Религиовед не имеет права быть протестантом
Оригинал взят у diak_kuraev в Религиовед не имеет права быть протестантом
По той простой причине, что в качестве религиоведа он не может ставить вопрос «Что Библия говорит мне?"; «Что Бог желает сказать мне?».
Для него вообще вопрос «установления подлинного смысла данного текста» не очень профессионален. Для религиоведа текст значим именно тем, что он значит для читателей этого текста. То есть поисковая установка не на "я понимаю Книгу", а на "я понимаю читателей Книги". В этом смысле он обречен на согласие с фундаментальным принципом именно православного (католического) богословия: община первичнее Книги; важнее всего понять, как Церковь слышит свою Библию.
У текста есть не только история его составления, но и история его понимания. При этом религиовед может установить, что община, которая впервые составила (приняла; услышала) данный сакральный текст, вычитывала в нем нечто не очень похожее на то, что вычитывает в нем (или вчитывает в него) позднейшая община - даже носящая прежнее имя. И этим религиовед может разочаровать богословов (или обогатить их кругозор).
Богослов пробует в тексте расслышать голос Бога. Религиовед пробует расслышать людей, которые писали и читали (а, значит, тем самым неизбежно интерпретировали) этот текст. И еще в отличие от историка, который и в тексте мифа ищет отголоски «реальных событий», религиовед ограничивается игрой смыслов. Для гуманитария реальность - то, что осмысленно, ибо историю творит человек, а человек живет в мире смыслов и он позволяет им (смыслам) влиять на свою историко-созидающую деятельность.
...
Ну, вот такие банальности вчера я пробовал объяснить студентам в МГУ...
По той простой причине, что в качестве религиоведа он не может ставить вопрос «Что Библия говорит мне?"; «Что Бог желает сказать мне?».
Для него вообще вопрос «установления подлинного смысла данного текста» не очень профессионален. Для религиоведа текст значим именно тем, что он значит для читателей этого текста. То есть поисковая установка не на "я понимаю Книгу", а на "я понимаю читателей Книги". В этом смысле он обречен на согласие с фундаментальным принципом именно православного (католического) богословия: община первичнее Книги; важнее всего понять, как Церковь слышит свою Библию.
У текста есть не только история его составления, но и история его понимания. При этом религиовед может установить, что община, которая впервые составила (приняла; услышала) данный сакральный текст, вычитывала в нем нечто не очень похожее на то, что вычитывает в нем (или вчитывает в него) позднейшая община - даже носящая прежнее имя. И этим религиовед может разочаровать богословов (или обогатить их кругозор).
Богослов пробует в тексте расслышать голос Бога. Религиовед пробует расслышать людей, которые писали и читали (а, значит, тем самым неизбежно интерпретировали) этот текст. И еще в отличие от историка, который и в тексте мифа ищет отголоски «реальных событий», религиовед ограничивается игрой смыслов. Для гуманитария реальность - то, что осмысленно, ибо историю творит человек, а человек живет в мире смыслов и он позволяет им (смыслам) влиять на свою историко-созидающую деятельность.
...
Ну, вот такие банальности вчера я пробовал объяснить студентам в МГУ...