Недостаток круасанина в крови
Раньше я думала, что у меня дурацкое настроение, потому что день плохой и надо переждать. Теперь я понимаю, что нужно просто знать, что может сделать тебя счастливой в любой момент в любом месте. Если я бешусь, сидя на твёрдой скамейке, и меня можно сделать счастливее, просто предложив мне подушку, то мириться с отсутствием подушки - гораздо более глупо, чем её требовать. Если я знаю, что мне достаточно заехать на шестой этаж, выпить кофе с шоколадкой и вернуться на рабочее место пушистой и умиротворенной, то какой смысл сидеть и злиться? А ещё можно тискать кота, смотреть любимый сериал или делать то, что стало уже привычкой: приезжать домой, открывать ноут и счищать накипь эмоций за день. Эдакий котел с мыслями, как у Дамблдора. Вылить белый шум, сцедить всё это в дневниковый рулон, чтобы освободить место для нового. И внутри делается пусто и легко.
Потому что все, что я молча проглатываю, не произнося вслух, превращается в яд. Он выжигает мне все внутренности, и я слабею. Мне надоело быть толерантной. Почему я должна беречь других, когда они меня не берегут? Я всегда этого не понимала. Почему если брат ломал мои вещи, я не могла сломать его в ответ и молча забывала про это? Раньше ответом было - потому что я взрослая, и совесть мне не позволит. Теперь я хочу делать всё, чтобы ничто не могло выбить меня из колеи. Если для этого нужно ругаться, орать и ломать чужие вещи, я буду это делать.
Потому что все, что я молча проглатываю, не произнося вслух, превращается в яд. Он выжигает мне все внутренности, и я слабею. Мне надоело быть толерантной. Почему я должна беречь других, когда они меня не берегут? Я всегда этого не понимала. Почему если брат ломал мои вещи, я не могла сломать его в ответ и молча забывала про это? Раньше ответом было - потому что я взрослая, и совесть мне не позволит. Теперь я хочу делать всё, чтобы ничто не могло выбить меня из колеи. Если для этого нужно ругаться, орать и ломать чужие вещи, я буду это делать.