В палате №3 , мальчишка шести лет с опухолью головного мозга примостился на подоконнике и рисует на казённом листе А4 акварельными красками. Рисунок его мне сразу не понравился. В два цвета, синий и чёрный, нарисовал он три, предположительно - человеческие, фигуры. Говорю: -Привет, Пикассо! Что это у тебя за Авиньонские девушки? Саша смотрит на меня с укоризной: - Это мама, папа и я! - А почему у тебя и мама, и папа - в платьях? И ноги у них какие- то короткие! Мальчишка тычет в чёрную фигуру пальцем и возражает: - У папы не платье! Это - ряса. И совсем не короткие ноги у моей мамы! Это у неё платье такое длинное! Отец у Саши - сельский священник. А мать, стало быть - попадья и мини юбки ей, в самом деле - не пристали. - А небо у тебя почему чёрное? - Это - тучи! Сейчас дождь пойдёт. И Саша начинает смело ляпать по всему рисунку чёрные (опять этот цвет!) кляксы. - А это у тебя что? Вот это, между тучами… Самолёт? - Это господь бог наш, сущий на небесах. Он всегда такой. Его у нас много на стенке висит. Саша перенёс три операции и теперь готовится ещё к одной, четвёртой. Была у него уже и клиническая смерть и кома в течении месяца… [Нажмите, чтобы читать дальше...] Больной, лежащий на койке через одну от Сашиной, внезапно захрипел, свернул голову направо, закатил туда же глаза и забился в судорогах… Если после приступа будет ещё и афазия, то искать аневризму надо будет в левом полушарии мозга, в переднем адверсивном поле. Сделаем ангиографию системы левой внутренней сонной артерии. - Во, как его кондратий то лупит! - буднично прокомментировал Саша и запел: - Томболия- тромболета , тромболия, тромбола! Вот этим он и славится! После первой же операции у Саши появилась способность к сочинению бессмысленных стишат, которые он поёт на один мотив, типа « карамболина - карамболетта». Наши же больные вообразили, что песенки Саши имеют тайный смысл. Стоит ему появиться у нас в отделении - тут же начинают его навещать с фруктами- шоколадками болезные со всей больницы. Особенно те, кому предложили хирургическое лечение. Слушают, записывают, трактуют и осмысливают Сашкины бессмысленности, а потом многие отказываются от всякого лечения и поспешно выписываются. Тут есть какая то страшная тайна. Больные люди очень охотно верят именно всяким ущербным людям: вонючим дедам-отшельникам, безграмотным знахаркам, невинным младенчикам… Приходила ко мне на консультативный приём тётка по поводу болей в спине. Совершенно убогая, закорузлая гражданка средних лет. Двух слов связать не могла! А когда, наконец, она ушла - тут же набежали возбуждённые тётки нашего отделения и, делая круглые глаза, стали наперебой рассказывать об этой каракатице чудеса. Всё, мол, она лечит и всё наперёд знает! Попасть к ней можно только в очередь и за большие деньги. Говорю: - Что ж вы, девки, мне заранее не сказали! Полечил бы я у неё свой алкоголизм! Ночью Сашин сосед внезапно умер. В два часа ночи он пришёл на пост и попросил «чего-нибудь для сна». Когда сестра, через пол часа, принесла ему в палату, списанную в трёх журналах и истории болезни, таблетку фенозепама - больной был мёртв. Стали мы сочинять посмертный эпикриз. Наши больные умирают часто и, поэтому, в подобных сочинениях мы премного преуспели: расхождений наших диагнозов и патологоанатомических - не бывает. Так и в этом случаи. В истории болезни умершего, в графе «осложнения» вписали мы тромбоэмболию лёгочной артерии и на вскрытии так оно и оказалось! «Томболия- тромболета…» вспомнил я Сашину песню. Бывают же такие совпадения! 2. Готовили, готовил мы Сашку на операцию и всё прахом пошло! Утром, за час до начала операции, пришла плачущая постовая сестра в сопровождении взвинченной старшей отделения. - Ну, говори, дура!- рявкнула старшая сестра. - Я уже, П.К., не знаю, что с ними делать! Говоришь, говоришь, а толку - ноль! Всхлипывая и утирая сопли, молоденькая сестричка поведала, что Саша наелся с утра конфет и выпил два стакана газировки. - Я его предупреждала! Я всё его съестное спрятала! А больной из сосудистой хирургии принёс ему коробку конфет и бутылку «Тархуна»! Сашка «Тархун» любит. Говорю ему: «Что ж ты наделал! Сейчас анестезиолог придёт. Операцию отменят, а меня - убьют!!». А он только улыбается! Пошёл я в палату к Саше. История, конечно, непонятная. Сашка - очень умный ребёнок. К тому же, опухоль привела к развитию у него водянки головного мозга, а такие дети всегда мудры не по годам! КПД умирающего мозга, почему то невероятно повышается. Саша дожёвывал, сидя на том же подоконнике, оставшиеся конфеты. Пластиковая бутылка с газировкой была на половину пуста. «Безжалостно буду гнать теперь всех Сашкиных посетителей!» - подумал я. По постели мальчишки были разбросаны всё те же чёрные рисунки. Горячая игла кольнула мне в сердце: «Что это он всё в чёрном видит? Может быть и хорошо, что сегодня операции не будет…» Саша поднял на меня весёлые глаза, сказал: - Здрасте, командир- начальник! И запел всю ту же «карамболину»: - Фак мимо кадра! Фак мимо кадра! Во, дела! Он и английский знает?! И слово употребляет по назначению и к месту… - Ты что такое поёшь? - Песню. - А где ты такую услышал? Смотрит на меня озадаченно: - Нигде. Сам сочинил. Потрепал я Сашку по изрезанной голове и пошёл к себе в кабинет. Боль в сердце становилась всё сильнее. Прилёг на диван, но лежать не смог: страх и тоска охватили меня. Пробил холодный пот. Стало тяжело дышать… Набежавшие коллеги сволокли меня в кардиореанимацию и суровый тамошний доктор Альберт Михайлович, сказал сквозь провонявшую табачным перегаром маску: - Лежи уж, сукин сын! Не дёргайся. Инфаркт миокарда у тебя. « А.- подумал я.- Сашка! Вот мне и «фак мимо кадра»! Может быть, он в самом деле что то узнал там, после жизни в своей клинической смерти и коме, где ангелы и бесы с прозрачными стрекозьими крылами…Летают вверх- вниз… Мама варит абрикосовое варенье в большом медном тазу … Мы идём под жарким солнцем на шумливую речку Нальчик ловить пескарей и плотву… Так начинает действовать на меня весь, введённый сгоряча промедол и что-то ещё седативное. Боль утихла и я погружаюсь в сон, где нет операций, часто умирающих больных и застрявших в песке автомобилей.