ЛУЧШИЙ В МИРЕ ПЛОМБИР-2
Элита. Шпион с Востока. Кавказская «Кама Сутра».
Однажды, когда я солнечным июлем стоял на посту с ящиком, набитым «самым лучшим пломбиром», эскимо и фруктовыми стаканчиками за 7 коп, Ло подошла одна, без товарок. Склонившись к моему уху, полушёпотом сказала, что обслужила в гостинице «Дубна» клиента-иностранца, который расплатился не рублями, а какой-то незнакомой ей денежкой со словами «Здесь больше, чем ты просила». Несмотря на то, что её это поставило в затруднительное положение, Ло явно была довольно тем, что ей удалось каким-то чудом проникнуть по работе на чужую, закрытую для их интим-колхоза территорию. Я попросил показать денежку в ожидании, что это какой-то фальшак или никчемные злотые или леи. Каково же было моё удивление, когда на светлой, плотной бумаге я увидел портрет Елизаветы II! Не помню сейчас номинал, но вряд ли это было меньше 10 фунтов. Я тут же закрыл руками банкноту и цыкнул, чтобы Танька её спрятала. Суетливо сделав это, она спросила, в какой магазин можно идти с такой купюрой или как поменять. У меня был короткий, но убедительный опыт в обращении валюты. Мой друг Коля Панин где-то добыл доллар, и когда мы сдавали экзамены в ВУЗы летом 1968, решил купить в валютном магазине хорошую зажигалку. По его представлениям, она где-то так и должна была стоить. Мы нашли валютный магазин, он, щедро улыбаясь выходящим, вошёл внутрь, а я остался покурить на улице - у меня же не было доллара, а без него не пускали. Вернулся Коля, когда я выкурил полпачки, бледный и испуганный. От витрины с зажигалками его под руки увели в какую-то комнату, там долго мурыжили, где он взял доллар, доллар забрали, переписали его ФИО/прописку и предупредили, что на первый раз отпускают, но теперь он у них в списках потенциальных валютных спекулянтов и в следующий раз ему зоны не миновать.
…Поэтому я посоветовал Ло никому и ни за что эти фунты не показывать, даже подругам, иначе с её судимостью менты с радостью загребут девку за валютную проституцию лет на 8. Придётся смириться с тем, что обслужила жирного клиента фактически бесплатно, но «свобода лучше несвободы», как говорил наш чирлидер между таймами в одни ворота.
Не знаю, куда Ло дела валюту, скорее всего, хранила как память до Перестройки.
Этим же летом один из моих самых близких друзей, Володя Михайлов, познакомился с подругой Ирины, которую тоже звали Таня; обозначу её как Таню М.
Володя был красив, как Ален Делон, обаятелен, как Бельмондо, дружелюбен и с хорошим чувством юмора. Легкое заикание придавало ему некий шарм, а с девушками и женщинами он делал всё, что хотел, ограничивали его только природное благородство и такт. Женщины, особенно замужние, это ценили - не помню ни одного случая, чтобы кто-нибудь из его пассий затаил на Вовку обиду после расставания, со всеми он сохранял хорошие отношения. (Знаю ещё одного такого человека в своём кругу, но на всякий случай не буду называть фамилию. Женскую часть Дубны он положил на лопатки в таком количестве, что подчас не понимал, почему какая-то дама твёрдых лет с ним здоровается. Приходилось ему, по старой и всё видевшей дружбе, подсказывать).
Таня М была девушкой высокой, стройной, красивой, умной и …элитной проституткой - как вскоре выяснилось то, что она и не скрывала. С Володей они составляли красивую пару, ему, как мне кажется, льстило то, что у него такая экстравагантная подруга, он вёл себя с ней учтиво и немножко позировал на её фоне: помимо красоты, Таня М хорошо и модно одевалась. Например, в джинсовый ливайсовский костюм или замшевую мини-юбку и топик, что производило на тридцатовских пейзан ошеломляющее впечатление.
История «возвышения и падения» Тани была такова. Не поступив в ВУЗ после школы, она попала, благодаря внешним данным, в Дом моделей при ГУМе, где проработала полгода. После чего - то ли по личной инициативе, то ли по чьему-то предложению - подалась в элитные проститутки. «Мамочка» (т.е. сутенёрша) предоставила ей однокомнатную квартиру в центре, где она жила и принимала клиентов, добытых хозяйкой. Иногда клиенты снимали эту квартиру вместе с Таней на неделю, сообщая близким, что уехали в командировку (на сборы, партийную учёбу, обмен опытом, гастроли). В этом случае им приходилось оплачивать не только интим-услуги, но и проживание и питание.
Как-то Таня показала Володе свою записную книжку с клиентами, и он увидел там половину сборной СССР по хоккею, чемпионов мира по шахматам, известных певцов и артистов, так что неделя в мире высокой моды и секса была для них финансово посильной.
И тут мой прекрасный и возвышенный роман с Ириной, благодаря чему я написал несколько песен, которые пою до сих пор, начал давать сбои.
Сначала она не пришли на очередное свидание.
Потом перестала отвечать на телефонные звонки.
У нас был запланирован вечер в ДУ, самом престижном культурном месте в те годы, где выступали «Машина времени» и Чекасин, показывали фильм об экспедициях американцев на Луну и те художественные, что не показывали в обычном прокате. Вечер подразумевал концерт, не помню, кого, и танцы после, билеты у нас уже были на руках и мы предвкушали эксклюзивное удовольствие, недоступное грустному большинству.
Я ещё раз позвонил накануне, ответа не было, но всё же решил пойти.
И с большим удивлением увидел Ирину в рядах концертных стульев в компании Миши Арцимовича. Ирина сделала вид, что мы не знакомы, и это начало злить. Я знал, что она дружна с Мишей с детства, он знал про наш роман. И тоже делал вид, что мы не знакомы.
Концерт закончился, началась танцевальная часть вечеринки, я собрал нервы в кулак, прошёл через весь зал и пригласил Ирину на медленный танец - во время быстрого приватно не поговоришь. Она отказала, даже не глядя мне в глаза и отвернувшись.
Обида поглотила меня как змея воробышка, я развернулся и вышел вон с мероприятия.
Следующие несколько дней рука уже сама перестала тянуться к телефону, а ум сладострастно пережёвывал мысли о том, как всё-таки женщины коварны, лживы и ветрены. И то, что между Ирой и Мишей ничего не могло быть по определению, меня не вразумляло.
Где-то через неделю раздался звонок, на том конце провода была Таня М, она хотела со мной поговорить. Насчёт Ирины, уточнила она. Договорились, что встретимся в буфете ДК «Октябрь», где мы с друзьями проводили много времени за кофе и сухим. Пришла она в сопровождении Володи, он вежливо отошёл в сторону, когда мы сели за стол и начали разговаривать. Точнее, говорила Татьяна, а я слушал и не верил своим ушам, настолько всё выглядело фантасмагорично. Потом, в течение какого-то времени, эта история дополнялась деталями, полученными из других источников, поэтому, пересказывая её, я их добавлю в ткань повествования без указания на эти источники, большинство из которых уже не помню. Но точно там были официанты из ресторана «Дубна» - люди, которые знали в Дубне всё и про всех.
…Напомню, что во времена СССР Объединенный Институт Ядерных Исследования в Дубне (далее ОИЯИ) был международной научной организацией, самой масштабной в стране. Ну как международной: в его работе принимали участия страны Социалистического лагеря, от Кубы до Польши, от Вьетнама до ГДР. Присутствие других стран исчислялось единицами персонала, тогда как СЭВ в общей сложности поставлял тысячи учёных, специалистов и членов их семей.
Мне придётся писать про Вьетнам, и выглядит сюжет так.
В то время в Южном Вьетнаме шла война между ним, капиталистическим, и Северным, коммунистическим. Союзникам Южного были США и Австралия, Северного - Китай и СССР. Северовьетнамские дивизия переходили границу и изображали из себя партизан вместе с местными, настоящими партизанами, хотя у них с собой были сотни танков, артиллерия и даже небольшая авиация. Американцы и южновьетнамцы пытались их победить, но не получалось, и война приобрела затяжной характер. ЦРУ завербовала одного южновьетнамского партизана и он был направлен в Северный на учёбу: будущему объединённому Вьетнаму нужны были специалисты, в том числе физики. Закончив ВУЗ, агент ЦРУ был направлен в командировку в ОИЯИ, где и шпионил в пользу американской военщины: не разрабатывают ли в Дубне атомные бомбы всем кагалом СЭВ. Но попался. Когда попался, начали выявлять его связи и выяснилось, что Ирина с ним контактировала (она работала в ОИЯИ) и даже была в гостях, в компании из трёх девушек - шпион пригласил их на курицу, приготовленную по национальному рецепту. Жил он, если мне не изменяет память, на Ленинградской, 1, в служебной квартире. (Любопытно, что и сейчас там живёт вьетнамская семья). Всех трёх подруг, соблазнённых курицей, пригласили в КГБ и после опроса ограничили в некоторых правах: отныне и до конца проверки они должны были ставить «контору» в известность о своих передвижениях, общаться и появляться на публике можно было с кем-то одним, утверждённым на эту роль органами. И Ирина, чтобы не подставлять меня, длинноволосого рокера, постоянно якшающегося с иностранцами, выбрала в сопровождающее лицо Мишу Арцимовича, друга детства. Именно поэтому она напуганная, но здравомыслящая, делала вид, что со мной не знакома, не отвечала на звонки и игнорировала свидания.
…Таня закончила свою речь словами, что нужно подождать несколько дней, проверка скоро закончится и Ирина сама позвонит.
Так и случилось, наши отношения возобновились, и мне не в чем было упрекнуть Ирину - наоборот, я должен был бы оценить её мудрость в тот сложный момент.
Не помню, думал ли я тогда о том, насколько скользким было моё положение - по крайней мере, уже знал это. Но в полной мере почувствовал через несколько месяцев, хотя это уже другая история.
Ещё в старших классах я переписывался с немцем, с которым познакомился в «Волге» и который присылал мне из ГДР модные «сорокопятки» с западными хитами.
Ещё я переписывался с девочкой-полячкой, которая заняла какое-то место на конкурсе красоты среди школьниц в Варшаве.
Ещё играл в бит-группе с венграми, братьями Ланг и постоянно пропадал у них дома.
Ещё-ещё познакомился в Москве с американцами и мне пришлось, во время прогулки с ними, сообщить свои данные пасущему их кгбешнику, когда я нагло попросил его оставить нас в покое. С одним из американцев, жена которого была русской по происхождению, я переписывался и получал от него посылки со свежими записями битлов.
Вот такая история, в полной достоверности которой я не уверен до сих пор. Может, и не было никакого вьетнамца, а была операция КГБ, связанная с ОИЯИ. И хотя я узнавал детали от разных людей, они тоже могли быть введены в преднамеренное заблуждение - Гугла тогда ещё не было, не проверишь.
Что касается взаимоотношений КГБ и ОИЯИ, мне вспоминается история, рассказанная Евгением Маргулисом («Машина Времени», «Воскресение»).
Однажды они, в 70-е, играли в Доме Учёных во время новогодних праздников. К ночи уже было жарко и накурено и Женя решил открыть окно, чтобы подышать свежим, морозном воздухом. Долго с ним возился, оно было заклеено и не поддавалось, и, наконец, рванул со всей силы - створка распахнулось. Первое, что он увидел - не идиллический ёлочно-снежный пейзаж, а… микрофон, который был вмонтирован в раму и выпал от рывка. Женя сразу всё понял, засунул микрофон обратно и быстренько закрыл окно. Потом некоторое время переживал, не велась ли прослушка прямо в этот новогодний момент. Но всё обошлось, КГБ тоже, видимо, праздновало. Не удивлюсь, если там же.
И, если я правильно понимаю, этот микрофон (и, видимо, не один) работал во время банкетов, вечеринок, других мероприятий - ведь тогда накрытые столы ставились как раз напротив окон.
Уже в 70-е мне показывали девушку, которая якобы работает на КГБ «медовой ловушкой», как это называлось на профессиональном слэнге спецслужб. Познакомившись с иностранцем, она должна была сначала расслабить его в ресторане «Дубна», а потом вести на конспиративную квартиру рядом, на Векслера, которая была оборудована кино- и аудио-оборудованием. Дальше, имея компромат на руках с попавшим в ловушку французом или датчанином, приехавшим на научный симпозиум, можно было делать всё, что угодно. Девушка была симпатичной, явно образованной, хорошо, но не вызывающе одетой, с короткой стрижкой золотистых волос и живым лицом. Не знаю, правда ли всё это, но вряд ли КГБ не использовали Дубну для рекрутирования информаторов и «полезных идиотов».
…Последний раз, когда я видел компанию тридцатовского секс-колхоза, случился уже весной 1970-го. Как-то я возвращался вечером из ИЧ, домой, и на Дмитровском шоссе в автобус ввалилась уже описанная мною четвёрка. Они были пьяными, весёлыми, только что с электрички из Москвы, с блоками американских сигарет в руках и обрадовались, меня увидев. А когда мы вместе сошли на Октябрьской, чтобы прогуляться перед сном (я жил на Орджоникидзе), они рассказали, зачем ездили в столицу. Оказывается, это был двухдневный экзамен на право работать в Москве. Экзаменаторами были горячие грузинские парни, которые «прочитали» с ними за эти два дня всю кавказскую «Кама Сутру» от корки до корки. В итоге двух девчонок приняли, а двое экзамен провалили. В качестве утешительных призов им выдали по паре блоков дефицитнейших американских сигарет и отправили домой: одних собирать вещи, других - работать по месту прописки.
Со словами «Щас Серёга…» одна из них разорвала блок и выдала мне пачку «Мальборо». Как другу, как человеку, который их не чурался и мог выслушать все беды и мечты девочек с «пониженной социальной ответственностю»…
Эпилог.
Володя Михайлов покончил с собой летом 1973 в результате трагического стечения обстоятельств, в которых он не смог разобраться. Тогда ещё были разрешены траурные процессии, и мы несли гроб с ним от конечной остановки на Березняка, где и случилась его смерть в доме дяди, до 1-й школы на Макаренко. Весь путь был усеян лепестками цветов: его любили все - и женщины, и друзья, и одноклассники, и соседи. Все.
Судьбу Тани Л мне проследить не удалось, после армии, из которой пришёл в мае 1972, я её не видел. Видел из их группы только Пану, но пересекались мы редко. Потом и она пропала. Говорили, что вышла замуж за вьетнамца (!) и уехала на его родину.
Таня М уехала на заработки в одну из православных закавказских республик, но почётным работником интим-услуг стать не смогла. Удачно вышла замуж, родила детей и ведёт размеренную семейную жизнь.
Ирина В вышла замуж за учёного-физика и тоже уехала. Когда она приезжает и нам удаётся пересечься где-нибудь в намоленном нами же когда-то баре ресторана «Дубна», для меня это всегда радостное, ностальгическое событие.
Удивительно, какой насыщенной, интересной, непредсказуемой жизнью мы тогда жили, а было нам всего-то по 18-20 лет.
Перед тем, писать эту часть, я взял городской телефонный справочник конца 90-х, чтобы проверить, есть ли там фамилии Тани Л и Тани М. Первой не было, да это и не удивительно: она жила в простой, рабочей семье, телефоны в таких были редкостью.
Телефон Тани М присутствовал, она из Институтской части города, из семьи или служащих, или специалистов.
Фамилии у обеих очень редкие, поэтому ошибка исключена.
Поэтому, возможно, я помню не только их, но и всё, что происходило тогда с ними и со мной.
На фото - Володя Михайлов, 1968 год, учится играть на барабанах.
Однажды, когда я солнечным июлем стоял на посту с ящиком, набитым «самым лучшим пломбиром», эскимо и фруктовыми стаканчиками за 7 коп, Ло подошла одна, без товарок. Склонившись к моему уху, полушёпотом сказала, что обслужила в гостинице «Дубна» клиента-иностранца, который расплатился не рублями, а какой-то незнакомой ей денежкой со словами «Здесь больше, чем ты просила». Несмотря на то, что её это поставило в затруднительное положение, Ло явно была довольно тем, что ей удалось каким-то чудом проникнуть по работе на чужую, закрытую для их интим-колхоза территорию. Я попросил показать денежку в ожидании, что это какой-то фальшак или никчемные злотые или леи. Каково же было моё удивление, когда на светлой, плотной бумаге я увидел портрет Елизаветы II! Не помню сейчас номинал, но вряд ли это было меньше 10 фунтов. Я тут же закрыл руками банкноту и цыкнул, чтобы Танька её спрятала. Суетливо сделав это, она спросила, в какой магазин можно идти с такой купюрой или как поменять. У меня был короткий, но убедительный опыт в обращении валюты. Мой друг Коля Панин где-то добыл доллар, и когда мы сдавали экзамены в ВУЗы летом 1968, решил купить в валютном магазине хорошую зажигалку. По его представлениям, она где-то так и должна была стоить. Мы нашли валютный магазин, он, щедро улыбаясь выходящим, вошёл внутрь, а я остался покурить на улице - у меня же не было доллара, а без него не пускали. Вернулся Коля, когда я выкурил полпачки, бледный и испуганный. От витрины с зажигалками его под руки увели в какую-то комнату, там долго мурыжили, где он взял доллар, доллар забрали, переписали его ФИО/прописку и предупредили, что на первый раз отпускают, но теперь он у них в списках потенциальных валютных спекулянтов и в следующий раз ему зоны не миновать.
…Поэтому я посоветовал Ло никому и ни за что эти фунты не показывать, даже подругам, иначе с её судимостью менты с радостью загребут девку за валютную проституцию лет на 8. Придётся смириться с тем, что обслужила жирного клиента фактически бесплатно, но «свобода лучше несвободы», как говорил наш чирлидер между таймами в одни ворота.
Не знаю, куда Ло дела валюту, скорее всего, хранила как память до Перестройки.
Этим же летом один из моих самых близких друзей, Володя Михайлов, познакомился с подругой Ирины, которую тоже звали Таня; обозначу её как Таню М.
Володя был красив, как Ален Делон, обаятелен, как Бельмондо, дружелюбен и с хорошим чувством юмора. Легкое заикание придавало ему некий шарм, а с девушками и женщинами он делал всё, что хотел, ограничивали его только природное благородство и такт. Женщины, особенно замужние, это ценили - не помню ни одного случая, чтобы кто-нибудь из его пассий затаил на Вовку обиду после расставания, со всеми он сохранял хорошие отношения. (Знаю ещё одного такого человека в своём кругу, но на всякий случай не буду называть фамилию. Женскую часть Дубны он положил на лопатки в таком количестве, что подчас не понимал, почему какая-то дама твёрдых лет с ним здоровается. Приходилось ему, по старой и всё видевшей дружбе, подсказывать).
Таня М была девушкой высокой, стройной, красивой, умной и …элитной проституткой - как вскоре выяснилось то, что она и не скрывала. С Володей они составляли красивую пару, ему, как мне кажется, льстило то, что у него такая экстравагантная подруга, он вёл себя с ней учтиво и немножко позировал на её фоне: помимо красоты, Таня М хорошо и модно одевалась. Например, в джинсовый ливайсовский костюм или замшевую мини-юбку и топик, что производило на тридцатовских пейзан ошеломляющее впечатление.
История «возвышения и падения» Тани была такова. Не поступив в ВУЗ после школы, она попала, благодаря внешним данным, в Дом моделей при ГУМе, где проработала полгода. После чего - то ли по личной инициативе, то ли по чьему-то предложению - подалась в элитные проститутки. «Мамочка» (т.е. сутенёрша) предоставила ей однокомнатную квартиру в центре, где она жила и принимала клиентов, добытых хозяйкой. Иногда клиенты снимали эту квартиру вместе с Таней на неделю, сообщая близким, что уехали в командировку (на сборы, партийную учёбу, обмен опытом, гастроли). В этом случае им приходилось оплачивать не только интим-услуги, но и проживание и питание.
Как-то Таня показала Володе свою записную книжку с клиентами, и он увидел там половину сборной СССР по хоккею, чемпионов мира по шахматам, известных певцов и артистов, так что неделя в мире высокой моды и секса была для них финансово посильной.
И тут мой прекрасный и возвышенный роман с Ириной, благодаря чему я написал несколько песен, которые пою до сих пор, начал давать сбои.
Сначала она не пришли на очередное свидание.
Потом перестала отвечать на телефонные звонки.
У нас был запланирован вечер в ДУ, самом престижном культурном месте в те годы, где выступали «Машина времени» и Чекасин, показывали фильм об экспедициях американцев на Луну и те художественные, что не показывали в обычном прокате. Вечер подразумевал концерт, не помню, кого, и танцы после, билеты у нас уже были на руках и мы предвкушали эксклюзивное удовольствие, недоступное грустному большинству.
Я ещё раз позвонил накануне, ответа не было, но всё же решил пойти.
И с большим удивлением увидел Ирину в рядах концертных стульев в компании Миши Арцимовича. Ирина сделала вид, что мы не знакомы, и это начало злить. Я знал, что она дружна с Мишей с детства, он знал про наш роман. И тоже делал вид, что мы не знакомы.
Концерт закончился, началась танцевальная часть вечеринки, я собрал нервы в кулак, прошёл через весь зал и пригласил Ирину на медленный танец - во время быстрого приватно не поговоришь. Она отказала, даже не глядя мне в глаза и отвернувшись.
Обида поглотила меня как змея воробышка, я развернулся и вышел вон с мероприятия.
Следующие несколько дней рука уже сама перестала тянуться к телефону, а ум сладострастно пережёвывал мысли о том, как всё-таки женщины коварны, лживы и ветрены. И то, что между Ирой и Мишей ничего не могло быть по определению, меня не вразумляло.
Где-то через неделю раздался звонок, на том конце провода была Таня М, она хотела со мной поговорить. Насчёт Ирины, уточнила она. Договорились, что встретимся в буфете ДК «Октябрь», где мы с друзьями проводили много времени за кофе и сухим. Пришла она в сопровождении Володи, он вежливо отошёл в сторону, когда мы сели за стол и начали разговаривать. Точнее, говорила Татьяна, а я слушал и не верил своим ушам, настолько всё выглядело фантасмагорично. Потом, в течение какого-то времени, эта история дополнялась деталями, полученными из других источников, поэтому, пересказывая её, я их добавлю в ткань повествования без указания на эти источники, большинство из которых уже не помню. Но точно там были официанты из ресторана «Дубна» - люди, которые знали в Дубне всё и про всех.
…Напомню, что во времена СССР Объединенный Институт Ядерных Исследования в Дубне (далее ОИЯИ) был международной научной организацией, самой масштабной в стране. Ну как международной: в его работе принимали участия страны Социалистического лагеря, от Кубы до Польши, от Вьетнама до ГДР. Присутствие других стран исчислялось единицами персонала, тогда как СЭВ в общей сложности поставлял тысячи учёных, специалистов и членов их семей.
Мне придётся писать про Вьетнам, и выглядит сюжет так.
В то время в Южном Вьетнаме шла война между ним, капиталистическим, и Северным, коммунистическим. Союзникам Южного были США и Австралия, Северного - Китай и СССР. Северовьетнамские дивизия переходили границу и изображали из себя партизан вместе с местными, настоящими партизанами, хотя у них с собой были сотни танков, артиллерия и даже небольшая авиация. Американцы и южновьетнамцы пытались их победить, но не получалось, и война приобрела затяжной характер. ЦРУ завербовала одного южновьетнамского партизана и он был направлен в Северный на учёбу: будущему объединённому Вьетнаму нужны были специалисты, в том числе физики. Закончив ВУЗ, агент ЦРУ был направлен в командировку в ОИЯИ, где и шпионил в пользу американской военщины: не разрабатывают ли в Дубне атомные бомбы всем кагалом СЭВ. Но попался. Когда попался, начали выявлять его связи и выяснилось, что Ирина с ним контактировала (она работала в ОИЯИ) и даже была в гостях, в компании из трёх девушек - шпион пригласил их на курицу, приготовленную по национальному рецепту. Жил он, если мне не изменяет память, на Ленинградской, 1, в служебной квартире. (Любопытно, что и сейчас там живёт вьетнамская семья). Всех трёх подруг, соблазнённых курицей, пригласили в КГБ и после опроса ограничили в некоторых правах: отныне и до конца проверки они должны были ставить «контору» в известность о своих передвижениях, общаться и появляться на публике можно было с кем-то одним, утверждённым на эту роль органами. И Ирина, чтобы не подставлять меня, длинноволосого рокера, постоянно якшающегося с иностранцами, выбрала в сопровождающее лицо Мишу Арцимовича, друга детства. Именно поэтому она напуганная, но здравомыслящая, делала вид, что со мной не знакома, не отвечала на звонки и игнорировала свидания.
…Таня закончила свою речь словами, что нужно подождать несколько дней, проверка скоро закончится и Ирина сама позвонит.
Так и случилось, наши отношения возобновились, и мне не в чем было упрекнуть Ирину - наоборот, я должен был бы оценить её мудрость в тот сложный момент.
Не помню, думал ли я тогда о том, насколько скользким было моё положение - по крайней мере, уже знал это. Но в полной мере почувствовал через несколько месяцев, хотя это уже другая история.
Ещё в старших классах я переписывался с немцем, с которым познакомился в «Волге» и который присылал мне из ГДР модные «сорокопятки» с западными хитами.
Ещё я переписывался с девочкой-полячкой, которая заняла какое-то место на конкурсе красоты среди школьниц в Варшаве.
Ещё играл в бит-группе с венграми, братьями Ланг и постоянно пропадал у них дома.
Ещё-ещё познакомился в Москве с американцами и мне пришлось, во время прогулки с ними, сообщить свои данные пасущему их кгбешнику, когда я нагло попросил его оставить нас в покое. С одним из американцев, жена которого была русской по происхождению, я переписывался и получал от него посылки со свежими записями битлов.
Вот такая история, в полной достоверности которой я не уверен до сих пор. Может, и не было никакого вьетнамца, а была операция КГБ, связанная с ОИЯИ. И хотя я узнавал детали от разных людей, они тоже могли быть введены в преднамеренное заблуждение - Гугла тогда ещё не было, не проверишь.
Что касается взаимоотношений КГБ и ОИЯИ, мне вспоминается история, рассказанная Евгением Маргулисом («Машина Времени», «Воскресение»).
Однажды они, в 70-е, играли в Доме Учёных во время новогодних праздников. К ночи уже было жарко и накурено и Женя решил открыть окно, чтобы подышать свежим, морозном воздухом. Долго с ним возился, оно было заклеено и не поддавалось, и, наконец, рванул со всей силы - створка распахнулось. Первое, что он увидел - не идиллический ёлочно-снежный пейзаж, а… микрофон, который был вмонтирован в раму и выпал от рывка. Женя сразу всё понял, засунул микрофон обратно и быстренько закрыл окно. Потом некоторое время переживал, не велась ли прослушка прямо в этот новогодний момент. Но всё обошлось, КГБ тоже, видимо, праздновало. Не удивлюсь, если там же.
И, если я правильно понимаю, этот микрофон (и, видимо, не один) работал во время банкетов, вечеринок, других мероприятий - ведь тогда накрытые столы ставились как раз напротив окон.
Уже в 70-е мне показывали девушку, которая якобы работает на КГБ «медовой ловушкой», как это называлось на профессиональном слэнге спецслужб. Познакомившись с иностранцем, она должна была сначала расслабить его в ресторане «Дубна», а потом вести на конспиративную квартиру рядом, на Векслера, которая была оборудована кино- и аудио-оборудованием. Дальше, имея компромат на руках с попавшим в ловушку французом или датчанином, приехавшим на научный симпозиум, можно было делать всё, что угодно. Девушка была симпатичной, явно образованной, хорошо, но не вызывающе одетой, с короткой стрижкой золотистых волос и живым лицом. Не знаю, правда ли всё это, но вряд ли КГБ не использовали Дубну для рекрутирования информаторов и «полезных идиотов».
…Последний раз, когда я видел компанию тридцатовского секс-колхоза, случился уже весной 1970-го. Как-то я возвращался вечером из ИЧ, домой, и на Дмитровском шоссе в автобус ввалилась уже описанная мною четвёрка. Они были пьяными, весёлыми, только что с электрички из Москвы, с блоками американских сигарет в руках и обрадовались, меня увидев. А когда мы вместе сошли на Октябрьской, чтобы прогуляться перед сном (я жил на Орджоникидзе), они рассказали, зачем ездили в столицу. Оказывается, это был двухдневный экзамен на право работать в Москве. Экзаменаторами были горячие грузинские парни, которые «прочитали» с ними за эти два дня всю кавказскую «Кама Сутру» от корки до корки. В итоге двух девчонок приняли, а двое экзамен провалили. В качестве утешительных призов им выдали по паре блоков дефицитнейших американских сигарет и отправили домой: одних собирать вещи, других - работать по месту прописки.
Со словами «Щас Серёга…» одна из них разорвала блок и выдала мне пачку «Мальборо». Как другу, как человеку, который их не чурался и мог выслушать все беды и мечты девочек с «пониженной социальной ответственностю»…
Эпилог.
Володя Михайлов покончил с собой летом 1973 в результате трагического стечения обстоятельств, в которых он не смог разобраться. Тогда ещё были разрешены траурные процессии, и мы несли гроб с ним от конечной остановки на Березняка, где и случилась его смерть в доме дяди, до 1-й школы на Макаренко. Весь путь был усеян лепестками цветов: его любили все - и женщины, и друзья, и одноклассники, и соседи. Все.
Судьбу Тани Л мне проследить не удалось, после армии, из которой пришёл в мае 1972, я её не видел. Видел из их группы только Пану, но пересекались мы редко. Потом и она пропала. Говорили, что вышла замуж за вьетнамца (!) и уехала на его родину.
Таня М уехала на заработки в одну из православных закавказских республик, но почётным работником интим-услуг стать не смогла. Удачно вышла замуж, родила детей и ведёт размеренную семейную жизнь.
Ирина В вышла замуж за учёного-физика и тоже уехала. Когда она приезжает и нам удаётся пересечься где-нибудь в намоленном нами же когда-то баре ресторана «Дубна», для меня это всегда радостное, ностальгическое событие.
Удивительно, какой насыщенной, интересной, непредсказуемой жизнью мы тогда жили, а было нам всего-то по 18-20 лет.
Перед тем, писать эту часть, я взял городской телефонный справочник конца 90-х, чтобы проверить, есть ли там фамилии Тани Л и Тани М. Первой не было, да это и не удивительно: она жила в простой, рабочей семье, телефоны в таких были редкостью.
Телефон Тани М присутствовал, она из Институтской части города, из семьи или служащих, или специалистов.
Фамилии у обеих очень редкие, поэтому ошибка исключена.
Поэтому, возможно, я помню не только их, но и всё, что происходило тогда с ними и со мной.
На фото - Володя Михайлов, 1968 год, учится играть на барабанах.