Франция середины XVII века. Крестьяне - 3.
А теперь как вы думаете, ел ли Жан-Простак хоть из этой скудной пшенички, так самоотверженно выращенной, румяный белый хлебушек? Если да, то можно только поаплодировать вашему оптимизму. Белый хлеб по карману лишь богачам. Крестьянин ест его только на большой праздник. А так, лучшее, на что он может рассчитывать, - хлеб из смеси пшеничной и ржаной муки. Каждый день и его может позволить очень богатый крестьянин, кулак. Середнякам можно постоянно есть ржаной хлеб, а беднота вынуждена перемалывать ячмень, овес, гречиху, каштаны. Разумеется, хлеб бедноты содержал множество отрубей и обсевок. Кроме хлеба, зерно шло на каши - просяную, ячменную, овсяную, гречневую, в сочетаниях между собой и с заправками.
Так куда же уходила пшеница? Во-первых, на продажу. Для уплаты налогов. Подробно о налогах стоит поговорить отдельно, но что в них было общим - все они выплачивались звонкой монетой. Поскольку пшеница стоила дороже остальных злаков, ее и продавали в первую очередь. Заметим, что налоговое обременение до Тридцатилетней войны было еще сравнительно легким. Дальше будет хуже.
Чтобы понять, на что же еще крестьянин вынужден расходовать пшеницу, разберемся с социальным и экономическим положением деревни. Крестьянин здесь давно уже лично свободен, и единственное, что напоминает о крепостничестве - земли, подлежащие праву мертвой руки, - переходящие сеньору после смерти владельца. Дворяне раньше распродали большую часть своих доменов. Часть из них скупили горожане, часть - крестьяне. В XVI веке крестьянские владения охватили намного более половины пашни. Теперь же началось контрнаступление сеньоров - как старых, так и нуворишей. Они постоянно и неотступно отбирают свою землю назад, так что скоро в крестьянской собственности останется только 35-40%.
Самое главное - что понимается под собственностью крестьянина на землю. Крайне редко действительное владение землей в полном смысле слова. Такие аллоды составляют скорее юридический казус и их общий размер где-то 1-3% пашни. Под правом собственности крестьянина на землю подразумевается в первую очередь право передавать ее по наследству. Юридически такая пашня оформляется как цензива. Цензива обычно свободна - то есть допускает продажу ее крестьянином другому владельцу, с выплатой последним кругленькой суммы сеньору. Но главное не продажа - главное, что сеньор не может отобрать цензиву у крестьянина и отдать кому-то еще, кроме его наследника.
За то, что крестьянин ею пользуется, он обязан ежегодно выплачивать господину фиксированную сумму - ценз. Сеньор не может увеличивать размер цензивы. Единственное, на что он имеет право - увеличивать сумму, которую ему выплатит наследник при вступлении в права владения. А потом тот будет платить все тот же ценз, что платили его предки в XVI, XV, XIV веке. Задачка для третьего класса - если ценз остается неизменным, а цены стремительно выросли, что происходит с дворянами? Они разоряются. Попытки повысить ценз (сверхцензы) неизменно проваливаются - визгу (восстаний) много, а шерсти (денег) - чуть.
Именно поэтому дворяне ведут ожесточенный бой за возвращение себе земель, цензивой не являвшихся. Именно поэтому они возвращают к жизни давно забытые, засыпанные пылью веков феодальные права. Да, сеньориальные поборы во Франции - это не пережитки прошлого, как принято думать. Это последствия развития капитализма, как и второе издание крепостного права в Восточной Европе.
Самый тяжелый из этой плеяды феодальных «зомби», шампар - наследник прежнего сеньориального оброка. Это натуральный оброк, пропорциональный размеру урожая. Размер его мог колебаться от каждого шестого снопа до каждого шестнадцатого, в среднем составляя каждый восьмой или девятый сноп. В отличие от налогов, все, что сеньор не смог взыскать, для него пропадало. Задолженность по уплате шампара не предусматривается. Поэтому многие феодалы предпочитают его монетизировать - шампар обращают в добавочный ценз, за меньшую сумму, зато сразу деньги и с правом взыскивать долги. Те из землевладельцев, что поухватистей, или, наоборот, консервативней, сохранят шампар до Революции.
Приоритетными из сеньориальных прав были права случая - экстраординарные доходы, получаемые при наступлении некоторого события. Например, при продаже цензивы. Чаще всего следовало уплатить двенадцатую часть стоимости земли. Но кое-где, как в Сенсе, Бордо или Периге, речь шла о шестой или пятой доле суммы сделки. Конечно, при таком поборе мало кто согласится ее купить, поэтому сеньор «отказывался» от своего права за четверть или половину «сбора с продажи». В случае смерти феодала или цензитария взималась «подать с головы». Как правило, она составляла сумму удвоенных годовых платежей, но вообще можно было выбрать взыскание всех плодов цензивы за год или три года.
Наконец, это баналитеты - сеньориальные монополии. Крестьяне обязаны пользоваться только мельницей господина, только его печью для хлеба, только его виноградным прессом. За их использование требуется отдать часть полученного продукта или заплатить деньги. Нарушение баналитета карается штрафом или конфискацией. Кроме того, баналитетом могли быть бык и кабан. В этом случае крестьяне обязаны использовать для случки производителя своего господина. Баналитет на продажу вина запрещал в течение от 30 до 40 дней после сбора урожая кому-то еще кроме сеньора продавать вино в его владениях. И везде требовалось что-то отдать.
Наконец, крестьянин платит сеньору за правосудие. Ну и еще, иногда, за избавление от права выказывать почести, полагающиеся сеньору, порой совсем дикие и бессмысленные. Церковная же десятина, несмотря на угрожающее название, в реальности сводилась к 2-4 процентам.
Сколько в сумме вытаскивали из крестьянина-собственника? Сказать сложно. Исследователи, произведя скрупулезный расчет по задокументированным цифрам, получили, что где-то половину выращенного им. В реальности же - бог весть, в документы попадало далеко не все и не всегда.
Так куда же уходила пшеница? Во-первых, на продажу. Для уплаты налогов. Подробно о налогах стоит поговорить отдельно, но что в них было общим - все они выплачивались звонкой монетой. Поскольку пшеница стоила дороже остальных злаков, ее и продавали в первую очередь. Заметим, что налоговое обременение до Тридцатилетней войны было еще сравнительно легким. Дальше будет хуже.
Чтобы понять, на что же еще крестьянин вынужден расходовать пшеницу, разберемся с социальным и экономическим положением деревни. Крестьянин здесь давно уже лично свободен, и единственное, что напоминает о крепостничестве - земли, подлежащие праву мертвой руки, - переходящие сеньору после смерти владельца. Дворяне раньше распродали большую часть своих доменов. Часть из них скупили горожане, часть - крестьяне. В XVI веке крестьянские владения охватили намного более половины пашни. Теперь же началось контрнаступление сеньоров - как старых, так и нуворишей. Они постоянно и неотступно отбирают свою землю назад, так что скоро в крестьянской собственности останется только 35-40%.
Самое главное - что понимается под собственностью крестьянина на землю. Крайне редко действительное владение землей в полном смысле слова. Такие аллоды составляют скорее юридический казус и их общий размер где-то 1-3% пашни. Под правом собственности крестьянина на землю подразумевается в первую очередь право передавать ее по наследству. Юридически такая пашня оформляется как цензива. Цензива обычно свободна - то есть допускает продажу ее крестьянином другому владельцу, с выплатой последним кругленькой суммы сеньору. Но главное не продажа - главное, что сеньор не может отобрать цензиву у крестьянина и отдать кому-то еще, кроме его наследника.
За то, что крестьянин ею пользуется, он обязан ежегодно выплачивать господину фиксированную сумму - ценз. Сеньор не может увеличивать размер цензивы. Единственное, на что он имеет право - увеличивать сумму, которую ему выплатит наследник при вступлении в права владения. А потом тот будет платить все тот же ценз, что платили его предки в XVI, XV, XIV веке. Задачка для третьего класса - если ценз остается неизменным, а цены стремительно выросли, что происходит с дворянами? Они разоряются. Попытки повысить ценз (сверхцензы) неизменно проваливаются - визгу (восстаний) много, а шерсти (денег) - чуть.
Именно поэтому дворяне ведут ожесточенный бой за возвращение себе земель, цензивой не являвшихся. Именно поэтому они возвращают к жизни давно забытые, засыпанные пылью веков феодальные права. Да, сеньориальные поборы во Франции - это не пережитки прошлого, как принято думать. Это последствия развития капитализма, как и второе издание крепостного права в Восточной Европе.
Самый тяжелый из этой плеяды феодальных «зомби», шампар - наследник прежнего сеньориального оброка. Это натуральный оброк, пропорциональный размеру урожая. Размер его мог колебаться от каждого шестого снопа до каждого шестнадцатого, в среднем составляя каждый восьмой или девятый сноп. В отличие от налогов, все, что сеньор не смог взыскать, для него пропадало. Задолженность по уплате шампара не предусматривается. Поэтому многие феодалы предпочитают его монетизировать - шампар обращают в добавочный ценз, за меньшую сумму, зато сразу деньги и с правом взыскивать долги. Те из землевладельцев, что поухватистей, или, наоборот, консервативней, сохранят шампар до Революции.
Приоритетными из сеньориальных прав были права случая - экстраординарные доходы, получаемые при наступлении некоторого события. Например, при продаже цензивы. Чаще всего следовало уплатить двенадцатую часть стоимости земли. Но кое-где, как в Сенсе, Бордо или Периге, речь шла о шестой или пятой доле суммы сделки. Конечно, при таком поборе мало кто согласится ее купить, поэтому сеньор «отказывался» от своего права за четверть или половину «сбора с продажи». В случае смерти феодала или цензитария взималась «подать с головы». Как правило, она составляла сумму удвоенных годовых платежей, но вообще можно было выбрать взыскание всех плодов цензивы за год или три года.
Наконец, это баналитеты - сеньориальные монополии. Крестьяне обязаны пользоваться только мельницей господина, только его печью для хлеба, только его виноградным прессом. За их использование требуется отдать часть полученного продукта или заплатить деньги. Нарушение баналитета карается штрафом или конфискацией. Кроме того, баналитетом могли быть бык и кабан. В этом случае крестьяне обязаны использовать для случки производителя своего господина. Баналитет на продажу вина запрещал в течение от 30 до 40 дней после сбора урожая кому-то еще кроме сеньора продавать вино в его владениях. И везде требовалось что-то отдать.
Наконец, крестьянин платит сеньору за правосудие. Ну и еще, иногда, за избавление от права выказывать почести, полагающиеся сеньору, порой совсем дикие и бессмысленные. Церковная же десятина, несмотря на угрожающее название, в реальности сводилась к 2-4 процентам.
Сколько в сумме вытаскивали из крестьянина-собственника? Сказать сложно. Исследователи, произведя скрупулезный расчет по задокументированным цифрам, получили, что где-то половину выращенного им. В реальности же - бог весть, в документы попадало далеко не все и не всегда.