолюдей во время войны. Наши хвостатые подданные показали себя прилежными работниками. Их аукзилии сражались храбро. Предоставленные им ограниченные гражданские права останутся с крысолюдями до тех пор, пока стоит Люфтрейх. Их не так много, и размножаются они не быстрее, чем мы. Пусть живут и работают на благо Люфтрейха. Межрасовые столкновения? Будем использовать их, как естественный регулятор численности и предохранительный клапан для выпускания пара. Все, господа, мое решение окончательное.
Одним словом, Империю слегка лихорадило. Постепенно аристократия и буржуа оценили мудрость Деверро, направившего энергию самых беспокойных и потенциально опасных граждан на Фронтир. К тому же северные земли действительно оказались настоящей кладовой невероятных богатств. Уже через два года на юг пошел нескончаемый поток флюгткристаллов, железной и феголитовой руды, китового мяса, сушеного мучника и многого другого. Можно с уверенностью сказать, что послевоенное возрождение Люфтрейха во многом опиралось на то, что предоставлял осваиваемый ветеранами недавней войны Север.
Все это время филиал академии в Урманштадте готовил молодые кадры для формирующегося Северного флота Люфтрейха. Будущих моряков и морских пехотинцев учили по программе, коренным образом отличающейся от той, что давали их товарищам в столице. Здесь не преподавали минное дело и многоуровневую стрельбу из орудий броненосцев на дальние расстояния. Морские пехотинцы не отрабатывали высадку на форты и прорыв линий обороны. Северные кадеты изучали совершенно новые науки. Китобои и ледяные каботажники, наскоро произведенные в офицеры, передавали юношам секреты полетов во льдах, над затонувшими древними городами, где компас не показывает на север и сбоит флюгт-генератор, обучали ориентированию над Пустошами с их предательскими горизонтами и пропадающими ориентирами. Все это сопровождалось вылетами, дальними и долгими походами и работой на верфях, где строили новые патрульные истребители, фрегаты и ледовые крейсеры. Здесь было очень тяжело. Здесь было постоянно холодно. Здесь было невероятно, дьявольски красиво и интересно. Клейн навсегда запомнил день, когда старый Фриц, шлауппенкомандант (а три года назад - капитан семидесятитонной флюгтшкуны, занимавшейся перевозками товаров к диким племенам охотников за серебряными псами и сбором синего трубочника) в первый раз показал им, юнкерам второго года, стадо мигрирующих летающих китов. Мальчишки облепили борт и полчаса до хрипоты орали, приветствуя проплывающих мимо учебного корвета тридцатиметровых голубовато-зеленых гигантов.
Шесть лет в Урманштадте пролетели незаметно. Северный город, конечно, предоставлял меньше развлечений, чем столица, но, тем не менее, тут тоже можно было неплохо отдохнуть в те редкие дни, когда курсантов отпускали в увольнение. Народ здесь жил хороший: спокойный, честный, работящий и дружелюбный. К выпуску половина курсантов переженилась на дочерях местных корабелов и рыбаков - к величайшему ужасу своих родителей, полагавших такие браки невероятными мезальянсами. Клейна эта судьба миновала, но он утешал себя тем, что для карьеры ранний брак, скорее, вреден.
После выпуска молодой лейтенант два года прослужил артиллеристом на корвете «Северный ястреб». Старый корабль, прошедший два пограничных конфликта с Республикой и чудом уцелевший в пожаре Великой Войны занимался, в основном, охраной китовых стад. Когда несчастливая вторая экспедиция Фарра бросила в эфир свой единственный сигнал о помощи, только «Северный ястреб" принял паническую, бессвязную радиограмму. Флюгтпрам Фарра терпел бедствие над одним из гигантских затонувших городов, ушедших под воду многие тысячи лет назад при опускании континентальной плиты. Когда корвет появился в зоне бедствия, над странно-спокойным морем не было ни летающих льдов, ни тумана. В трех милях от границы города на высоте полутора миль висел не обозначенный на картах летающий остров. Наблюдение не выявило ни обломков, ни каких-нибудь других следов крушения. Командир корвета принял решение двигаться к острову, полагая, что там могут находиться спасшиеся воздухоходы и члены экспедиции. Артиллерийский офицер Клейн обратил внимание начальника на странную форму облаков - высоких, не менее восьми миль, и словно бы закручивающихся в воронку, но командир проигнорировал предупреждение молодого офицера. В трех кабельтовых от острова в небе была обнаружена флеголитовая пыль и огромные куски невероятно прозрачного льда, не дающие причалить непосредственно к берегу. Командир принял решение отправить два флюгтшлюпа и лично возглавил спасательную экспедицию.
Дальнейшее стало предметом расследования комиссии Адмиралтейства, но дагеррозапись, которую по приказу Клейна вел сигнальщик, подтвердила слова младшего офицера. Вспышки и взрыв, расколовший остров, падение кусков в море, и вызванные этим гигантские приливные волны, странное свечение в воде и невероятно быстрое движение облаков - все это подтвердило правильность решения артиллерийского офицера, принявшего командование поврежденным корветом вместо старшего помощника, с которым случилось истерика, на оставление районе бедствия. «Северный ястреб» с трудом доковылял до Вулшафена, где оставался полтора года, после чего был разобран на металл, как не подлежащий ремонту. Спасательная операция Северного флота в районе исчезновения экспедиции Фарра результатов не принесла. Более того, найти затонувший город, нанесенный на все карты и неоднократно наблюдавшийся как колонистами, так воздухоходами из коренных, также не удалось.
Данный инцидент так и остался одним из крайне редких необъяснимых событий, произошедших при освоении Фронтира. Клейн получил Серебряную Медаль, был произведен в звание корветтенлейтенанта и переведен в Особую Группу. Про эту группу на флоте ходили странные слухи. Ее флагманом был старый, но невероятно хорошо забронированный, монитор «Люфткайзер», под командованием заслуженного ветерана, кавалера высших наград Люфтрейха, мониторкоманданта Вогеля.
Переделанный в исследовательское судно и частично разоруженный, монитор в сопровождении двух ледовых фрегатов специальной постройки постоянно пропадал в самых глухих уголках пограничья. Несколько раз с монитора высаживались экспедиции Эмпориума - настолько секретные, что даже командование флота о них лишь ставили в известность. Собственно, Клейну предложили либо ждать, когда ему дадут собственный корвет, на что должно было уйти минимум полтора года, либо отправляться к Вогелю, у которого недавно списали из-за какой-то странной душевной болезни штурмана. Клейн выбрал Особую Группу.
Первые два похода на новом корабле немногим отличались от службы на «Северном Ястребе». Тихоходный «Люфткайзер» патрулировал большое месторождение флеголита, а потом сопровождал конвой с рудой и углем. Но вот третий выход… Третий выход не был похож ни на что ранее испытанное Клейном (и это принимая во внимание поиск Фарро!)
- Так вот, мой дорогой Эмиль…
Мониторкомандант внезапно «вернуся из мыслей» и, как ни в чем не бывало, потянулся к большой коробке с табаком. Тщательно набив чашечку и утрамбовав пальцами пахучую смесь, командир словно из воздуха достал спичку, небрежно чиркнул ею по ножнам лежавшего на столе старинного тяжелого палаша и раскурил трубку. Выпустив три замысловатых кольца, он повернулся к своему штурману и сказал:
- Ваши соображения, безусловно, убедительны, и я во многом с ними согласен. Но весь мой опыт - как военный, так и здешний, говорит мне о том, что правильным является мое решение. Именно поэтому наш милейший Кох уже развернул обе башни. Жаль, конечно, что четырнадцатидюймовки у меня забрали. Но и шесть дюймов ему должно хватить, тем более скорострельных. Что бы это ни было, мы разнесем его в пыль. Из рубки ни черта не видно, так что давайте поднимемся на мостик и полюбуемся на фейерверк из первого ряда.
Написано в рамках литературного эксперимента. Мне хотелось понять: смогу ли я просто, без всякого накатывающего вдохновения, сесть и написать текст на некую тему. Типа, ничего не предвещало, никуда не тянуло, а просто сел и написал - в рамках профессионализма. Выбрал в качестве темы стимпанк, потому что давно по нему ничего не писал. Вчера как-то за три часа накаталося, сегодня проверил, чуть поправил. В общем, эксперимент считаю удавшимся.