А у нас в городе метель....
СНЕЖНЫЙ КОНЬ.
В старое время, зимой, накануне самой темной и студеной ночи, карелы выходили на окраины деревень и лепили из снега коней, в рост живого коня. Красили снежные копыта и гриву сажей, вставляли вместо глаз зеркальца. По бокам клали пустые оглобли. Вечером зажигали меж снежных ушей церковную свечу в колпаке-фонарике из бересты - чтобы снежный конь видел, куда идти. Верили, что ночью конь оживает и уходит в темноту - на лесные дороги, на безлунные болотистые пустоши, где вьюги заметают следы полозьев, где нет ни времени, ни числа, ни любви, ни сторон света.
Карелы знали, что одинокому путнику, попавшему в метель иной раз такой конь может сослужить последнюю службу. Иссякнут силы, почернеют отмороженные ступни, обожжет морозом глаза и глотку - и смертно затоскует путник, устанет от жизни и ляжет на снег. И тогда из вьюжной круговерти шагом выйдет тихий конь с берестяным фонарем на лбу. В последний раз путник отразится в его зеркальных глазах, узнает себя и улыбнется напоследок. Две оглобли по бокам коня. Но теперь снежный конь впряжен в легкие салазки, сделанные из костей скелета того усталого путника, к которому пришел снежный конь. Славные салазки, легко бегут по течению свистящей поземки. Реберные кости - полозья, хребет - крепежи, ключицы - скрепы. Места в салазках - как раз на одного. Если путник подчинится зимней усталости и ляжет навзничь в салазки. Конь-снеговик повезет его сквозь ночь, куда глядят зеркальные глаза, куда ведет свеча смертного часа. Буря уляжется, станет тепло и звездно. Покажется над головой ковш Большой Медведицы, вычерпает память и слезы.
Но если сила и упорство еще теплятся в страннике, то увидев снежного коня милосердной смерти, не станет он смотреть в его зеркальные глаза. Стиснет зубы, поднимется на ноги и пойдет, опираясь на спину коня. Но не ляжет на кружевные костяные санки с иглистым узором. Больно будет идти, снежная крупа иссечет ледяное лицо. Но вдали замерцают огоньки деревенской околицы. Спасен.
А конь милосердной смерти посмотрит вслед уходящему, кивнет, коронованной берестяным огоньком головой и станет завитком метели. Памятью. Последней зимней звездой в прорыве облака.
Не ходи ко мне конь милосердной смерти. Не люби меня. Не дразни зеркальными глазами. Я не лягу в твои салазки. Они слишком узки и слишком быстры. Мне еще не пора.
Я обязательно доберусь до жилья. Завтра утром. И оставлю для тебя на нехоженном снегу под солнцем горбушку крепко соленого ржаного хлеба.
А потом наступит весна.
http://www.diary.ru/~fortunat/
В старое время, зимой, накануне самой темной и студеной ночи, карелы выходили на окраины деревень и лепили из снега коней, в рост живого коня. Красили снежные копыта и гриву сажей, вставляли вместо глаз зеркальца. По бокам клали пустые оглобли. Вечером зажигали меж снежных ушей церковную свечу в колпаке-фонарике из бересты - чтобы снежный конь видел, куда идти. Верили, что ночью конь оживает и уходит в темноту - на лесные дороги, на безлунные болотистые пустоши, где вьюги заметают следы полозьев, где нет ни времени, ни числа, ни любви, ни сторон света.
Карелы знали, что одинокому путнику, попавшему в метель иной раз такой конь может сослужить последнюю службу. Иссякнут силы, почернеют отмороженные ступни, обожжет морозом глаза и глотку - и смертно затоскует путник, устанет от жизни и ляжет на снег. И тогда из вьюжной круговерти шагом выйдет тихий конь с берестяным фонарем на лбу. В последний раз путник отразится в его зеркальных глазах, узнает себя и улыбнется напоследок. Две оглобли по бокам коня. Но теперь снежный конь впряжен в легкие салазки, сделанные из костей скелета того усталого путника, к которому пришел снежный конь. Славные салазки, легко бегут по течению свистящей поземки. Реберные кости - полозья, хребет - крепежи, ключицы - скрепы. Места в салазках - как раз на одного. Если путник подчинится зимней усталости и ляжет навзничь в салазки. Конь-снеговик повезет его сквозь ночь, куда глядят зеркальные глаза, куда ведет свеча смертного часа. Буря уляжется, станет тепло и звездно. Покажется над головой ковш Большой Медведицы, вычерпает память и слезы.
Но если сила и упорство еще теплятся в страннике, то увидев снежного коня милосердной смерти, не станет он смотреть в его зеркальные глаза. Стиснет зубы, поднимется на ноги и пойдет, опираясь на спину коня. Но не ляжет на кружевные костяные санки с иглистым узором. Больно будет идти, снежная крупа иссечет ледяное лицо. Но вдали замерцают огоньки деревенской околицы. Спасен.
А конь милосердной смерти посмотрит вслед уходящему, кивнет, коронованной берестяным огоньком головой и станет завитком метели. Памятью. Последней зимней звездой в прорыве облака.
Не ходи ко мне конь милосердной смерти. Не люби меня. Не дразни зеркальными глазами. Я не лягу в твои салазки. Они слишком узки и слишком быстры. Мне еще не пора.
Я обязательно доберусь до жилья. Завтра утром. И оставлю для тебя на нехоженном снегу под солнцем горбушку крепко соленого ржаного хлеба.
А потом наступит весна.
http://www.diary.ru/~fortunat/